В первые годы XIX века появилось «Краткое изложение общей истории» (Париж, 1801-1807, 12 томов) Анкетиля, не содержащее почти ничего оригинального в том, что касалось истории Испании и правления католических королей. Анкетиль попросту повторил то, о чем говорилось в современном испанском «Compendio de la historia de Espana» Аскарготы[92] (в Париже эта книга издавалась несколько раз, как в переводе, так и на родном языке автора)[93]. Анкетиль говорит о взаимном согласии правителей, благодаря которому у Испании был период процветания как во внутренних, так и во внешних делах[94], однако он изобличает жестокие действия последующей религиозной политики: иудеи, «тридцать тысяч семей, покинули страну, унося с собой несметные богатства. Испанские правители полагали, что заплатили за свое спокойствие, принеся в жертву столько подданных и сокровищ. Но чтобы не лишиться желаемого результата, они предоставили инквизиции, уже существовавшей в Испании, жестокую власть, которая сделала этот трибунал столь грозной силой» (ibid.).

В 1823 году в Париже был издан «Краткий очерк истории Испании», принадлежавший перу просвещенного любителя Альфонса Рабба[95] (1786-1829), который был известен в основном как критик-искусствовед и автор литературных произведений, поместивших его в ряд предтеч французского романтизма — свое почтение ему засвидетельствуют и Виктор Гюго, и Бодлер. Рабб интересовался и историей. Помимо очерка об Испании читателю известны его «Очерк об истории России» (1825) и «История Александра I» (1826). В политическом отношении Рабб после нескольких месяцев служения Бурбонам стал придерживаться скорее левых взглядов. Его точка зрения насчет католических королей — характерный для либералов способ представления эволюции Испании, произошедшей с конца XV века. Особый акцент сделан на двух идеях. Первая — упадок Испании объясняется религиозной нетерпимостью и завоеванием Америки:

«Падение испанского могущества объясняется тремя основными причинами. Прежде всего изгнание арабских семей, произошедшее в давние времена (последствия этой меры проявились гораздо позднее, через множество лет): действительно, мавры были сведущи в различного рода ремеслах [...]. Завоевание Нового Света, которое обычно рассматривается как одна из причин резкого возрастания испанского могущества, стало также причиной упадка Испании [...]. Наконец, третья причина упадка — инквизиция; мне эта причина кажется основной и даже единственно достаточной» (p. XIV-XVI).

Вторая идея: Изабелла, безусловно, во многом превосходила Фердинанда, однако сама она находилась в сильном подчинении у духовенства:

«Королю Фердинанду блестяще оказывала содействие его супруга-королева (р. 217).

История никогда не разделяла их имен [...], и это то меньшее, чем обязана она этой великолепной королеве, без которой правление Фердинанда, ее супруга, не было бы отмечено столь великими деяниями. Если бы король оставался один, его ловкая политика позволяла бы ему придерживаться своей линии, невзирая на необузданные и легкомысленные амбиции грандов, однако это не принесло бы ему славы, о нем едва ли вспомнили бы. Благодаря своему гению, красоте и всему, что может воодушевлять в личности королевы-женщины, Изабелла сумела добавить к правильным, но холодным и бесполезным планам своего мужа горячий энтузиазм, который она вызывала» (р. 219-220).

Как Изабелла могла допустить появление на свет такого беспощадного института, как инквизиция? Конечно, в целом ответственность падает на плечи Фердинанда, но у королевы недостало смелости воспротивиться его решению:

«Высочайший интеллект этой прославленной правительницы и ее великодушие затрудняют понимание проблемы инквизиции и ее появления в Испании — если, конечно, нам не станет известно о некоторых забытых или неизвестных ряду историков деталях. Обладавшая мужским умом и смекалкой в ведении дел, Изабелла вновь становилась женщиной под влиянием своего дерзкого и порочного исповедника [Торквемады[96]]. Истина требует, чтобы мы признали это: учреждение в Кастилии инквизиции следует вменить в вину ее суеверной слабости (р. 236).

По приказу Фердинанда и (увы, это правда) по приказу Изабеллы инквизиция устремилась в Испанию и напилась кровью мавров (р. 231).

Вскоре мы увидим, как ставшая всемогущей инквизиция принялась утолять жажду христианской кровью, истощив мавров и иудеев; мы увидим, как это чудовище жирело от изобилия жертв, которых отдавал ему на растерзание бездушный Филипп II, выдавший инквизиции даже своего сына»[97] (р. 233).

Итак, злым гением Изабеллы был Торквемада. Из этого Рабб делает вывод, что политические дела никогда не стоит доверять женщине:

«Женщинам-королям можно вынести приговор по примеру Изабеллы, которая, возможно, является самым значительным исключением, какое только можно привести в их пользу. Если у королевы нет любовника, то у нее есть исповедник, что еще хуже» (р. 237-238).

Если Рабб, относящийся к Изабелле скорее благосклонно, способен вынести ей такой «приговор», то нет ничего удивительного в том, что другие авторы, настроенные против католических королей, отзываются о ней в гораздо более резкой манере. К таким историкам следует отнести и Жана-Бернара Мари-Лафона (1812-1884). В 1865 году этот уроженец Лангедока родом из Монтобана, занимавшийся изучением провансальского языка и культурой Южной Франции[98], опубликовал «Историю Испании с древнейших лет до наших дней». Первая глава второго тома «Истории» посвящена правлению католических королей. Как можно понять, Мари-Лафон, либеральный протестант и антиклерикал, близкий Мишле, чьи идеи он разделяет, не щадит инквизицию, но особенно едкой критике с его стороны подвергаются католические короли. Изабелла, по его словам, сурово обходилась с феодалами, а также целиком и полностью подчинялась воле Церкви. Оба правителя, Изабелла и Фердинанд, удостаиваются нелицеприятного и даже грубого описания:

«Изабелла, возведенная католицизмом в ранг великих людей и лишенная им вследствие избыточного поклонения даже своего пола, была приземистой, толстой и бесцветной испанкой, а незыблемое спокойствие ее черт в высшей степени свидетельствовало о двойном характере ее ума, о суеверии и упрямстве. Насколько ее муж Фердинанд с его косоглазием, отсутствующим передним зубом и грубым лицом астурийца [sic], вечно морщившимся или улыбавшимся, силился скрыть свое коварство, чтобы обманывать своих врагов и подданных половчее, настолько Изабелла, достойная своего предка Педро Жестокого, блистала надменным нравом и упрямством» (р. 1-2).

Такое суровое отношение в те времена было исключительным даже среди либеральных авторов. Зато консерваторы не переставали хвалить католических королей — особенно королеву. И с этой точки зрения интересно будет обратиться к произведениям Капефига и барона Нерво.

Батист-Оноре-Раймон Капефиг (1802-1872) очень рано показал себя приверженцем роялистов; он последовательно поддерживал Реставрацию, Июльскую монархию и Вторую империю. Плодовитый публицист, Капефиг издал по меньшей мере семьдесят произведений, касавшихся самых различных тем; среди них — история Франции и Европы[99], история Церкви[100], биографии[101], исторический роман[102]... В 1869 году он посвятил Изабелле Католичке книгу, которая на самом деле была посвящена истории Испании со времен вестготов по 1850 год: «Изабелла Католичка, или Возвышение и упадок Испании» (Париж, издательство «Эймо»). С первых же страниц Изабелле придан облик исключительной правительницы: