Он медленно повернул ручку, но замок не сработал; снова… на сей раз — успешно. Протянул руку и достал конверт.

Повернулся, и опять боль обрушилась на него — жестокая, кошмарная. Оглушительная тьма сомкнулась над ним, он рухнул на пол, даже не ощутив удара.

Вспыхнули яркие огни, словно предвещая рассвет новой жизни, и медленно и плавно Чэпмэн погрузился в состояние, называемое смертью.

Гроза разразилась через несколько минут после того, как он тронулся в путь. С человеком на плечах, Фрост с трудом пробирался вперед, а в небе сверкали молнии, грохотал гром, сплошной стеной падала вода, и земля под ногами, казалось, ползет вниз вместе со стремящимся по ней потоком. Деревья метались, как великаны в горячке, и наверху, в отвесных скалах, в паузах между раскатами грома завывал ветер.

Мужчина был большой и тяжелый, Фросту приходилось часто останавливаться и отдыхать. Шаг за шагом он карабкался по опасной крутизне обрыва, а размокающая земля расползалась под ногами.

Он слышал кошмарный грохот низвергающихся потоков воды, как в воронку, летящих в ущелье между склонами. Наверное, площадка, на которой он обнаружил мужчину, была уже на фут покрыта водой.

С началом грозы вовсе потемнело, и Фрост видел лишь на несколько ярдов перед собой. О расстоянии, которое еще предстояло пройти, думать он не смел. Думать было можно только о следующем шаге, каждый раз — о следующем шаге. Время исчезло, мир сузился до двух ярдов, и Фрост двигался вперед, окруженный сырой вечностью.

Вдруг, совершенно неожиданно, лес кончился. Только что он шел среди деревьев, сделал шаг — перед ним луг, с травой по колено, склонившейся под сильным ветром. Белесые стебли призрачно светились в сумерках, а над ними — сплошные струи неунимающегося дождя.

На холме над лугом стоял дом, окруженный исхлестанными грозой деревьями, а перед домом — какой-то невнятный горб, кажется, сарай.

Фрост ступил на луг, здесь земля была уже не такой вязкой, а близость дома придавала силы.

Он пересек луг и впервые за все время почувствовал, что несет человека, именно человека. Когда он карабкался в гору, это была только ноша, просто тяжелый груз. А теперь безжизненное нечто снова стало человеком.

Он дошел до деревьев, молнии продолжали дергаться в небе, ветер без устали хлестал по лицу.

Дом выглядел как прежде. Все вспомнилось, даже здесь, стоя под дождем, он мог представить себе два кресла-качалки, выставленные на крыльцо, и двух стариков, сидящих в сумерках и глядящих в сторону речной долины.

Он встал на ступеньку, та заскрипела, но выдержала. Дверь. Раньше это не приходило ему в голову, а теперь Фрост задумался — не заперта ли? Господи, какая разница, все равно он войдет, даже если придется разбить окно. Этот человек должен оказаться под крышей. Но, едва он потянулся к ручке, дверь открылась и чей-то голос произнес: «Кладите его сюда».

Возле стены Фрост увидел что-то похожее на койку. Наклонившись, он положил больного и выпрямился. Руки одеревенели, ныла каждая мышца. Комната на мгновение поплыла перед глазами, но вскоре все пришло в порядок.

Человек, открывший дверь, стоял к нему спиной возле стола в другом конце комнаты. Затеплился язычок пламени, свеча разгорелась — Фрост впервые видел свечу после того вечера с Энн.

Человек обернулся, это была женщина лет шестидесяти. Простоватое, но волевое лицо, волосы собраны в пучок; поношенный свитер с дырой на локте…

— Что с ним? — спросила она.

— Змея. Я нашел его в лесу, одного.

Она взяла свечу и, подойдя к Фросту, передала ему.

— Подержите, я взгляну. Она склонилась над лежащим.

— Нога, — пояснил Фрост.

— Вижу.

Женщина протянула руки и взялась за обтрепанные края штанины. Дернула в стороны, и ткань с треском разошлась. Рванула еще раз.

— Держите свет ниже.

— Да, мэм, — кивнул Фрост.

Нога была покрыта черными и красными пятнами. Вздувшаяся кожа глянцево блестела, из нескольких открытых ран сочился гной.

— Он давно в таком состоянии?

