Брайан молчал.
– Если ты предпочитаешь другие виды спорта, там есть корт, велотрек и плавательный бассейн.
Брайан пожал плечами:
– Мне все равно.
Он говорил со странным акцентом – не британским, но и не американским. Алекса искренне надеялась, что мальчик впишется в новый коллектив. А также в их с Филиппом существование.
Брайан остался равнодушным и к дружелюбию привратника, и к роскоши двухэтажной квартиры.
– Вот твоя комната. – Алекса отворила дверь, гордясь тем, что сумела так хорошо все подготовить за неделю.
Брайан молчал, его лицо ничего не выражало.
Она почувствовала разочарование. В конце концов, обставить комнату за минимальный срок было нелегко. В комнате было две кровати (вторая – на случай, если Брайан захочет пригласить кого-нибудь в гости с ночевкой), телевизор, стереопроигрыватель с наушниками. На полке располагалась целая коллекция пластинок и кассет, подобранных, исходя из результатов хит-парадов молодежной газеты. У двери стоял велосипед.
– Английский гоночный, – пояснила Алекса.
– Вижу, – бросил Брайан со скучающим видом.
– Надеюсь, он тебе нравится. Я думала, тебе будет приятно напоминание о доме.
– Отличный велосипед, – произнес Брайан безо всякого энтузиазма, а потом буквально выпроводил ее из комнаты, сославшись на то, что хочет распаковать вещи.
Алекса покраснела от унижения и… да, так и есть, от гнева. Ей пришлось напомнить себе, что, несмотря на взрослый вид, Брайан, в сущности, еще ребенок, а под маской холодности, вероятнее всего, скрываются растерянность и неуверенность.
Алекса закрылась в своем кабинете и попыталась работать, но сосредоточиться не удавалось. В довершение всего из соседней комнаты загрохотала рок-музыка. «Придется попросить Брайана убавить звук или слушать через наушники», – подумала Алекса. Однако ей не хотелось начинать с замечаний.
Вскоре позвонил Филипп. Он обратил внимание, что у нее какой-то странный голос.
– Что случилось, милая? С Брайаном все в порядке?
– Надеюсь. Постарайся прийти сегодня пораньше, ладно? Мне нужна небольшая помощь, чтобы сломать лед.
В действительности ей требовалась не просто «небольшая помощь» – чтобы сломать этот лед, нужен как минимум лом. Не зная вкусов Брайана, она приготовила на ужин то, что считала любимой едой подростков: гамбургеры, жареную картошку, капустный салат с майонезом, кока-колу, шоколадный кекс и мороженое.
– Надеюсь, тебе понравится. Если хочешь, могу предложить зеленый салат, арахисовое масло и желе.
Подняв глаза, Алекса встретила неодобрительный взгляд миссис Радо. Может, она смущает мальчика, предлагая слишком большой выбор?
Брайан помотал головой и принялся за еду, точнее, стал ковыряться в тарелке. Алекса тоже попыталась есть гамбургер и салат, но кусок не шел в горло. От напряжения ее даже немного подташнивало.
Мальчик сидел, уткнувшись в тарелку и избегая смотреть на нее или миссис Радо. Наконец он поднял голову и холодно взглянул на Алексу:
– Все очень вкусно, но я больше не хочу.
Глядя на его тающее мороженое, Алекса чуть не расплакалась, хотя понимала, что напрасно реагирует слишком остро и принимает все на свой счет. На что она рассчитывала? Что Брайан бросится ей на шею? Станет рассыпаться в благодарностях? Мгновенно проникнется любовью к тетке, которую едва помнит? Конечно, Алекса посылала мальчику ко дню рождения подарки и денежные чеки, но никогда не звонила лично ему. Разве она хоть раз приглашала его к себе без мамы? Для Брайана Алекса – посторонний человек.
Мальчик выглядел усталым и подавленным. «Бедняжка, ему нужно время, чтобы свыкнуться с переменами в жизни», – подумала Алекса и попыталась улыбнуться.
– Ну… если тебе что-нибудь понадобится…
Смысл взгляда, брошенного на нее Брайаном, не оставлял сомнений: он хотел только одного – чтобы его оставили в покое.
Насколько было бы легче, если бы Филипп пришел сегодня пораньше! Он обладал талантом общения с детьми, который у Алексы, по-видимому, отсутствовал.
