В молодости легче увлекаются новыми занятиями, идеями, романтическими знакомствами. Не избежал этого и я. Но поэзия и микробиология оставались и остались с тех пор главным делом жизни. Работа с капсульными бактериями была завершена. Меня увлекло новое направление в науке: роль бактериофагов (микробных вирусов) в лекарственной устойчивости стафилококков. Но я не забывал, что мне удалось пока еще обнаружить только факт, а не причину капсулообразования у кишечных палочек. И вдруг обнаруживается, что по другую сторону Невы есть институт, где тоже работают с капсульными бактериями. Правда, это был институт растениеводства, и к медицине никакого отношения не имел. В этом институте (растениеводства? или защиты растений?) проводились фантастические опыты по выращиванию капсульных бактерий на питательной среде, содержавшей воду, агар-агар и мелко растолченое стекло — источник окиси кремния (SiO₂).

Кое-кому из читателей припомнится научно-фантастический роман Теодора Л. Томаса и Кейта Вильгельма «Клон». Вот, например: «Сквозь вязкую, имеющую округлую форму оболочку, окружавшую частички окиси кремния, проникли два атома йода, попавшего сюда из остатков йодной настойки. Тотчас же сферические образования из молекул слились в два больших жгута, одним концом соединенных с частицей желеобразной окиси кремния…» Вязкая слизистая оболочка — это капсула.

В институте растениеводства занимались силикатными бактериями. Я начал общаться с молодыми учеными, которые выращивали на агаре, смешанном с толченым стеклом и водой, громадные слизистые колонии неведомых на Земле микробов. Вдруг почувствовалось, что вот-вот откроется тайна зарождения жизни на Земле и в Космосе. Оказывается, на Луне, как и на Земле, и на других планетах чрезвычайно распространена окись кремния — основа песка и стекла. В нормальных условиях Земли окись кремния инертна. Образец, доставленный кораблем «Аполлон-16» из лунного кратера Декарт, содержит много окиси кремния. Все это не могло оставить меня равнодушным. Научные сотрудники, работавшие с силикатными бактериями, доверительно рассказывали мне о фантастических проектах. Бактериями будут заселены огромные пространства пустынь, что приведет к всемирному процветанию. Наконец-то человечество получит такое неограниченное количество удобренной почвы, что навеки отпадут проблемы голода на земле. Обилие пищи вызовет затихание борьбы народов за новые территории, приведет к всеобщему миру и доверию. И это всего лишь начало. Космические корабли с контейнерами, содержащими капсульные силикатные бактерии, будут посланы на Луну, Марс и другие планеты. На месте мертвых пустынь, засыпанных окисью кремния, появится жизнь на уровне бактерий. Появятся разнообразные белки, продукция которых контролируется ДНК. А это значит, возникнет возможность мутаций, трансформаций и прочих генетических процессов, лежащих в основе эволюции. То есть, силикатные бактерии станут основой развития жизни в Космосе. Я не мог устоять перед напором этих фантастических гипотез. Тем более, что к тому времени ученики Э. Я. Рохлиной узнали об открытии еще в 1953 году Ватсоном и Криком модели молекулярной структуры ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты). Ученые института растениеводства, работавшие с капсульными силикатными бактериями, были прекрасно осведомлены в новейших открытиях в молекулярной биологии.

Я был так увлечен, что мне позволено было самому поработать с фантастическими микробами. Я начал в лаборатории института растениеводства, а потом мне разрешили отнести культуру капсульных бактерий на кафедру микробиологии 1-го ЛМИ. Я растолок кусочки стекла в порошок, добавил воды, простерилизовал смесь и перенес в эту необычную питательную среду (лишенную всяких источников питания, кроме окиси кремния, воды и воздуха) взвесь капсульных бактерий. Через несколько дней в чашках Петри на поверхности агара, смешанного с толченым стеклом и водой, появились огромные слизистые колонии силикатных бактерий. Если я готовил питательную среду с небольшим содержанием агара, колонии медленно плавали в чашках Петри. Особенно хорошо было их наблюдать под малым увеличением микроскопа. Они казались мне космонавтами, плавающими в межпланетном пространстве. Я дофантазировался до того, что предположил возможность существования в других Вселенных совершенно иных форм жизни, где вместо углерода и углекислоты (С и CO₂) будет кремний и окись кремния (Si и SiO₂). Таким образом, земной глюкозе со «скелетом» из атомов углерода будет соответствовать некая космическая глюкоза, построенная на основе атомов кремния (силиция):

А вместо земных аминокислот, к примеру, неоглютаминовой кислоты, будут космические аминокислоты, скажем, космическая неоглютаминовая кислота:

Однако, реальность оказалась сильнее фантазий. Вместо желанной аспирантуры при кафедре микробиологии я был послан служить армейским врачом в танковую дивизию, которая располагалась на окраинах белорусского города Борисова.

