Директор на короткое время замолчал. Молчал и Варбоди. Затем хозяин продолжил:

– Собственно, мое несомненное грядущее увольнение непосредственно связано со всем этим… м-м-м. Сегодня утром я был в департаменте образования и резко протестовал против распоряжения о предоставлении учащимся старших классов, по их заявлениям, дополнительных каникул сроком на один месяц на время избирательной компании. Распоряжение, знаете ли, с мотивировочкой: «В целях воспитания гражданской ответственности по отношению к основным демократическим институтам». Пусть, говорят, молодежь посильно поучаствует. Это, говорят, поможет воспитать в молодых людях политическую активность и вырастить из них достойную смену. Я знаю, кому это нужно! Они же их в агитаторов превратят! А уж как они агитировать будут, я тоже знаю… Одним словом, дали мне достойную отповедь, как ретрограду и консерватору. Кстати, им, оказывается, известно, что я организовал для нескольких учеников гимназии свободное посещение и, фактически, экстернат. И все эти ученики, как назло, – дети тех самых родителей, чьи фамилии значатся в том самом реестре… Короче – «не понимаю политической обстановки, иду против общественного течения». А также: «К вам присматривается представитель КРАД… Только учитывая ваши былые заслуги и преклонный возраст»… В общем – на пенсию. Даже как-то прикрыть ваших отпрысков не смогу.

Варбоди поднял глаза на директора и задал вопрос, который тут же ему самому показался совершенно глупым:

– Ну и что же делать?

– Не знаю. Сам не знаю, как существовать дальше, как себя вести…

– Вы, знаете, господин директор, я подумываю об эмиграции.

– Может быть, может быть… Если есть возможность… Только не с этого плацдарма, не в Инзо надо все это начинать.

– Почему?

– Я же вам сказал: полицай-президент – сволочь! О том, что вы подали документы на выезд, тут же станет известно нашим ультрапатриотам. Это для них одновременно будет и красной тряпкой, и шоколадным десертом. Они вам такие показательные проводы устроят – только держись! А держаться придется долго, ой, долго! Потому что полицай-президент, в назидание другим, это дело будет тянуть с полгода, а может, и дольше. Прецеденты уже есть… Оскорбят, унизят, изобьют, подожгут, – все, что угодно! Да что я вам рассказываю! Сами, поди, знаете… Неспроста же вы здесь!

– Что же остается? – спросил Варбоди, скорее всего, у самого себя, – попросить у КРАДа метлу и куртку?

– Не знаю, не знаю… – тихо качая головой, отозвался директор, – может быть, попробовать найти место, где полицай-президент – приличный человек? Есть же, наверное, такие…

Вечером этого же дня Варбоди в очень мрачном расположении духа сидел дома, оценивая перспективу прохождения процедуры «акта очищения» в сравнении с поисками места, где живет добродетельный и милосердный полицай-президент.

Полчаса назад он выдержал тягостный для него разговор с женой и тещей, в ходе которого с напускным оптимизмом вынужден был безудержно врать бедным женщинам о радужных перспективах решения всех вопросов «в ближайшие две-три недели». Сказать правду он не мог, поскольку резонно опасался нового депрессивного припадка у супруги.

Дети, инстинктивно чувствуя напряженность обстановки, сидели в выделенной для них комнате бабушкиного дома тихо, без обычной возни, и даже не пытались выходить на улицу, чтобы освоиться с новым местом или поискать друзей.

– Где же выход? Есть ли выход? – настойчиво билось в мозгу у Варбоди, когда раздался резкий звонок в прихожей. Инженер неприятно вздрогнул. Он уже давно не ждал ничего хорошего ни от телефонных звонков, ни от звонков в дверь.

Сидел и слушал шаги мадам Моложик по гравийной дорожке до калитки – потом обратно. Внутренне напрягся, – что же там еще?

Вошла теща и, сказав несколько удивленно: «Дорогой Варбоди – это вам!» – подала ему почтовый конверт.

Письмо было от Ламекса.

«Господин Варбоди!