— Не знаю. Я нашел его днем.

— Вы его тащили в гору? В такую грозу?

— А что оставалось? Не бросать же его там.

— Чем тут поможешь… — вздохнула она. — Только помыть. Покормить. Устроить поудобнее.

— Лекарств, конечно, нет?

— В десяти милях отсюда спасательная станция. А у меня — машина. Когда гроза прекратится, отвезем его туда. Сейчас нельзя — дорога плохая, можем застрять. А оттуда они отправят его на вертолете в Чикаго.

Она повернулась и пошла на кухню.

— Я разведу огонь, — сказала она. — Вскипячу воду. Вы его отмойте пока немного. Постараемся что-нибудь в него влить.

— Он говорил о каком-то нефрите, — пробормотал Фрост. — Будто мертвеца тащил… Шел и думал, что он замерз, но нет, жив.

— Да, плохо умирать в такую погоду, — согласилась она. — И в таком месте. Спасатели бы не сумели добраться вовремя.

— Это точно.

— Вы шли именно сюда? Вы знали, куда шли?

— Когда-то, очень давно, я жил здесь. Я не знал, что дом занят.

— Простите, я осмелилась… Мне показалось, что никто не будет против.

— Да нет, что вы…

— Похоже, вам самому надо поесть, — поняла она, взглянув на Фроста. — Да и отдых не помешает.

— Простите, мэм, — Фрост отступил на шаг. — Должен вас предупредить. Я — изгнанник. Мне с вами говорить не положено, и никто…

Она отмахнулась от его слов.

— Я знаю, что это значит. Не надо объяснять.

— Я не объясняю. Я только хочу, чтобы все было ясно. Здесь плохой свет, и вы могли не заметить отметин. Борода закрывает самые заметные. Я побуду здесь, помогу вам с этим человеком и уйду. Не хочу навлечь на вас неприятности.

Молодой человек, — поморщилась она. — Какое мне дело, что вы изгнаны. Да вряд ли в этой глуши вообще кому-то есть до этого дело.

— Но я не хочу…

— Послушайте, раз уж вы изгнаны, то что вас заставило возиться с ним?

— Я не мог его оставить. Я не мог дать ему умереть там…

— Могли, — усмехнулась она. — Вы изгнаны, и это — не ваша забота.

— Но, мэм…

— Где-то я вас раньше видела, — медленно произнесла она. — Только без бороды. Я подумала об этом сразу, когда увидела вас на свету, но…

— Вряд ли, мэм… Впрочем, меня зовут Дэниэл Фрост, и…

— Дэниэл Фрост из Нетленного Центра?

— Да, но…

— Радио. У меня тут приемник, и я слушаю новости. Они сказали, что вы исчезли. Сказали, что разразился какой-то скандал. Но то, что вас изгнали, об этом — ни слова. Да, теперь я вспомнила, где видела вас — на новогоднем балу, год назад.

— То есть?

— Ну да. В Центре, в Нью-Йорке. Вы могли меня не запомнить, нас не представили. Я работаю в отделе исследований Времени.

— О Боже! — вскричал Фрост. Он наконец догадался, кто эта женщина. Это о ней Б.Д. говорил, что она пропала и ее необходимо найти.

— Я рада, что встретилась с вами, Дэниэл Фрост. Меня зовут Мона Кэмпбел.

Энн Харрисон поняла, что опять выбрала дорогу, ведущую в тупик, но поделать ничего не могла, оставалось ехать вперед, пока не удастся развернуться. Тогда — назад до развилки и снова пытать счастье.

Когда-то давно все дороги были пронумерованы и снабжены указателями, а на любой станции обслуживания имелись карты. Теперь же многие указатели исчезли, а станции обслуживания пропали вовсе. К чему они, при таких машинах?

Ничего не оставалось, как тыкаться наобум, чтобы попасть наконец на дорогу, ведущую более-менее в нужном направлении. Ошибаться, петлять, возвращаться, теряя уйму времени и никогда не зная, где находишься.

Иногда попадались люди, которых можно было расспросить, редко — небольшие городки, которые можно было опознать, во всех остальных случаях оставалось ехать наугад.

День был теплый, и буйная поросль сжимала дорогу с обеих сторон, превращая ее в туннель, где даже с открытыми окнами нечем дышать.