Хельги понял, но не поверил. Тогда эльфийка за руку вывела его на улицу и показала белую ленточку, повязанную на вывеске. День был ветреный, ленточка так и развевалась, грозя сорваться и улететь.

— Белый цвет — знак скорби, — наставительно сказала хозяйка. — У нас не принято писать на лавке «Ритуальные услуги» — это очень дурная примета. Да раньше все и так догадывались…

— Понятно, — процедил сквозь зубы вампир и поспешил ретироваться. Эльфийка, прикрывая ладонью глаза от солнца, смотрела ему вслед и только качала головой. «А соседи-то что решат!» — весело думала она. Не каждый день в лавку врываются полуголые адепты Академии Магических Искусств…

— У вампиров это что — народное? — по слухам, спросила Шэнди Дэнн, одной из первых прослышавшая об этой истории. — Сперва Ривендейл, теперь вот Ульгрем… сколько у нас там вампиров учится?

— Не суть важно, коллега, — смиренно вздохнул директор. — Только бы Рихтер вернулся — не к летней сессии, так хотя бы к зимней. А эти пусть бегают…

Но на этом история не закончилась. Хельги не был бы Хельги, если бы он не попытался повернуть все к своей выгоде. Договорившись с портным и сапожником, через день он уже имел на руках костюм с пришитыми рукавами, обувь на новехоньких подметках и был полностью готов к общению с семьей де Моран. Ликки же все равно не узнает!

Но Ликки знала все — история вмиг разнеслась по Межинграду. Хельги немедленно был учинен невероятный скандал; вампир уворачивался от кружек, тарелок, склянок с зельями и собственных подарков (последние он старался ловить, чтобы не сломались). Под конец девушка разразилась слезами и выставила Хельги за дверь, предварительно всучив ему оба заново оторванных рукава. Вампир обиделся, и отношения оказались на грани разрыва.

Возле Ликки немедленно возник Яллинг (может быть, впрочем, что не Яллинг, а Эллинг). Он улыбался, сочувственно вздыхал, открывал дверь и подавал чашку — и понемногу Ликки начинала выделять его из толпы, втихомолку прикидывая, как вписать новое свидание в исчерканный ежедневник. Хельги же тем временем извлек из неиссякаемых недр алхимического факультета какую-то Элен, коротко стриженную, с крашенными в рыжий цвет волосами, которая смотрела на него чуть приоткрыв рот и не уставала восхищаться его хозяйственностью.

Жизнь продолжалась.

— Но нам от тебя не того надо, — серьезно сказал Эллинг. Генри посмотрел на него: эльф выглядел собранным, деловитым, и в глазах его светилось нечто новое, суровое и чуточку мстительное. — Ты — герцог, сын герцога; может, захочешь поучаствовать в торжестве справедливости?

— Какой именно справедливости? — насторожился Ривендейл.

— А Валентин де Максвилль уже согласился… — невинным голоском сообщил Яллинг, но вампир не поддался на эту элементарную уловку.

— Еще скажи, что согласился Хельги Ульгрем!.. В чем именно проблема и что от меня требуется?

Братья переглянулись еще раз и одновременно указали на стоящее у дороги одинокое дерево. Это была могучая ива, ветви которой свисали почти до самой земли. Толстые корни выступали из почвы, и между ними у самого ствола стояла небольшая скамеечка. За серебристо-зелеными ветвями ее почти не было видно.

— Присядем? — озвучил общую мысль Яллинг. — А то в ногах правды нет!

Они сели, причем братья устроились с разных сторон от Ривендейла, и Генри понял, что чувствует военачальник, когда его армия попадает в кольцо.

— Помнишь, мы зимой сильно проигрались в карты? — начал Эллинг, по-прежнему нехорошо блестя глазами. — Пытались занимать у всех подряд, но не смогли покрыть даже трети долга?

Генри, помедлив, кивнул. У него самого тогда с деньгами было негусто, и он едва ли смог бы особенно им помочь.

— Тогда мы обратились к одному человеку… дворянину… которого все трое прекрасно знаем. Он занимается финансовыми делами — утверждает, что только для развлечения. Для развлечения, как же! — Яллинг презрительно фыркнул. — Да порядочные дворяне деньгами исключительно расплачиваются! Финансы — что за дело для дворянина! Охота, карты, куртуазия, военная служба, сопровождение сюзерена вплоть до самой кабинки с ромбиком…

— Далее, — суховато приказал Ривендейл, которому набросок идеального дворянина показался слишком уж ехидным.

