Он был, как обычно, приветлив и заботлив, и Фейт не терпелось с ним увидеться. Все складывалось удачно, Алекс уезжал на этой неделе. Она не собиралась скрывать, что видится с Брэдом, но так будет легче распоряжаться временем. Поездка мужа в Лос-Анджелес оказалась очень своевременной.

Несколько дней Фейт была безумно загружена и известила благотворительный комитет о том, что имеет возможность работать только до середины января, а потом ей придется уйти. Ей пошли навстречу, и она все свободное время проводила в штаб-квартире. На выходные домой приезжала Зоя — сразу после отъезда из Нью-Йорка Брэда, получалась горячая неделька. И еще нужна рождественская елка! Фейт не знала, когда приедет Элли. Дочь еще не определилась с числами. Вечером во вторник она позвонила домой — вечером для Фейт, потому что в Нью-Йорке близилась полночь, а в Англии наступило раннее утро, но Элоиз еще не уходила на работу.

— Привет, дорогая, какой приятный сюрприз! — Фейт не рассказала дочери о своей учебе, приберегла новость до того момента, когда Элли приедет домой.

— Надеюсь, не разбудила? — осторожно спросила Элоиз.

— Нет, я как раз заканчивала писать наши рождественские открытки. — У Фейт была прошлогодняя фотография — они вчетвером в лодке близ Кейп-Код, и она использовала ее в качестве поздравительной открытки. Так она поступала каждый год, посылала фотографии с их изображениями — беда была в том, что становилось все труднее и труднее собрать целиком семью. Слава Богу, что был еще этот снимок! — Когда ты приезжаешь домой?

Последовала короткая пауза.

— Я… м-м-м… — У Фейт упало сердце. — Я хотела с тобой кое-что обсудить, — продолжала дочь. — Не знаю, как тебе это понравится, меня пригласили покататься на лыжах в Санкт-Мориц. — В ее виноватом голосе угадывалось предвкушение развлечения. Фейт достаточно хорошо знала свою Элли.

— Звучит заманчиво, модно, изысканно. Это кто-нибудь, кого я знаю?

— Родители Джеффа каждый год снимают там шале. Это он меня пригласил.

Джеффри был молодым человеком, с которым Элоиз встречалась три месяца. Фейт не воспринимала их связь всерьез, во всяком случае, дочь сама на это никак не намекала. Но он был как будто забавным парнем, и они приятно проводили время.

— Похоже, мне следует срочно лететь и знакомиться с ним. Это серьезно, Эл? — язвительно поинтересовалась Фейт, и дочь рассмеялась.

— Нет, мама, катание на лыжах — это еще не свадьба.

— Хорошая новость. И на том спасибо. — Дочь была молода, и это замужество было бы слишком скоропалительным. Хотя Элоиз отличалась благоразумием и вряд ли бросилась бы под венец после трех месяцев знакомства. Однако, как знать! Похоже, это ее самая серьезная связь. — И когда ты думаешь ехать?

Последовала новая пауза.

— Я… м-м-м… Знаешь, он пригласил меня с двадцать первого и до Нового года.

— На Рождество? — ошарашенно переспросила Фейт. — Ты не приедешь домой?

— У меня не хватит времени. Нам можно взять всего одну неделю плюс выходные в начале и в конце. Мы на это время закрываемся. Так что, если я приеду домой, то пропущу лыжи с ним. Я думала… я надеялась, что ты не будешь против. Понимаю, что поступаю гнусно, но уж очень хочется! — Значит, впервые за праздничным столом не будет одной из девочек.

— Жаль, дорогая, я очень тебя ждала. Рождество не в Рождество, если мы будем справлять его втроем. А разве нельзя приехать домой пораньше, а двадцать шестого отправиться в Санкт-Мориц? — Фейт хваталась за соломинку, но при мысли, что на Рождество с ними не будет Элоиз, у нее на глаза наворачивались слезы. Она испытала ужасное разочарование.

— Я не могу брать выходные. — Голос Элоиз звучал расстроенно. — Ну хорошо, мама… если ты не разрешаешь… я понимаю. — Фейт ощутила ее настроение. Дочери явно хотелось с Джеффом в Санкт-Мориц, а не домой. Стоит запретить, и в глазах Элли она превратится в чудовище.

— Можно я подумаю пару деньков? Папа утром улетел в Лос-Анджелес, мне бы хотелось с ним поговорить.

