Но что же делать с Алексой? Филиппу было больно об этом думать, но если смотреть с ее позиции, то он заслужил все нелестные эпитеты, которыми она его наградила. Повел себя, как сомнамбул, который что-то делает, но не соображает, что именно, и не задумывается о последствиях своих действий.

И еще один пример. Последний уик-энд, который он провел с Гейл и Венди в их огромном комфортабельном доме, где всю работу выполняют кухарка и горничная. Филипп плавал в подогреваемом бассейне, играл в теннис с Гейл и в бадминтон – с Венди. И вопреки своим благим намерениям не устоял перед искушением, когда Гейл вошла в его комнату в белом шифоновом пеньюаре, под которым не было ничего, и забралась к нему в постель. Остальное довершила его похоть.

В воскресенье они поехали кататься на яхте, которую Гейл зафрахтовала вместе с командой. На борту их ждал обильный ленч.

В отель Филипп вернулся поздно, усталый и подавленный мыслями об Алексе. И вот сегодня произошла эта ужасная ссора.

Он еще не видел жену в таком состоянии. Ясно, что, пока она не остынет, нечего и пытаться ей что-то объяснять. Спрашивается: что ему делать теперь?

Одно ясно: ему нужно подыскать жилье, отель годится лишь как временное пристанище. С этой мыслью Филипп обзвонил несколько агентств по продаже недвижимости и не глядя согласился на первую меблированную квартиру, которая по описанию показалась приличной.

Решив эту проблему, Филипп вызвал к себе Брук и Кэй и объяснил, что они с женой временно разъехались и он рассчитывает на их тактичность. Брук была поражена, Кэй выглядела подавленной. Обе выразили сожаление и пообещали не болтать лишнего.

Впрочем, Филипп не обольщался, зная, что, как бы он ни пытался скрыть новость, скоро она будет известна всему городу. Прискорбно, но такова цена, которую приходится платить за популярность.

В среду вечером Алекса ужинала на кухне с Брайаном – точнее, не ужинала, а ковырялась в тарелке.

Утром того же дня на рабочем столе в офисе лежала записка от Грега – он выражал сочувствие и писал, что, если ей захочется поговорить, он всегда к ее услугам. К записке была приколота вырезка из «Ньюс» с заметкой об их разрыве с Филиппом.

Алекса прочитала эту отвратительную статейку, и сердце защемило так, что трудно стало дышать.

«Филипп Джером, самый обаятельный из телевизионных ведущих Нью-Йорка, недавно разошелся с женой. На днях его видели в ресторане «Двадцать один» с миллионершей из Далласа Гейл Даулинг и ее очаровательной маленькой дочерью…»

Весь офис гудел от сплетен о разрыве Джеромов. По меньшей мере двое уже успели подойти к Алексе и скорбным голосом выразить свое сочувствие. Старший архитектор пожалела, что не имеет отдельного кабинета.

Она замерзла и снаружи, и изнутри; в животе словно лежал тяжеленный камень. «Ничего, – думала Алекса, – это долго не продлится. Вернувшись из Вашингтона, я об этом позабочусь».

Филипп и Гейл… Ей все еще было трудно свыкнуться с тем, что эти имена упоминаются рядом. Алекса чувствовала себя униженной. Знай она правду еще тогда, на аукционе… Кто-кто, а Гейл точно знала, что делает. Этой женщине достаточно было одного взгляда на доверчивое лицо Алексы, чтобы понять: та ничего не подозревает. Неудивительно, что Гейл держалась так дружелюбно, – она предвкушала, как с триумфом вернет себе Филиппа.

Думать об этом было невыносимо, но Алекса не могла размышлять о чем-то другом, вспомнила об «импотенции» Филиппа. На самом ли деле причина в том, что она начала предохраняться? Может, муж просто отдавал все любовнице, а на жену просто сил не оставалось?

В сердце Алексы отчаяние уступало место то ревности, то гневу. Уму непостижимо – прожить с человеком восемь лет и так плохо его знать!

Взгляд ее упал на сидевшего напротив племянника. Он поглощал еду с максимально возможной скоростью, видно, ему не терпелось поскорее вернуться в свою комнату.

– Брайан, завтра я улетаю в Вашингтон, вернусь в субботу, – сообщила она. – Ты не против?

