Литмир - Электронная Библиотека

Алекса откусила свежий круассан, намазанный маслом, запила его кофе с молоком и замурлыкала от удовольствия.

– Все великолепно, если не считать дождя.

Филипп намазал свой круассан джемом.

– Что нам дождь? Может, к тому времени когда мы выйдем из номера, на небе уже будет полно звезд.

Алекса усмехнулась:

– Ты, конечно, ешь медленно, но не настолько же.

– Зато я медленно занимаюсь любовью.

– Да, в этом я убедилась.

Алекса вдруг вспомнила о красивой режиссерше, и в ее душу закралось сомнение, нет ли за мужем грешков, которые он теперь пытается искупить.

Глупо, конечно. Подавив вздох, Алекса попыталась напомнить себе, что она никогда не отличалась ревностью, а главное, Филипп никогда не давал ей повода ревновать. Муж ее любит, и она чувствует себя любимой. Разве не нелепо беспокоиться из-за того, что он хочет ее слишком часто? Конечно, нелепо.

Ее размышления были прерваны словами Филиппа:

– Так, посмотрим, дорогая Джером – это у нас уже есть, это ты. А как тебе Дэвид Джером? Даниель Джером? Дениза Джером? Дитци…

Алекса уже знала, что так Филипп всегда начинает разговор о детях, и, как всегда, у нее возникло чувство, будто в животе запорхали бабочки.

– Думаю, Дитци придется немного подождать. В следующие три месяца у меня будет страшно много работы, и…

– Знаю, любовь моя, – мягко перебил ее Филипп, – я говорю только о том, чтобы начать заниматься этой проблемой. Совсем не обязательно, что ты забеременеешь с первого же раза, на это могут уйти месяцы, даже годы, но у нас в запасе не так уж много времени, правда?

Алекса сделала глоток кофе и поставила чашку на стол.

– Да, не много, но именно сейчас, когда мои мысли должны быть заняты новым проектом…

– Я не против, пусть мысли будут заняты. Мне нужно только твое тело.

Алекса почувствовала себя слишком неуютно, чтобы оценить шутку.

– Серьезно, Филипп, если пытаться… стараться… Это же все меняет, может пострадать моя работа. Я даже уверена, что пострадает, особенно на ранней стадии. Мне нужно полностью сосредоточиться, ты же знаешь, как бывает, когда я начинаю новый проект…

– Дорогая, я ничего особенного не прошу тебя делать, просто перестань пользоваться диафрагмой. Только и всего, больше ничего не изменится. Мы не можем вечно дожидаться идеального момента. Сколько я помню, у тебя всегда происходит что-то важное.

– Это потому, что я хочу достичь определенного уровня в карьере прежде, чем я… то есть мы…

Она вдруг поняла, что ей трудно вслух назвать вещи своими именами. Алекса заняла оборонительную позицию, но сама толком не понимала, от чего обороняется. Она же любила детей, даже очень, и с самого начала хотела их иметь, но только не сейчас.

– Я хочу дождаться, когда меня сделают компаньоном в фирме.

– Послушай, Алекса, сначала мы ждали, пока тебя переведут из младших архитекторов в старшие, потом – пока ты выполнишь первый самостоятельный крупный проект… А сколько было проектов, которые так и остались на бумаге! Когда тебя сделали ассоциированным компаньоном, ты обещала подумать о ребенке.

– Да, я знаю, – тихо согласилась Алекса. – Что же делать, если в архитектуре все происходит так медленно. Архитектор – не дантист, которому достаточно получить лицензию и открыть свой кабинет, архитектору приходится долго карабкаться к вершине, а сколько его ждет разочарований…

– Дорогая! – Филипп погладил ее по голове. – Я тебе верю, но, по-моему, я и так уже слишком долго проявлял образцовое терпение, а годы уходят. Ты хочешь стать компаньоном? Не сомневаюсь, ты этого добьешься. Но где сказано, что это нужно сделать непременно до того, как завести ребенка?

– Но это так! – с жаром воскликнула Алекса. – Женщине-архитектору почти невозможно стать полноправным компаньоном, если только она не выйдет замуж за архитектора и не образует фирму с ним. Я этого не сделала и пошла самым трудным путем. Если хочешь знать, дети – как раз главный аргумент против того, чтобы назначать женщин на высшие должности. У меня очень выгодное положение, потому что пока мне удавалось…

Филипп вздохнул. Алекса продолжала:

– Если я справлюсь с проектом для «Нью уорлд инвесторс», меня наверняка сделают компаньоном. Карл сказал об этом почти открытым текстом, и это как раз то, о чем я больше всего мечтала. Конечно, когда я забеременею, он поворчит, но потом поймет, что я не собираюсь бросать работу, и успокоится. Потерпи еще немного, это вопрос нескольких месяцев. – Алекса замолчала, чтобы перевести дух, с тревогой глядя, как Филипп медленно качает головой.

