Посланные на проверку рыцари задерживались. Назим нахмурился, кивнул ближайшему охраннику, и тот прошёл к тяжёлым дверям склепа, распахивая их с неприличным месту захоронения грохотом. Гулкий свист, раздавшийся тотчас, как только нога рыцаря коснулась первой же внутренней плиты, окончился глухим влажным звуком — и вскрикнувший охранник, поскользнувшись на последней ступени, рухнул под ноги заслонившему короля Назиму. Начальник охраны пригляделся: переносица рыцаря, не защищённая открытым шлемом, оказалась разрубленной пополам и вдавленной внутрь застрявшим в черепе круглым металлическим шариком.

— Отступаем! — гаркнул Назим, разворачиваясь всем корпусом к замершим воинам…

…И разверзлась бездна.

Могильные плиты дрогнули и сдвинулись со своих мест, как по команде, выпуская на свет вначале иссиня-чёрные, в струпьях руки, а за ними — крепкие, покрытые землёй и чёрными язвами тела. Распахнулись двери склепа, выпуская наружу десятки жутких, обезображенных болезнью людей, взвыли десятками глоток показавшиеся из-за стен покойники, свистнули тетивы спущенных из-под могильных плит арбалетов — и вскрикнули подстреленные охранники, падая на землю.

— За-са-да-а-а!!! — дико заорал Назим.

За кладбищенской оградой раздались дикие крики — придворным открылся жуткий вид на вылазивших из-под земли покойников, появлявшихся из стелящегося по земле тумана тут и там, скаливших жёлтые и беззубые рты, тянущих синюшные руки к перепуганному королю. Андоим выхватил короткий меч — богато украшенная рукоять тускло блеснула в пасмурном свете осеннего солнца — и дико заозирался, оглядываясь на перегородивших единственный путь к спасительным воротам монстров.

— Ан-до-им… Ан-до-и-им…

Их оказалось много, около сотни мужчин и женщин, издававших утробные булькающие и рычащие гортанные звуки, кольцом окруживших каменную тропу с оттеснёнными к склепу королём и его телохранителями. Все они шипели, выплёвывая его имя, наступали, медленно сжимая кольцо, выкрикивали, выли, подбираясь всё ближе к побелевшему монарху.

— Ан-до-им! Андоим! Андоим!!!

Бросившиеся на подмогу стражники, охранявшие карету, резко остановились, глядя на захлопнувшиеся перед ними кладбищенские ворота, и с той же прытью поспешили назад, за надёжные борта королевской кареты, спасаясь от появившихся над каменной изгородью лучников. Стрелявшие казались настоящими исчадиями преисподней, порождениями геенны Клеветника — с ободранными лицами, сочившимися красными, синими и чёрными разводами вскрытых язв, с торчащими во все стороны полуистлевшими космами — и при их виде те из придворных, кто ещё наблюдал за жуткой сценой из-за каменной кладки, прыснули во все стороны, припуская со всех ног к ожидавшим их каретам. Отступил даже Ликонт — вскочил на коня, приподнимаясь в стременах, чтобы лучше видеть то, что происходило за оградой.

Назим метнулся к обезумевшему королю, отмахивавшемуся мечом от медленно сжимавших кольцо прокажённых, стал спиной к спине, гаркнув на оставшихся в живых воинов. Их вместе с ним осталось трое — между тем наступавшие покойники казались на зависть живыми и невредимыми. Погибшие телохранители пали не в схватке, их подстрелили прятавшиеся под могильными плитами арбалетчики, — а оставшиеся едва ли продержатся долго, учитывая свирепый огонь в глазах псевдопочивших.

— Назад, назад! — зло крикнул Андоим, беспорядочно размахивая коротким клинком. — Назим, тупой выродок, уведи нас отсюда!

Телохранитель резко дёрнул короля за руку, заставив присесть — и пущенный чьей-то умелой рукой боевой топорик вонзился в грудь одного из рыцарей, тотчас рухнувшего навзнич. Назим крутанул двуручник над головой, заставляя подобравшихся слишком близко уродцев отшатнуться назад — и увидел, как на последних двух защитников монарха набрасываются подкравшиеся покойники. Точно химеры, облепили неповоротливых, в боевых доспехах рыцарей, и почти одинаковыми движениями, плавными, отточенными, вонзили выстрелившие из грязных рукавов кинжалы в открывшиеся из-под толстых кирас незащищённые шеи.