Забегая вперед, расскажу. Загадочные силикатные бактерии и впрямь были связаны с чем-то потусторонним, во всяком случае, не подвластным воле простого советского человека.

Весной 1961 года я демобилизовался и вернулся в родной Ленинград. Надо было продолжать свою судьбу микробиолога. Я пустился во все тяжкие на поиски работы или аспирантуры. Конечно, отправился в институт растениеводства (или защиты растений?). По Неве шел лед из Ладоги в Финский залив. Сверкали льдины. Сверкали окна дворца, в котором, как я помнил, находился институт растениеводства и лаборатория силикатных бактерий. Я открыл дверь подъезда. За конторкой сидел вахтер в форменной одежде. Я хотел, по привычке, как в «доармейские времена», взлететь наверх по широкой мраморной лестнице. Поскорее взлететь и увидеть моих хороших знакомых, колдовавших когда-то с космическими микробами. «Вы куда, гражданин?» — остановил меня вахтер. Я назвал имена научных сотрудников. Вахтер поискал в списке: «Нет таких!» Вахтер ждал, что я уйду, а я не уходил, убеждая его, что произошла ошибка, и мои знакомые ученые не могли вот так исчезнуть из лаборатории силикатных бактерий. «И лаборатории такой нет, гражданин. Давайте-ка не мешайте мне работать. Уходите подобру-поздорову!» Я не уходил. Наконец, вахтер вызвал кого-то, которого он называл «начальником». Некто в синем военном френче спустился по лестнице. Я рассказал ему, что пришел к таким-то и таким-то научным сотрудникам, с которыми был знаком и даже начинал сотрудничать до призыва в армию. Человек во френче выслушал меня, посмотрел пристально мне в глаза и ответил: «Поверьте мне, как офицер офицеру, что вы ошиблись. Ученые, которых вы назвали, никогда здесь не работали. Никакой лаборатории капсульных бактерий в нашем институте не было. Поверьте мне и забудьте об этом». Я поверил и забыл.

Осенью 1959 года поездом я прибыл на место военной службы в Белоруссию. Это был город Борисов. От Борисова до Минска можно было доехать на поезде за несколько часов. Поездов было много: Ленинград — Минск, Москва — Минск, Москва — Минск — Берлин. Поездов было много, и все останавливались в Борисове. По американским масштабам Борисов не так уж мал. Хотя поменьше Провиденса (штат Род Айлэнд) и Нью-Хэйвена (штат Коннектикут), США. Когда-то Борисов был знаменит своими еврейскими традициями: синагоги, еврейские школы, еврейские магазины. Целые кварталы, были заселены евреями — торговцами или ремесленниками. Синагоги сожгла Революция. Еврейские школы закрыла Советская власть. А евреев — более 20 тысяч — уничтожили немцы. Спаслись только те (немногие), кто успел вырваться и уехать в эвакуацию на Урал, в Сибирь или Среднюю Азию, или кто сражался в рядах Красной Армии или ушел в леса, в партизанские отряды. Были и еврейские партизанские отряды. В городе был привокзальный буфет с неизменным разливным пивом «Жигули», ресторан «Березина», в котором весь офицерский корпус напивался каждый месяц в день зарплаты, Дом Культуры, Парк Культуры, школы, медицинское училище, здания городских и партийных властей, два или три кинотеатра, штаб танковой армии, танковые дивизии и отдельный учебный танковый батальон, церковь (костел и синагога не работали), какие-то заводы и фабрики, в том числе пианинная, спичечная и фарфоровая (с огромным количеством молодых девушек бойкого западно-славянского, а проще, польского типа), два гастронома и книжный магазин.