Члены «команды» не поздоровались с Томасом, не назвали свои имена, но и не поинтересовались, что Сара делает в компании вампира. Впрочем, девушка не дала им такой возможности, сразу объяснив суть дела. Если бы Томас сомневался в их профессионализме, то наверняка успокоился бы, увидев их реакцию на новость о намечающемся штурме вампирского бастиона. Мысленно он окрестил их Фанатиком и Шрамом.

— Можно будет кости забрать? — прошипел Фанатик, впервые подавший голос. — Они для некоторых заклинаний нужны.

— Вперед с песней, — равнодушно пожала плечами Сара. — Но сперва Джейсон, потом кости, договорились?

Фанатик коротко кивнул, напомнив Томасу змею или ящерицу, — движение выглядело совершенно не человеческим. Мужчина со шрамом молча достал из рюкзака несколько ножей и повесил их на пояс. Все четверо сели в машину.

Проехав несколько миль на север, Томас свернул к ручью, который, журча, змеился сквозь джунгли.

— Дальше пешком, — объявил Томас, оставив машину у дороги на случай, если Алехандро выпустит своих прихвостней чуть раньше.

— Дóма не вижу, — объявила Сара, достав из рюкзака приятеля очки ночного видения.

— Его и нет: Алехандро живет под землей.

— Что-что?

— Здесь неподалеку руины майя с подземным лабиринтом. Он живет здесь уже несколько веков.

— Чудесно! — сухо проговорила Сара.

— Что такое?

— Ничего. А с охраной как?

— Обычно все входы бдительно охраняют. Эту ночь я выбрал потому, что сегодня они будут свободны, якобы в помощь похищенным. Давайте, мол, выбирайтесь из лабиринта, но почти ни у кого это не получается.

— Тогда нужно добраться до места прежде, чем выпустят пленных. Иначе они разбредутся по туннелям, потом по джунглям и мы никогда их не найдем.

— Я думал, ты хочешь брата спасти.

— Ага, а тебя и остальных брошу на растерзание этому монстру!

Томас пристально взглянул на Сару, но за дурацкими очками глаз не увидишь. Нет, нужно все сразу расставить по своим местам!

— Я помню, где раньше держали похищенных. Туда мы первым делом и отправимся. Если повезет и мы застанем твоего брата в живых, ты быстро с ним сбежишь.

— Коллег и партнеров посреди операции я не бросаю. Вместе придем — вместе уйдем, иначе я не умею.

— Захочешь жить — сумеешь! — Томас схватил Сару за руку. — Добраться до Алехандро мне проще всего в одиночку. Если решишь остаться и помочь мне, погубишь и себя, и брата, не говоря уже о том, что сорвешь мне операцию.

Сара остановилась, глядя то на ладонь Томаса, сжимающую ее руку, то на его лицо. Томас отпустил ее, но глаз девушка не отвела.

— Зачем ты взял меня с собой, раз не нуждаешься в моей помощи? — спросила она.

— Затем что в одиночку ты брата не разыщешь, уж вовремя-то точно не успеешь.

— А тебе какая разница?! Ты его даже не знаешь.

— Твоего брата, конечно, не знаю, зато знал многих других.

Сколько их было? Тысячи, десятки тысяч? Бледные лица, а в глазах мольба: «спаси нас, спаси!» Убегающие люди искренне считали Томаса спасителем — Алехандро даже прозвал его ангелом, — а потом с ужасом осознавали, что он охотник.

— Что?

— Алехандро заставлял меня участвовать в охоте, — без обиняков сказал Томас. — Он знал, что я ее ненавижу. — Почему он изливал ей душу? Вероятно, потому, что чувствовал: это последний шанс исповедаться. Томас давно не разговаривал со священником и уже забыл, когда такое желание возникало в последний раз, да и грехи ему Сара не отпустит. Хотя, пожалуй, их не отпустит никто, особенно если вспомнить некоторые его поступки. — Я убил тысячи таких, как Джейсон, — добавил он, стараясь говорить сухо и бесстрастно. — Проявить милосердие мог, лишь убивая быстро, чтобы люди не страдали и не мучились. Сейчас же мне хочется кого-нибудь спасти и искупать Алехандро в его собственной крови.

— Мне такой план по душе, — проговорила девушка, поглаживая дробовик.

