— Хорошо. — Ручка опять заплясала по журнальному листу. — Расслабьтесь, вы уже пришли, значит, сделали первый шаг. Вы — храбрый заяц, но нельзя бороться с этим в одиночестве.

Он писал, а Влада молчала, нервно сжимая и разжимая пальцы. Тяжело шевелился за окнами город. С десятого этажа он казался приземистым и промёрзшим, по сизым венам дорог ползли сизые машины.

— Что у вас с руками?

Она уставилась на свои ладони, исполосованные запёкшимися шрамами. Как ему объяснить?

— Это для работы. Я пишу диссертацию по сущностям пятого порядка, и иногда мне приходится вызывать их. Понимаю, способ странный, но у нас в институте многие таким пользуются.

— М-да, — вздохнул врач. Откинувшись на спинку стула, завёл руки за голову. Он был высокий, с пучком рыжих волос на затылке, с уверенным взглядом, и ему хотелось доверять. — Можно поподробнее про тему вашей диссертации?

— Сущности пятого порядка. Они встречаются в заброшенных домах, стройках, везде, где раньше жили люди, а потом… — Влада запнулась. Врач смотрел на неё с тем же выражением сдержанной жалости. — Что?

— Вы же понимаете, что привидений не существует?

Влада усмехнулась. Ещё один, как же много их было. Пора бы придумать убойные аргументы для убеждения, но всё как-то не досуг.

— Как раз от этого лечить меня не надо. Или, в таком случае, лечите весь институт, и моего научного руководителя заодно.

Глядя в стол, он постучал ручкой по вздыбившейся странице журнала.

— Хорошо. Вы могли бы показать мне свою диссертацию?

— Это легко.

— Тогда приходите… ну хотя бы завтра, и поговорим предметно. А пока что я выпишу вам успокоительные, чтобы ночью не просыпаться в подвале.

Он черкнул пару слов не жёлтом квадрате рецепта. Влада взяла рецепт из его рук и, не глядя, затолкала в сумку. Всё равно она не собирается пить всякую дрянь: похоже, врач посчитал её совершенно чокнутой, да и выписал что-нибудь соответствующее. Похоже, сюда она больше не вернётся.

Влада поднялась, подхватывая куртку с вешалки.

— Всего доброго.

Он смотрел ей вслед, сведя руки под подбородком.

И соваться туда не стоило. Влада возвращалась к институту пешком: кипучая злость на себя требовала выхода. Она давила каблуками сапог тонкую наледь на тротуарах, и мысленно ругалась, поминая самый обидные слова. Попавшийся навстречу парень удивился выражению её лица.

Успокоительные! Всё, что ей на самом деле нужно — перестать маяться ерундой и приступить уже к работе. Альбина закончит анализировать отпечатки сущностей на хрустальных стёклах — и опубликует очередную статью, а Влада так и останется с горой не разобранных плёнок и целым диском недописанных кусков диссертации.

Она совершенно точно не сумасшедшая — ведь нельзя допустить, что пять лет специалитета и ещё два года соискательства — её собственная выдумка. Можно придумать подвал с кафельным полом, но нельзя — всю жизнь от начала до конца. Этим утром были шумные студенты, степенный Максим Игоревич и Альбина с грудой хрустальных стёкол. Они-то уж точно ей не померещились.

Влада остановилась у пешеходного перехода, чтобы перевести дыхание. С той стороны дороги на неё глазело здание института, облепленное строительными лесами. Одно крыло стало нежно-зелёного цвета. Второе докрасить не успели, и бросили до весны.

Она выдохнула и забыла вдохнуть. Здание по ту сторону дороги было облезшим и старым. То, что она принимала за строительные леса, давно переломалось и кое-где рухнуло. За высоким глухим забором был спрятан первый этаж, но выше она видела — окна зияли чёрными дырами.

Влада потопталась на месте, потом всё-таки перешла дорогу. Взвизгнувший тормозами чёрный джип злобно просигналил. Влада замерла у глухого забора.

«Внимание, опасность обрушения», — большие красные буквы на потемневших досках. Под ногами хрустел лёд: здесь его, кажется, и не пытались убирать, крутые наледи не давали подойти ближе.