— Далее, — Яллинг чуть наклонился вперед, — мы получили деньги под оговоренный процент. Через месяц нам прислали вспомоществование, да и стипендию начали выдавать… Словом, мы явились к этому… кредитору — и выяснили, что процент, оказывается, ухитрился вырасти вчетверо!

Генри присвистнул. Он был не де Максвилль, но и ему схема показалась откровенно грабительской.

— Вот-вот! — Эллинг малость успокоился и теперь опять был ехиден и многословен. — Нет, денежку-то мы заплатили… всю заплатили, до последней монетки, пол-Академии нам давало взаймы, два магистра в том числе! Но мы, Генри, не злопамятные, мы все записываем. — В подтверждение своих слов он вытащил из кармана длинную смятую полосу пергамента.

— Настало время и пробил час! — патетически возгласил Яллинг. — Будь уверен, этот прижимистый гад сто раз пожалеет, что посмел задеть своими грязными лапами наши…

— Кошельки? — усмехаясь, предположил Генри.

Повисла короткая пауза.

— Нет, — с достоинством объяснил Эллинг. — Профессиональные качества. Ты считаешь, это не повод?

Генри немного подумал. Общий знакомый был редкостной свиньей, несмотря на аристократическое происхождение. Сумма процентов, нежданно-негаданно выросшая вчетверо, поразила молодого герцога до глубины души. Он все же был вампиром, и экономность была у него в крови. Кроме того, лестно поучаствовать в одном деле с такими мастерами по творческому созданию неприятностей, как близнецы аунд Лиррен.

— Я думаю, это повод! — решительно сказал он, рубанув по скамейке ребром ладони. — Каков ваш план и какова моя роль?

Близнецы просияли. Кажется, они не до конца верили, что он согласится.

— План мы тебе сейчас расскажем, — торопливо заговорил Яллинг. — Он простой, но очень свирепый. А твоя роль только в том, чтобы делать морду ящиком, цедить слова в час по чайной ложке… ну, это ты и так… э-э…

— И так хорошо изобразишь — чай, всякого навидался, — перехватил Эллинг, бросив на младшего брата неласковый взгляд. — А вообще-то ты должен свести нас с ним на пиру и дать короткую рекламу нашему гениальному изобретению.

— И что же вы изобрели? — Генри сам не ожидал, что заинтересуется всерьез.

Близнецы скромно потупили очи.

— Да так… пустяки… — выдавил Яллинг. — Всего лишь машинку…

— Для превращения мусора в золото, — закончил его брат. — Хочешь опробовать?

Получасом позднее Генри закончил детальный осмотр гениального эльфийского изобретения. Близнецы не обманули: изобретение воистину было гениально. Самому Ривендейлу в голову не пришло бы такое решение, и он с изумлением понял, что аунд Лиррен способны быть очень опасными врагами.

Внешне машинка напоминала тумбочку. Была она невысока и коренаста, имела два отделения: одно большое, для мусора, второе — маленькое, для монет. За раз она могла выдать ровно одну золотую монету — новенькую, блестящую, с четко видимым профилем Державы Путятича. Перерыв между подходами к снаряду составлял ровно сутки. Как-никак машинка была пробным экземпляром!..

Впоследствии братья обещали повысить производительность агрегата.

Генри собственноручно засыпал совочек мусора в большой ящик и с нежностью наблюдал, как машинка заурчала и начала содрогаться в корчах. Посодрогавшись с минуту, она выплюнула в подставленную ладонь новехонький золотой. Естественно — не без злорадства подумал Генри, — монетка во всем походила на настоящую.

Месть была воистину ужасна.

На следующий день после этого знаменательного разговора состоялась очередная вечеринка, проходившая под девизом «исключительно для своих». Сливки столичного общества — аристократия, финансисты, богемный бомонд — собрались в одном из загородных поместий, где было принято спасаться от невыносимой жары. Жара в этот год была не такая уж и невыносимая, но не ломать же ради этого освященную веками традицию!