Извините, я без церемоний и сразу к делу. Через два дня после вашего отъезда Вагеру удалось по-тихому кремировать. Деньги, слава Богу, еще не отменили. Дали кому надо, и ни одна гадина не пронюхала. Так что наш Лечо без помех и приключений обратился в чистый пепел. Урна хранится у племянника – у наследника, помните, я вам говорил? Где и когда захоронит – он по-прежнему не знает. Говорит, нужно подождать, пока все утихнет. Может, он и прав. А то, говорит, придурков везде полно, – могут испохабить могилу. А пеплу ничего не сделается, может хоть сто лет ждать. Может, и верно.

Я свел его, наследника то есть, с адвокатом Вагеры. Пусть дальше сами разбираются с наследством и так далее. А сам я тут же махнул к брату в Полярный кантон. Он на Нефтяных Островах – начальник департамента безопасности «НВШ». Во как! Это, в общем, частная полиция. А другой полиции здесь нет. Он меня давно звал к себе, но пока был Вагера, мне это, сами понимаете, нужно не было.

Добирался до сюда двое суток тремя самолетами. Уже на следующий день после прилета брат потащил меня к управляющему от «НВШ» на Нефтяных Островах. Управляющий – молодой, лет тридцати, но он на островах главный и решает все кадровые вопросы лично. Даже по младшему персоналу. Нам, говорит, мусора на островах не надо – себе дороже. А меня поставили не рядовым – а начальником взвода охраны, учитывая мой армейский опыт. Опять же – бокс, опять же – брат. Вот так!

Управляющий меня расспрашивал, понятное дело: что, да как, да почему. Я ему все рассказал и обмолвился, что знаю Вас. Он даже подпрыгнул. Он, оказывается, тоже Вас знает. Лекции какие-то Ваши слушал и даже какую-то Вашу книжку у себя на полке держит.

Тут же попросил меня связаться с Вами, чтобы Вы, в свою очередь, если это Вам нужно, конечно, связались с ним. Здесь есть для вас полно работы. Во-первых, они строят подземные резервуары для нефти и газа. Во-вторых, собираются добывать какие-то редкие металлы, и поэтому нужны специалисты по шахтам. Ну, в этом я ничего не понимаю.

Вот вам адрес: С-14/4, Поляный кантон, Нефтяные Острова, Управление компании «Недра Высоких Широт» (НВШ), Управляющему Греми Садеру. А еще лучше (так сказал сам Садер) закажите телефонный разговор с островами. Номер Управляющего 39-205.

И еще. Может быть, Вы там, у себя, как сыр в масле катаетесь, тогда, как говорится, – забудьте. Но если и там достают, что, мне кажется, вернее, – бросьте все и приезжайте сюда. Здесь, конечно, климат – ого-го! Самое начало осени – а уже из теплой куртки не вылезешь, и снежком уже сыпало. Но зато воздух чистый. Это я в том смысле, что говнюками этими, которые Лечо уходили и до Вас докапывались, – здесь и не пахнет. Не пускают их сюда. Садер так и говорит, что им дела нет, как там, на материке, с ума сходят. Нам, говорит, специалисты нужны, а правильно они там Родину любят или неправильно, – это, говорит, нам неинтересно, нам нужно, чтобы они работу любили.

В общем, подумайте, господин Варбоди, и приезжайте!

PS: Да, совсем забыл. Поселок здесь большой и есть школа.»

«Ну, это просто «Бог из машины», – подумал Варбоди. Настроение у него сразу поднялось – ибо это был выход и выход вполне достойный.

Ни жене, ни теще он пока ничего не сказал, – боялся спугнуть удачу, но то, что инженер явно повеселел, заметили и обе женщины, и дети. За ужином отец семейства позволил себе беззаботно шутить и потребовал бутылку красного вина.

На следующий день утром он отправился на переговорный пункт и в течение пятнадцати минут получил связь с Нефтяными Островами. Еще через минуту секретарь соединил его с Греми Садером.

– Господин Варбоди?

– Да, господин Садер. Я, видите ли, получил письмо от господина Ламекса, который…

– Как же, как же! Я полностью в курсе и очень рад вас слышать, очень рад, что вы с нами связались. Больше скажу – считаю это большой честью для нас.