— Я уже поговорила, — пробормотала Элоиз, и Фейт испытала очередной шок. Алекс не сказал ей ни слова. Эти двое вечно были в сговоре против нее и Зои.

— В самом деле? И что же он ответил?

— Ответил, что не возражает.

Это сообщение окончательно по-настоящему расстроило Фейт. Муж дал дочери согласие, даже не посоветовавшись с ней. Непорядочно, особенно если учесть, как много значил для матери приезд девочек на Рождество. Теперь, отказав, она станет врагом дочери.

— В таком случае мне нечего больше добавить, — проговорила Фейт, стараясь не выдать своего отчаяния. — Мне хочется, чтобы ты приехала домой, и я буду тебя ждать, но не желаю мешать тебе развлекаться. Так что решай, дорогая, сама.

— Я бы хотела поехать в Санкт-Мориц, — откровенно ответила Элоиз, и Фейт почувствовала себя так, словно ее ударили.

— О'кей, я все понимаю! Только давай договоримся: пусть это будет не каждый год. Я хочу, чтобы Рождество оставалось для нас священным праздником, и вы обе планировали свое время так, чтобы встретить его дома. В этом году ты пропускаешь, но на следующий год, будь добра, приезжай, что бы там ни случилось. Потребуется, привози с собой Джеффа, если вы все еще будете вместе.

— Не сомневайся, мама, — обрадовалась Элоиз. — Спасибо тебе… Мне надо бежать!

Через секунду она повесила трубку, а вконец подавленная Фейт осталась сидеть в кабинете, и по ее щекам струились слезы.

Вот оно, яркое свидетельство того, что она теряет дочерей. Девочки выросли. Дальше будет еще хуже — молодые люди, мужья, работа, друзья, путешествия. Тысячи всяких вещей, которые станут отрывать их от нее. Мысль, что Элли не приедет домой на Рождество, разрывала ее сердце. Но еще больше расстроило то, что Алекс поддержал дочь, даже не упомянув об этом ей. Это уязвляло ее и ставило в унизительное положение. Фейт выключила в кабинете свет и, поднимаясь в спальню, думала, как бы переслать Элли ее рождественские подарки — времени оставалось совсем мало. И еще она надеялась, что Зоя, узнав о поступке сестры, не подумает, что это она виновата. Неужели Элоиз отказывается ехать домой из-за ссоры на День благодарения? Трудно сказать. Или такова жизнь? А чего еще ждать? Перемены кажутся очень болезненными. Особенно для нее.

Только погасив свет, Фейт вспомнила, что завтра приезжает Брэд. Она его ждала, но звонок Элоиз все испортил. Да, она хотела его видеть, он напоминал ей о брате, но его визит никак не заменял присутствие Элли на празднике. Этому вообще не существовало никакой замены и нечем было приглушить горечь потери.

На следующее утро Фейт подумывала, не позвонить ли Зое и не сообщить ли ей о планах Элоиз, но в конце концов решила этого не делать. Зоя готовилась к экзаменам на этой неделе, и Фейт боялась, что она последует примеру сестры. Она мечтала увидеть свою дочь дома, не хватает еще, чтобы Зоя тоже отправилась кататься на лыжах куда-нибудь в Вермонт или к друзьям на Западное побережье. Слава Богу, Зое было пока восемнадцать, и мать имела право контролировать ее поступки. Рождество — это Рождество, и дети должны быть дома. А о планах Элоиз отправиться в Санкт-Мориц она расскажет к концу недели, если только девочки не созвонятся раньше между собой. Но они редко говорили друг с другом по телефону. Общение осложняла разница во времени. Фейт не могла прийти в себя от того, что Элли позвонила сначала отцу и тот, не посоветовавшись с ней, согласился с планами дочери. Ей казалось, что эти двое в заговоре и лишают ее права голоса, что до некоторой степени соответствовало действительности. Такова уж была природа их отношений. Размышляя об этом, Фейт вспомнила, что не сообщила Элли, что принята в два класса в Нью-Йоркский университет. Но ее так потрясло намерение дочери не появляться дома, что все это просто вылетело из головы. Может, Алекс сказал, хотя Фейт в этом сильно сомневалась. Ее желание вернуться к учебе он считал плохой новостью, да и дочь как-нибудь прокомментировала бы это событие. Она была папиной дочкой и вновь продемонстрировала это на деле.