— Стража, стража! — крикнул Андоим, безуспешно пытаясь высмотреть оставшихся у кареты воинов за захлопнувшимися кладбищенскими воротами. — Уроды!!! Нет, нет!..

Король дико заозирался, с отвращением и страхом глядя на стиснувших кольцо людей. Вот оно, страшнейшее проявление лесной хвори — чёрные язвы, свисавшие струпья, гниющая кожа — вот они, те, кого он так избегал, вот она, воплощённая ужасная смерть…

Назим глянул налево, направо — много, слишком много! Даже если он изрубит ближайшие ряды, за ними стояли свежие покойники, та самая масса, которая заставит захлебнуться даже самого лучшего воина королевства…

— Андоим!

Король затравленно оглянулся. Вышедший из склепа невысокий человек в сером плаще стоял на самой верхней ступени, так, чтобы монарх мог его видеть из-за спин прокажённых. Медленно он присел, подбирая лежавшую у порога красную розу, поднёс к лицу, полускрытому наброшенным капюшоном, и так же медленно выпрямился.

— Когда весь город накрыло дыханием смерти, — заговорил человек глухо и негромко, но из-за мигом умолкнувших покойников и упавшей среди почивших могильной тишины его слова эхом разнеслись по кладбищу, так, что к ним прислушались и слушатели по ту сторону ограды, — ты спрятался в стенах своего дворца. Ты бросил свой народ на растерзание болезни. Ты отворачивался от матерей и их детей, страдавших на улицах города, отказывался принимать посетителей, добивал страждующих и умерщвлял тех, кому ещё можно было помочь. Ты хотел остаться здоровым.

— Ты кто такой? — хрипло выдохнул Андоим, тиская рукоять бесполезного меча.

— Так хотел, — продолжал человек, — что не пришёл даже к смертному одру своей супруги, — голос говорившего впервые дрогнул, прорываясь грохочущими нотками слепой ярости. — Ты хотел остаться здоровым среди больных, белым среди чёрных. Возрадуйся, о король Валлии! Лесная хворь тебя не тронет. Больше никогда. До самой смерти ты останешься совершенно здоров…

И, точно по команде, прокажённые набросились на короля и его телохранителя, выбивая оружие, скручивая руки за спиной. Короткими ударами под колени заставили рухнуть на мёрзлую землю, вздёрнули головы, вынуждая смотреть на показавшегося из-за расступившейся толпы главаря.

— Назим, — вдруг обратился человек к телохранителю, — ведь это большой позор — не защитить своего короля? Такой позор можно смыть только кровью…

Рыжебородый дёрнулся, но промолчал. По глазам телохранителя не видно было ни страха, ни удивления — ничего из того, что буйными красками расцвело на лице бледного, как смерть, Андоима. Он всё знал и ко всему был готов.

— Но так говорит только ваш кодекс, — повысил голос человек. — Рыцарский кодекс чести жесток и непримирим… Мы же всегда готовы дать человеку второй шанс. Мы принимаем тех, кого отвергает общество… Ты же знаешь, что последует вскоре. И ты не сможешь этому помешать. Стоит ли твоя кровь того, чтобы пролиться за смерть этого ничтожества, Назим?

Телохранитель мрачно посмотрел на говорившего.

— Я клялся защищать его до последней капли…

— В клятве ведь не уточнялось, чьей именно последней капли? — буднично поинтересовался главарь. — Нет? Вот и славно. Твоя совесть чиста, Назим. Ты защищал его до последней капли его крови…

Человек коротко кивнул, и шагнувший из толпы крупный мужчина с разрисованным, как и у прочих, лицом, сдёрнул шлем с рыжего рыцаря, одним коротким ударом приложив его по затылку. Назим повалился на землю, и бессознательного телохранителя тотчас оттащили прочь из центра круга, оставляя в нём лишь скрученного, тщетно дёргавшегося в крепких руках прокажённых Андоима.

— Кто ты? Кто ты?! — выкрикнул обезумевший от страха и понимания король.

Человек скинул капюшон, являя покрытое чёрными язвами смуглое лицо, и шагнул ближе, приподнимая розу в протянутой руке.

— Узнаёшь?

— Так это ты, — прохрипел Андоим, переводя взгляд с розы на неузнаваемое, покрытое чёрной слизью лицо незнакомца, — ты приходил к Таире! Я знал! Знал, что этой шл… а-а-а… х-х… ха…