Подобная тактика оказалась успешной, и Ле-Ман сдался. Из политических соображений никто не подвергся наказанию: ведь еще предстояло заставить сдаться замок в центре города. Готье Мантский, испугавшись угроз, согласился капитулировать, и Ле-Ман перешел под власть Вильгельма. Чтобы устрашить горожан, герцог приказал соорудить в городе новые укрепления.

В основном все военные кампании сводились к осадам замков или попыткам их прорвать и, как правило, принимали вид небольших стычек. Обе стороны — осаждающие и осаждаемые, силы прикрытия и отряды, пытающиеся снять блокаду, — имели массу свободного времени для того, чтобы продумать различные военные хитрости и тактические приемы, которые не давали воинам бездельничать и вместе с тем не подвергали их большой опасности. Однако случались также и более крупные сражения — как, например, при Валь-де-Дюне (в 1047 г.) и Мортемере (в 1057 г.), — когда необходимо было помешать многочисленным силам мятежников или захватчиков беспрепятственно передвигаться по нормандской территории. Обычно перед тем, как дать генеральное сражение, необходимо было бросить вызов и дождаться, когда его примут. Существовали различные традиции, которые редко нарушались. Вероятно, в 1054 г., перед вторжением в Мэн, Вильгельм послал Жоффруа Мартеллу, графу Анжуйскому, официальный вызов, предупредив, что через сорок дней в силу ряда причин он намеревается построить в Амбриере крепость. Этими причины, вероятно, заключались в намерении Вильгельма захватить графство. Зимой 1051–52 гг., когда Жоффруа, стремясь снять осаду с Донфрона, отправился туда с войском, он известил разведчиков Вильгельма, что подойдет к городу на рассвете следующего дня, и дал описание лошади, на которой он будет ехать, а также своей одежды и щита. В ответ на это Вильгельм прислал описание своего снаряжения. Заметим, что ни один из этих вызовов так и не привел к сражению. Можно еще вспомнить о Конане II Бретонском, который обычно давал знать, в какой день он совершит нападение на пограничные земли Нормандии. По-видимому, официальный вызов считался в феодальном обществе единственно возможной манерой поведения, приличествующей благородному человеку.

Крупные сражения не сильно отличались от мелких стычек: разница заключалась только в масштабах. Поскольку в бою было довольно сложно контролировать действия феодального войска, заботы командования сводились к тому, чтобы расставить войска на позиции. От военачальника требовалось следующее: быть храбрым, служить примером и при благоприятной возможности уметь вмешаться в ход событий — в особенности вовремя послать подкрепление. Хотя, вероятно, командование в заранее условленных сражениях не требовало каких-то особенных качеств или подготовки, следует заметить, что у Вильгельма в 1066 г. не было и такого опыта. Он уже сражался при Валь-де-Дюне и разгромил арьергард Генриха Французского при Варавиле, но его собственная армия еще никогда не встречалась лицом к лицу с такими крупными силами противника, как войска англичан.

Обычная тактика заключалась в том, чтобы выстроить в линию конницу, состоявшую из отрядов под командованием сеньоров и военачальников, и двинуть ее навстречу противнику. Главнокомандующий часто оставался в тылу вместе с резервом, состоявшим из отборных воинов. По мере сближения бойцы метали копья, а потом сходились в рукопашной, нанося удары копьями, мечами и палицами. Сторона, действовавшая с большей стремительностью, слаженностью и решительностью, заставляла противника отступить и спасаться бегством. Затем начиналось беспорядочное преследование — самая опасная часть сражения. Всадников могли выбить из седла, и те ломали кости при падении. Так как речных переправ было мало, конных бойцов могли загнать в воду или перебить на переполненных мостах. За исключением наиболее крупных сражений, пехота редко погибала в больших количествах, тогда как для рыцарей битва зачастую заканчивалась гибелью. В общем, в войнах, которые вели нормандцы, распростилось с жизнью немало знатных людей.