– Эти твои несколько месяцев уже давно превратились в годы. Я хочу стать отцом в достаточно молодом возрасте, чтобы успеть вырастить своего ребенка и получить от этого удовольствие, а ты разве нет?

– Конечно, хочу, Филипп, но…

Он решительно взял ее за руки.

– Алекса, ты сказала, что больше всего на свете мечтаешь стать компаньоном. А я больше всего на свете хочу стать отцом.

Алекса сглотнула ком в горле. Значит, муж все-таки был разочарован ее новостью. Надеялся услышать, что она беременна. «Филипп хочет ребенка, потому что любит меня. Как я могла так поступить с ним?»

Филипп встал и отошел к окну.

– Дело дошло до того, что я становлюсь мрачным всякий раз, когда вижу чужого ребенка. Я все время представляю, как бы выглядел наш малыш, – были бы у него светлые волосы и прекрасные серые глаза, как у тебя, или он пошел бы в меня, родился темноволосым? Я представляю, как беру на руки его, ухаживаю за ним, день за днем вижу, как он растет… О женских биологических часах и материнском инстинкте сказано много, но все, кажется, забывают, что существуют и отцовские инстинкты, и у мужчин тоже есть биологические часы…

– Это потому, что отцом можно стать в любом возрасте.

– Благодарю покорно. Я не хочу играть со своим сыном в мяч старческой клюкой вместо биты.

Его слова задели Алексу за живое, хотя картина, нарисованная Филиппом, была довольно комичной. Муж никогда не выражал свои чувства в такой резкой форме, и Алекса почувствовала себя преступницей, отнимающей у любимого то, на что он имеет полное право.

Филипп вернулся к столу и подлил себе кофе. В комнате повисло неловкое молчание. Алекса пыталась представить себе их будущего ребенка и… не могла. Голова была занята планами нового проекта.

Может, зря она этим занимается? Ведь для того, чтобы завести ребенка, не обязательно его представлять. Многие женщины делают карьеру, и не похоже, чтобы это мешало им иметь детей. Филипп хорошо зарабатывает, она тоже неплохо; у них есть большая квартира на Манхэттене; и им вполне по средствам нанять лучшую няню…

А если бы роли вдруг поменялись, если бы во власти Филиппа было дать ей то, о чем она мечтала, но муж бы отказывался? Разве это ее не раздражало бы? Конечно, раздражало бы, и в конце концов неизбежно повлияло бы на ее чувства к нему.

Алекса украдкой взглянула на мужа. Он мрачно уставился в тарелку, катая в пальцах шарик из хлебного мякиша, и ее вдруг захлестнула волна нежности…

Филипп поднял глаза и, вздохнув, печально улыбнулся.

Сердце Алексы на мгновение замерло. Она вдруг с небывалой остротой поняла, что безумно любит Филиппа и хочет, чтобы он был счастлив.

– Дай мне всего несколько дней на то, чтобы привыкнуть к этой мысли, – прошептала Алекса.

Рука об руку они бродили по берегам Сены, не обращая внимания на моросящий дождик. День выдался холодный, мрачный, но, гуляя с любимым по Парижу, Алекса чувствовала себя настоящей француженкой и в который раз думала о том, как ей повезло с мужем. Она с грустью вспомнила Пейдж. В прошлом году старшая сестра овдовела в возрасте сорока одного года, и последний раз они виделись как раз в такую же ненастную погоду.

Муж Пейдж, Тим Барнс, служил в Брюсселе в Штабе верховного главнокомандующего НАТО. Их сыну Брайану было тогда девять лет. Однако когда Алекса пришла в гости к сестре, Брайан был в школе, Тим на службе, и встреча с сестрой получилась какой-то натянутой и неловкой. Будучи младше Пейдж на шесть лет, она в детстве преклонялась перед старшей сестрой, но между ними постоянно ощущалось какое-то отчуждение, причину которого Алекса не понимала – она всегда хотела быть ближе со своей единственной сестрой.

4
{"b":"190467","o":1}