Однако когда муж вернулся, недолгое облегчение Алексы сменилось тревогой. Брайан держался и с ним так же холодно. «Странно, что племянник все время отводит взгляд, – думала Алекса. – Что он скрывает? Злость? Презрение?» Филипп, как всегда, естественный, спокойный, доброжелательный, очень старался установить с ним контакт, но мальчик оставался настороженным и недоверчивым.
Когда Филипп предложил показать, как обращаться со стереосистемой, Брайан отрезал:
– Я уже сам разобрался.
За столом повисло молчание.
– Брайан, ты, наверное, устал. Может, хочешь поспать? – предложила Алекса.
Вместо ответа он молча встал из-за стола и ушел в свою комнату.
– У-у-ф! – вздохнула Алекса. – Боюсь, нам придется нелегко.
– Да, похоже. Ему нужно время к нам привыкнуть, начать доверять. Мы и сами немного взвинчены. Давай-ка выпьем.
Спиртное помогло Алексе и Филиппу расслабиться. На обед они решили сводить Брайана в китайский ресторан, надеясь, что ему там понравится. В ресторане супруги снова пытались разговорить мальчика, но он упорно не желал идти им навстречу.
Алекса стала опасаться, что Брайан напрочь лишен чувства юмора. «По-видимому, беззаботность – не наша фамильная черта», – подумала она и сразу же устыдилась этой мысли. Ребенок остался без отца, мать лежит в больнице, есть от чего замкнуться в себе. Он слишком мал, чтобы справиться с горем и неопределенностью.
Алекса была рада, когда они вернулись домой и Брайан опять ушел к себе. Оставалось только утешать себя тем, что со временем все образуется.
В воскресенье они втроем отправились в универмаг, чтобы купить одежду к школе. Но Алексу и Филиппа снова ждало разочарование. На все, что ему предлагалось, Брайан реагировал двумя стандартными фразами: «Нормально» или «Мне все равно» да еще равнодушно пожимал плечами.
После очередного такого ответа Филипп обнял мальчика за плечи и сказал:
– Послушай, Брайан, если тебе что-то не нравится, так и скажи.
– Да, правда, – вставила Алекса, – ведь эти вещи предстоит носить тебе, мы хотим, чтобы одежда тебе нравилась.
Брайан отмолчался.
Алекса впала в уныние. Что за радость покупать Брайану одежду, когда его ничто не трогает?
Однако они не сдались так легко. Отвезя покупки домой, взяли напрокат лимузин с шофером и повезли племянника на экскурсию по городу – он был в Нью-Йорке впервые. Они проехали из Чайнатауна в морской порт, потом отправились в Центральный парк, затем на мост Джорджа Вашингтона, побывали на Мэдисон-авеню и, проехав мимо его школы, показали ему из окна лимузина музей Метрополитен (Брайан не изъявил желания его посетить). В заключение двинулись на запад, к музею авиации и флота «Интрепид».
Отправиться в этот музей было идеей Филиппа. Тщетно пытаясь определить, что может вывести Брайана из «летаргии» – казалось, ни спорт, ни искусство его не интересовали, – Филипп решил сводить его в музей, в котором сам давно мечтал побывать.
Корабль «Интрепид» был отреставрирован. Стоя на палубе авианосца, на котором когда-то принимали возвращающихся из полета космонавтов Гаса Гриссома и Скотта Карпентера, Алекса почувствовала гордость за свою страну. Они прикоснулись к частице американской истории. В помещениях, расположенных ниже палубы, была развернута экспозиция, рассказывающая о развитии авиации и освоении космоса.
На Алексу самое сильное впечатление произвел дизайн корабля, Филиппа же больше интересовала история. Он попытался заразить своим энтузиазмом Брайана, и отчасти это удалось. Во всяком случае, парень стал чуть более общительным и даже задал несколько вопросов.
– По-моему, он интересуется техникой, – заключил Филипп позже, когда они с Алексой остались одни в гостиной. – Это уже что-то.
В девять вечера Алекса позвала Брайана в гостиную:
– Сейчас начнется передача Филиппа, не хочешь посмотреть? Ты знаешь, что он ведет на телевидении ток-шоу?
Брайан не ответил и молча плюхнулся на диван рядом с Филиппом. Алекса включила телевизор и вставила кассету в видеомагнитофон. У мужа, конечно, были записи всех его передач, но Алексе хотелось иметь собственную коллекцию, и каждый раз, когда смотрела новое ток-шоу мужа, записывала его на кассету.