Вильгельм, его бароны и другие рыцари проводили каждый день своей жизни верхом и под открытым небом. Если они не сражались, то были в пути и охотились по дороге. Их понятия о военной стратегии можно считать примитивными, и даже понимание ими боевой тактики было весьма поверхностным, однако в искусстве ведения боев небольшого масштаба они знали все, что было нужно, а хорошо командовать наемниками и союзными войсками им, вероятно, помогали некоторые черты характера. Эти достоинства и недостатки военных сил, имевшихся в распоряжении Вильгельма, не следует упускать из виду, когда мы дойдем до обсуждения его вторжения в Англию и всех последующих кампаний.

Феодальный сеньор правил самолично. Он не мог обойтись без тех, кто ему служил, — многочисленных соратников, советников, дружинников, священников, капелланов, придворных слуг и чиновников на его землях, — однако для личного свидания с ним не чинилось никаких придворных или бюрократических препон. Напротив, он жил в простом мире и был у всех на виду, постоянно находился в движении, был доступным для других. От него ожидали, что он будет лично отправлять правосудие над мужчинами и женщинами, над простолюдинами и знатью, и если он вел себя мудро, то мог сосредоточить все бразды правления в своих руках. Нужно сказать, что система феодального правления начала приходить в упадок с тех пор, как стали невозможны личные взаимоотношения между сеньором и его вассалами, а также — правда, тут связь всегда была слабее — его народом.

Нормандия по величине приблизительно равна юго-восточным графствам Англии — возьмем, например, Кент, Суссекс, Суррей, Гемпшир и, для большей точности, Беркшир. Она целиком находилась под бдительным надзором герцога и не требовала сложной системы управления. Приказы могли передавать гонцы. Какие земли кому пожалованы, у кого какие привилегии и повинности — все это можно было держать в голове. В связи с этим совсем неудивительно, что мы почти не располагаем подробными сведениями о системе герцогской администрации до 1066 г. — вероятно, мало что заслуживало упоминания. Иногда эту систему называют централизованным управлением, однако данное определение является ошибочным. Управление герцогством находилось в руках герцога, и Вильгельм держал своих вассалов под жестким контролем, потому что он был человеком сильным и решительным, а Нормандия была невелика. Однако совершенно нелепо полагать, будто в герцогстве существовала централизованная власть со всеобъемлющими полномочиями, которой было подчинено все и вся. Прежде всего Вильгельм управлял своим собственным доменом — своими баронами, епископами, монастырями, двором и личными владениями. Подобным же образом его бароны, епископы и аббаты управляли своим имением. Как и в любом феодальном обществе, здесь сложилась по сути децентрализованная структура — иерархическая система, в которой каждый феодал интересовался только собственными слугами и вассалами — теми, кто подчинялся непосредственно ему.

Время от времени бароны Вильгельма бывали при его дворе, особенно по большим церковным праздникам и тогда, когда нужно было обсудить важные дела. Здесь становилось известно о недовольстве герцога каким-либо вассалом или о разногласиях между баронами. Обязательно следовало выносить на общее обсуждение вопросы, требовавшие единодушного одобрения, — например, объявление войны, — так как успех зависел от скоординированных действий баронов. Нам известно, что герцог Роберт именно на таких собраниях баронов добился признания Вильгельма своим наследником, а сам Вильгельм, вероятно, предложил вторгнуться в Англию. Все же в то время очень большое значение имела общественная сторона жизни феодального двора. Вассалы ожидали от сеньора, что тот задаст им пир, что им представится возможность поговорить со своим господином, попросить об услуге, донести на соперника, убедить в своей точке зрения. Сеньор в свою очередь желал встречаться со своими баронами, не выпускать их из виду и из-под контроля, вершить справедливый суд и добиться того, чтобы все остались довольны. В сущности, письменных свидетельств, касающихся двора Вильгельма до 1066 г., у нас мало. По-видимому, он был бережливым в отношении собственного имущества и, не считая торжеств в 1067 г., избегал роскоши и пиршеств. Даже если он и не был деспотичным, то щедрым его тоже вряд ли можно назвать.