Мальчик пожал плечами.

– В Вашингтоне мы строим музей… – Алекса оборвала себя на полуслове, недоумевая, с какой стати взялась что-то рассказывать Брайану.

Ясно же, ему все равно. Вдруг она перехватила его понимающий взгляд и покраснела. Похоже, Брайан знает, что его дядя не вернется. Но в глазах племянника Алекса прочла вовсе не сочувствие, а насмешку. «В конце концов, если мальчишке на меня наплевать, с какой стати я должна за него волноваться?»

– Я подумываю о том, чтобы задержаться там на воскресенье. Миссис Радо останется с тобой на все выходные.

Может, попросить Джонатана, чтобы заходил к тебе по вечерам?

Брайан отрицательно помотал головой и зевнул, затем встал из-за стола, взял свою тарелку и положил в посудомоечную машину.

– Завтра я уезжаю очень рано, так что мы с тобой не увидимся.

Брайан был уже на полпути к двери; не поворачиваясь, он отсалютовал и помчался вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку.

Алекса сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Все-таки хорошо, есть возможность уехать. Будет приятно оставить все это позади и целиком сосредоточиться на том, чем по праву гордилась, – на музее Пеннингтона. Да, она с удовольствием проведет время в обществе Игана, который ценит ее. Как же она устала от пренебрежения со стороны неверного мужа и невоспитанного племянника! Пусть с настроениями мальчишки возятся миссис Радо и Джонатан, в конце концов, они за это получают деньги.

Из аэропорта они поехали в отель «Карлтон», чтобы оставить вещи. С утра пораньше их уже ждали на стройплощадке, находившейся неподалеку от Дюпон-серкл. Алекса любила этот район, здесь всегда было много молодежи, которую привлекали многочисленные картинные галереи и недорогие ресторанчики. А больше всего Алексе нравилось, что район еще не слишком плотно застроен.

Каркас здания музея был уже готов, и, любуясь им, она чувствовала гордость. Но радость была недолгой: возникла серьезная проблема. Инженер по оборудованию допустил ошибку в расчетах, не предусмотрев в потолке достаточно места для проводки, и из-за этого работы застопорились.

Иган с Алексой потратили почти весь день, пытаясь решить этот вопрос. Складывалось впечатление, что не обойтись без серьезных изменений в проекте. Значит, что-то придется перестраивать, а это, в свою очередь, означало использование более дешевых материалов в дизайне интерьеров – иначе не уложиться в смету.

Рабочие уже разошлись по домам, а Иган и Алекса, углубившись в чертежи, все пытались найти приемлемое решение. В конце концов они вернулись в отель, так и не завершив работу. После ужина, допив кофе, Иган предложил:

– Давай на время забудем о делах и пропустим в баре по рюмочке бренди?

Она согласилась.

В баре «Фэйрфакс» было уютно, пианист негромко наигрывал джазовую мелодию, но Алекса никак не могла отрешиться от производственных проблем, даже когда Иган коснулся ее колена своим.

Она подумала, что менеджер весьма самонадеян. Хотя Иган и не говорил об этом, наверняка он уже в курсе ее семейных сложностей и теперь ждал ее реакции. Алекса же могла думать только о хорошо продуманном дизайне музея Пеннингтона, о потолке, который будет испорчен каналами для кабеля. Должен же быть какой-то выход! Вполуха слушая вкрадчивый голос Игана, она все пыталась решить задачу. Наконец, оставив бесплодные попытки, Алекса предложила:

– По-моему, на сегодня хватит, пора спать.

Иган выглядел разочарованным, но настаивать не стал.

Ложась в постель, Алекса испытала странное облегчение от того, что наконец осталась одна. Она настолько устала, что, едва коснувшись подушки, сразу же провалилась в глубокий сон, а проснулась, как от толчка, и не сразу сориентировалась, где находится.

Посмотрев на часы, которые показывали двадцать минут четвертого, Алекса поняла, что ее разбудило. Идея! Она нащупала выключатель и бросилась к столу, боясь, что вдохновение исчезнет раньше, чем замысел воплотится на бумаге. Она лихорадочно принялась за работу и не вставала из-за стола почти до пяти утра.