— Девушка, не стойте там! Кирпич ещё на голову свалится, — крикнула сердобольная женщина с другой стороны улицы.

Влада дёрнулась — но тут же снова обернулась к институту. «Аварийное состояние. Опасность обрушения».

Она развернулась и пошла, понятия не имея, куда направляется. Мимо пустой автобусной остановки, мимо наглухо закрытого цветочного ларька. За институтом дорога тянулась через сквер и выходила к большой автомобильной развязке. Влада бесцельно шла от перехода к переходу. То тут, то там её подхватывала суетливая толпа и несла за собой. Переходы и развязки тем и хороши, что имеют направление.

На улицах продавали зимние яблоки. «Выращено без спецметодов», — красовалась табличка на каждом лотке. И, хоть все понимали, что враньё, и что без спецметодов яблок зимой не вырастишь, всё равно покупали.

Влада очнулась возле длинного двухэтажного здания из красного кирпича. Оно пряталось за скелетами деревьев, так что с развязки было почти не заметно и не портило облик большого города.

Она помедлила и пошла — по крошащимся листьям и хрустящему льду — к дыре обрушенных дверей. Если верить табличке у входа, здесь когда-то располагался архив, но сейчас внутри были листья, и лёд, и небо в провалах крыши.

Влада забралась подальше, нашла лестницу вниз. Подвальные двери оказались заперты на висячий замок, но и на лестнице было достаточно темно. На последних ступеньках она опустилась на корточки.

В сумке лежал перочинный нож — короткое чистое лезвие поймало солнечный луч. Он так привычно и удобно лёг в руку, что ей сделалось лучше, ведь должно же оставаться в мире что-то привычное.

Она разрезала замёрзшую ладонь наискось. Кровь едва выступила из пореза, но для вызова и этого было достаточно. Влада закрыла глаза и позвала. Она повторяла и повторяла заученные слова, пока во рту не сделалось горько.

Дом молчал. Он молчал мёртво, как только может пустой дом, далёкий от людей. Сунулся в окна пушистый от снежинок ветер, побродил по комнатам и тут же вылетел. Дом не издавал ни звука. Но хуже того — Влада сама ничего не ощущала, протягивая невидимые руки к покосившимся дверям и глухим коридорам. Затекали уставшие ноги.

Часы бессовестно врали: они показывали, что истёкло минут двадцать, хотя в доме она пробыла часов пять, не меньше, и очнулась на ступеньках, дрожа от холода.

Влада выбралась на людную улицу, купила в автомате горячий чай и остановилась в стороне, пытаясь согреться и собраться с мыслями.

Возможно, в этом доме на самом деле нет сущности, хотя и странно: идеальное же место. Возможно, это исключение из правил. Нужно найти верный вариант — место, где она бывала раньше, где сущности знают её и выйдут по первому же зову. Тогда…

И что тогда? Она сможет что-то доказать психотерапевту? Доказать всему миру, что не сошла с ума?

Идти никуда не хотелось. Залпом допив чай, Влада села в автобус и поехала домой. Где-то в сумке лежали перчатки. Неплохо было бы надеть их, чтобы не пугать людей вокруг изрезанными руками, но ей было так безразлично.

Дома она, не раздеваясь, прошла к компьютеру. Стемнело, и комнату через окно освещала красная эмблема супермаркета. Понемногу отогревая пальцы дыханием, она смотрела в экран. Невозможно медленно открылась папка с частями диссертации.

Она помнила, как писала её, и как выравнивала графики по левой стороне, и много раз пересчитывала статистику, чтобы не было пререканий с руководителем. Документы открылись. Продолжая дышать на пальцы, она смотрела на бессмысленно корчащиеся линии. Весь текст от абзаца к абзацу был полнейшей чушью, собранием слов, которые все вместе не имели никакого смысла, а по отдельности — рассыпались, как бисер между пальцев.

Влада закрыла документы, посидела ещё немного, собираясь с мыслями. Было что-то, что поможет ей. Было что-то — тонкая сосенка на крутом обрыве — за неё следовало уцепиться, чтобы не сойти с ума от отчаяния, одной, посреди чужого незнакомого города, в тёмной и холодной квартире.