Если говорить о включении гладиаторов в состав римской армии, то впервые такая ситуация возникла на завершающем этапе гражданских войн, когда страх перед возможным выступлением вооруженных рабов был забыт ради сиюминутных интересов римских политиков. Впервые «множество гладиаторов» появляется в 43 г. до н. э. среди наскоро набранных солдат сторонника сената Децима Брута, разместившихся в богатом городе Мутине на севере Италии (App. Bell. Civ. III. 49). Три года спустя гладиаторов включил в состав своего войска Луций, брат Марка Антония, осажденный в г. Перузии армией еще одного претендента на власть — Октавиана (Арр. Bell. Civ. V. 30).

В дальнейшем гладиаторов продолжали использовать в качестве армейского резерва в военных конфликтах. После смерти Нерона претенденты на трон неоднократно зачисляли их на службу для усиления собственных армий. В итоге только у признанного сенатом императора Отона (рис. 31) в период его борьбы с получившим поддержку легионов в Германии Вителлием таких воинов набралось до двух тысяч, что соответствовало примерно ¹/₈ от общего числа гладиаторов на территории империи[53]. Как писал Тацит, это была «постыдная разновидность вспомогательного войска, которой, однако, в пору гражданских войн не брезговали и более взыскательные полководцы» (Тас. Hist. II. 11). Столь резкий отзыв обусловлен тем, что лишь в отдельных случаях гладиаторы добивались успеха, например, под командованием Марция Макра, консула 69 г. в войске Отона.

«Человек храбрый и решительный, он на лодках перевез через Пад отряды гладиаторов и внезапно появился с ними на том берегу реки. Вспомогательные отряды вителлианцев были смяты, те, кто оказали сопротивление, вырезаны, остальные бежали по направлению к Кремоне» (Тас. Hist. II. 23). Дальнейшие действия отоновских гладиаторов были менее удачны. Отборные бойцы из числа тех, кто сражался под началом Марция Макра, попытались на быстроходных судах отбить остров посреди р. Пад, занятый германскими воинами Вителлия, но «по своему боевому опыту не смогли сравниться с солдатами, да и стрелять с качающихся кораблей им было гораздо труднее, чем германцам, стоявшим на твердой земле. Они перебегали от одного борта к другому, суда от этого раскачивались все сильнее, пока, наконец, бойцы, назначенные первыми выскочить на берег, не смешались в одну беспорядочную толпу с гребцами. Тут-то германцы по мелководью бросились к кораблям, хватались за корму, вскакивали на борт, тащили суда за собой и топили их» (Тас. Hist. II. 35), а в конечном итоге сражение закончилось тем, что гладиаторы Отона были разбиты и «немалое число их положили на месте» (Plut. Oton. 10). Позднее, когда воины из состава этого подразделения, «которые считались и искушенными, и отважными в рукопашных схватках», еще раз предприняли попытку переправиться через реку, отряд батавов, служивших Вителлию, атаковал непосредственно их корабли (Тас. Hist. II. 43). «Лишь немногие из гладиаторов выдержали их удар, остальные бежали к реке, натолкнулись на выстроенные там вражеские когорты и все до последнего погибли в бою» (Plut. Oton. 12).

После смерти Отона остатки его гладиаторов перешли на сторону Веспасиана, которого в борьбе за трон поддержали легионы, размещенные в Сирии и Иудее. Впрочем, и ему от них было мало толку: при штурме войсками утвердившегося в Риме Вителлия Таррацины, одного из городов в Средней Италии, всего «несколько гладиаторов оказали отпор врагу и дорого продали свою жизнь, остальные устремились к кораблям, где их ждала та же гибель» (Тас. Hist. III. 77). Продолжение борьбы сторонников Веспасиана против императора Вителлия привело к обострению ситуации в государстве. Военных сил катастрофически не хватало и опять пришлось прибегнуть к помощи гладиаторов. Чтобы переломить ход событий в лучшую для себя сторону, Вителлий отправил в Кампанию, где от него отпали флот и прибрежные города, своего брата с военными кораблями, «новобранцами и отрядом гладиаторов… Но повсюду он был или разбит, или предан» (Suet. Vit. 15. 1–2). Приведенные примеры показывают, что обученные единоборству гладиаторы, как правило, плохо взаимодействовали в строю и, во всяком случае, не принесли особого успеха своим военачальникам.

Позднее Марк Аврелий (рис. 32) в период затяжной войны 167–174 гг. на дунайской границе с германскими племенами квадов и маркоманнов пополнил свои изрядно поредевшие войска специальным отрядом из гладиаторов, присвоив ему многообещающее название «Услужливые» (Iul. Capit. М. Anton. XXI. 7). Правда, это не прибавило ему популярности в народе: люди говорили, что, «отняв развлечение, он хочет заставить народ заниматься философией» (Iul. Capit. М. Anton. XXIII. 5). В последний раз римская армия была усилена гладиаторами из знаменитых капуанских школ во время гражданской войны 193 г. по личному почину любившего поупражняться с гладиаторским оружием императора Дидия Юлиана, ожидавшего подхода к Риму войск своего соперника Септимия Севера (Ael. Spart. Did. Iul. VIII. 3; IX. 1).

Среди известных нам примеров участия гладиаторов в войнах на первом месте не только по хронологии, но и по своему масштабу, безусловно, стоит грандиозное движение рабов под предводительством Спартака (73–71 до н. э.), которое считается одним из самых значительных проявлений кризиса Римской республики в I в. до н. э. К сожалению, до нас дошли только фрагменты «Истории» Гая Саллюстия Криспа (86–35 до н. э.), где подробно описывалось восстание Спартака, а специальный исторический труд ритора I в. н. э. Цецилия Калактинского о рабских войнах известен только благодаря упоминанию о нем у Афинея (Athen. VI. 104), поэтому о ходе событий мы можем судить лишь в самых общих чертах, в основном по обрывочным сведениям других античных авторов.

Как известно, начало восстанию было положено группой рабов-гладиаторов из частной школы Лентула Батиата в Капуе. Среди двухсот обитателей здешних казарм нашлись люди, которые не желали стать предметом развлечения для римской публики и были готовы рискнуть жизнью ради свободы. Никто из них не был запятнан какими-либо преступлениями, и попали они в эту школу «исключительно из-за жестокости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиатора» (Plut. Crass. 8). Мы знаем, что Спартак выступал на арене в качестве мирмиллона (Flor. III. 20. 12). При этом, судя по тому, что с ним была жена, он находился в несравненно лучшем положении, чем все остальные, ведь избранным профессионалам в таком случае полагалась отдельная комната или комнаты. Тем не менее он принял участие в заговоре, который был раскрыт, но несколько десятков человек (античные авторы называют разные цифры — от 30 до 78), вооружившись кухонными ножами и вполне способными заменить копья длинными железными вертелами, напали на стражу и вырвались на свободу. Среди выбранных ими предводителей, наряду с фракийцем Спартаком, упоминаются еще двое — галлы Крикс и Эномай (Oros. V. 24. 1). Относительно третьего из предводителей стоит отметить, что его очень редкое греческое имя Эномай вряд ли было дано ему при рождении. Прежде всего оно ассоциировалось с легендарным царем города Писа в Элиде, той самой области Древней Греции, где проводились знаменитые Олимпийские игры. Видимо, все дело в том, что данный мифологический персонаж прославился своими победами в гонках колесниц и убийством проигравших эти состязания женихов дочери. Именно поэтому такое имя могли счесть подходящим для новобранца гладиаторской школы, чтобы он выступал под ним на арене.