Томас молча покачал головой. «Пусть увидит, что к чему, — думал он. — Бравады мигом поубавится, как у всех остальных». Члены «ударной команды» промолчали, но, когда Томас с Сарой нырнули в густой подлесок, последовали за ними.

Весь следующий час они пробирались сквозь джунгли, где никогда не было тропинок. Их преследовала туча москитов. Сара держалась лучше, чем ожидал Томас, а ведь даже ему приходилось нелегко. Алехандро сохранил джунгли в первозданном виде именно потому, что они создавали дополнительную преграду. Да и охота шла веселее: он смотрел, как смертные барахтаются в зеленом море, а потом решал: хватит им мучиться — и убивал.

Наконец они подошли к прекрасному древнему храму на границе владений Алехандро. Старые камни словно мерцали в серебристом свете луны, который едва позволял различить очертания строения. Высокая трава и плющ почти скрыли из виду дверь, а камни над дверной перемычкой заросли кустарником. Старый храм душила дикая орхидея, белая и оранжевая в коричневую крапинку. «Точь-в-точь веснушки», — подумал Томас и осторожно коснулся лепестка — на ощупь он был бархатистый, как кожа… По спине пробежали мурашки, в животе образовался комок — целого века как не бывало. Он снова возвращался к хозяину с кровью на руках, а остальное ему лишь приснилось.

— Это здесь? — коротко спросила Сара, прервав его мысли.

— Да, — ответил Томас.

Почему-то говорить было больно, слова будто царапали горло.

Проскользнув под камнями с глубоко высеченными узорами, они попали в главный коридор храма, который вел в зал с каменным алтарем. Как и предки Томаса, майя, в отличие от ацтеков, редко приносили человеческие жертвы. Когда требовалось умилостивить богов или заглянуть в будущее, короли и жрецы использовали свою кровь. Томас всегда гордился, что его праотцы понимали истинную суть жертвоприношения: богам нужно отдать собственную кровь.

Алтарь стоял перед возвышением, а за ним была комнатка, где жрецы когда-то готовились к отправлению обрядов. Сейчас комната, разумеется, пустовала. Каменные ступени из нее спускались во мрак к чультунам, подземным хранилищам для воды и продуктов, а еще ниже скрывалось то, из-за чего Алехандро выбрал это место, — известняковые пещеры, их Томас до конца даже не обследовал. Под чультунами лежал целый подземный город; часть его майя использовали как свалку, а часть имела какое-то мистическое значение — стены там покрывал резной орнамент, изображающий древние обряды. Кое-где еще, плесневея, сохранились краски.

— Этим входом очень редко пользуются, — объявил Томас, а когда Сара достала фонарь, добавил: — Со светом больше риска. Прихвостням Алехандро он не нужен, зато, увидев его, они вмиг нас отыщут.

Сара кивнула, всем своим видом выражая безысходность, что Томаса ничуть не удивило. Путешествие по лабиринту во мраке мало кого обрадует. Впрочем, смотреть было особо не на что — изрезанный бороздами камень да глубокие черные дыры, и так до жилой части пещер. Да и зачем Саре раньше времени видеть то, что ждет их впереди?

Едва они вошли в туннель, Томасу стало трудно дышать: мешали высокое давление и какофония голосов, заполнивших сознание. Он ведь убивал и до того, как пришел к Алехандро: боролся против заморских захватчиков, отнявших у него родину. Но те убийства никогда его не тревожили, и совесть не мучила. Те люди заслужили свою участь, а сраженные в этих стенах — нет.

«„Сраженные“ — какое удобное слово!» — мрачно подумал Томас, а перед глазами с пугающей четкостью встали тела — бледные и смуглые, молодые и старые, переломанные и выпотрошенные. Кровь погибших впиталась в сухую землю потому, что сытые охотники транжирили ее, как воду. Те люди умерли не от естественных причин и не по воле Божьей, в результате несчастного случая. Нет, они погибли потому, что некто возомнивший себя богом, взмахнув рукой, объявил: «Этих уничтожить» — и перечеркнул чужие надежды и чаяния.

Нередко исполнителем кровавых приказов хозяина становился Томас. Подписанная кровью клятва лишала его права выбора, но почему-то от этого совесть меньше не мучила. Томас знал: вернуться будет трудно, но не ожидал, что настолько невыносимо. Словно само рабство пропитало воздух, сделав его рыхлым и тяжелым, по вкусу похожим на пепел.