Литмир - Электронная Библиотека

— Ты о чем это? — Генерал отхлебнул чаю и посмотрел на него внимательно. — Нет, ничего такого, что указывало бы на присутствие преступника, я внимательно отчеты читал.

— Да я не про то, — возразил Ванька, — Клава когда сказала, что он ее прикопал, я подумал, может, это и не преступник вовсе?

— А кто? — Спросила я. — Еще один посторонний?

— И еще какой! — Улыбнулся мне муж. — Есть у меня одна версия!

После этих слов они с Валентином Викторовичем подхватились и понеслись на какие–то очередные розыски.

Через несколько часов, когда нам с Лизкой уже надоело строить версии, что же он мог там заподозрить, у ворот зашуршали колеса джипа, и Иван, донельзя довольный, подошел к нам.

— Пустяк, а приятно, — сказал он, присаживаясь рядом. — Я был абсолютно прав! А ты еще ругаешься, что я на охоту хожу!

— Господи, при чем тут охота? — Изумилась я.

— Преступник, скорее всего, бросил Машу на поляне на произвол судьбы, а к веткам не имел ни малейшего отношения! — Сказал Иван с видом Шерлока Холмса. — А планы убийцы чуть не нарушил обыкновенный мишка!

— Какой Мишка?!! — Завопили мы с Лизкой.

— Косолапый. Бурый такой медведь. Он, видимо, первым обнаружил «бездыханное тело» и решил прикопать такую добычу, вот и завалил ее ветками. Сыт был, наверное, — усмехнулся он. — Медведи часто так поступают. Осмотрев поляну, мы нашли следы этого зверя — давнишние и посвежее, наверное, приходил потом, бедняга, и не мог понять, куда делось лакомство! Конечно, когда первый раз поляну осматривали, искали только следы преступника, а о звериных никто и не подумал!

Переварив эту новость, я строго спросила:

— А поляну тоже медведь поджег? Или мышка бежала, хвостиком махнула?

— Нет, — так же серьезно ответил мне муж. — Поляну поджег преступник.

— Так может, ты знеешь и зачем ему это понадобилось? — Продолжала я расспрашивать.

— Могу только предполагать, — ответил Иван. — Но, раз тело маскировал медведь, можно сделать вывод, что в замыслы преступника это не входило, и он как раз хотел, чтобы Машу нашли живой…

— Но, судя по всему, он сжег только куртку, футболку и окровавленную траву, — размышляла я. — Но чего ради?

— Сама подумай, — зловредно посоветовал он. — У тебя хорошо получается!

Глава 20

Я обедала с Надей и Геной, который, отлучившись с работы на время перерыва, сообщал жене сельские новости:

— Ваську–то Калязина в больницу положили!

— Допился, — вздохнула Надя, ставя на стол кувшин с молоком. — Или все–таки сердце?

— Нет, отравление, — охотно пояснил Гена, с аппетитом откусывая от горбушки. — Так что зря про него болтали, будто он колдун!

— Колдун не колдун, а глаз у него дурной, — воз–разила Надя. — На что ни посмотрит, о чем ни узнает, все прахом пойдет! А что приключил ось–то?

— Да обрадовался мужик, что свинью продал новому жильцу, и перепил на радостях. А спиртное сама знаешь, какое теперь, Качество–то ни к черту, народ травится направо и налево!

Мне вспомнился известный анекдот, герой которого жаловался, что пять бутылочек водки он выкушал, а шестой отравился — несвежая попалась. А Гена тем временем рассказал весьма занятный сюжет из местной хроники.

Василий Калязин, мужик лет пятидесяти, жил один в домике поодаль от поселка — на другом берегу Волхова и ближе к лесу. Местные жители его избегали, считая если не колдуном, то обладателем дурного глаза. Во многом поддержанию этой легенды способствовала травма, полученная Василием в молодости на каких–то химических объектах: один его глаз был изуродован и практически не видел, а второй, с радужной оболочкой странного цвета — серо–зеленовато–карего, да еще с крапинками — казался не менее страшным, чем первый. От одиночества он спасался двумя способами собирая разные травы и веточки в лесу, отчего все думали, что он варит колдовские зелья, и разводя скотину — у него всегда были четыре свиньи и стадо гусей. Кроме них и смешного пса совершенно невероятной породы, никаких живых душ Калязин не признавал, а жители поселка старались избегать его общества. Даже участковый Шестопалов не включал усадьбу Василия в свой маршрут при обходе территории.

— А тут появился у него жилец, — рассказывал Гена, — и вроде как молодой парень, из города, это мне все Женька, брательник мой, сказал, он врач в городской больнице, как раз в его дежурство Ваську и привезли. Ну, жил–жил тот парень у него да затеял свининки покушать и купил у Васьки свинью, честь по чести, да еще со всеми потрохами! Даже кровь в мешочек чистый собрал, мол, свезет на мясокомбинат, ему там знакомый колбаски наделает! Остальное разрезал, разделил, как надо: что зажарил, что закоптил, в общем, заготовил надолго. Понятное дело, конечно, в городе–то свежей ветчинки не сделаешь! Сала опять же насолил… А дня три назад вдруг принес какую–то выпивку, то ли портвейн, то ли горилку эту хохлацкую, бутылок пять, не меньше, и стали они с Васькой отмечать что–то. Вот после этого Ваське и заплохело, очнулся уже в больнице,

— Господи, кто ж нашел–то его? Удивилась Надя. — К «ему же никто не ходит отродясь!

— Да сам как–то очухался, нашел телефон, который жилец позабыл у него дома, да и позвонил в больницу, — усмехнулся Гена. — Да так я и поверил, что он забыл, небось, Васька сам его и слямзил по–тихому, у него ж ходка была за воровство в молодости! А потом выяснилось, что он болезнью какой–то страдает, не помню, как называется, но, в общем, ему обязательно чужие мелкие вещи тырить надо.

— Клептомания? — Уточнила я.

— Во–во, — обрадовался Гена. — Вот ему эта клептомания и помогло. Во жизнь–то как поворачивается!

— За что боролись, на то и напоролись, — улыбнулась я. — Только тут наоборот немного получается.

Чуть позже, когда мы с Лизой пили чай в летней кухне, оценивая последние достижения следствия, к нам, осторожно потряхивая рыжими косичками, подсела Мила. Время от времени поглядывая на нас, она ерзала по скамейке, как будто задумала что–то, но никак не решалась спросить.

— Что случилось, Мила? — Полюбопытствовала я. Опять затеяли с Ромой какие–нибудь подпольные действия?

— Нет, — вздохнула та. — Валентин Викторович нам сказал, что теперь, когда мы знаем об ответственности за сокрытие улик, нас ничто не сможет спасти от уголовного преследования. Я о другом думаю. — Она вздохнула еще раз.

— И о чем же это? — Осведомились Лиза.

— Завтра Иванов день, — сказала Мила грустно.

— Ой, точно, надо будет мужа поздравить, что ли, — вспомнила я.

— И всех, кто попадется под руку, облить водой! — Обрадовалась зловредная Лизка.

— А сегодня ночью надо гадать, — продолжала Мила. — Самая правдивая ночь для этого — так в моей книге написано. — Она вытащила на стол свой фолиант и предъявила нам описание обычаев, принятых на Иванов день. — «Вся нечистая сила в Иванову ночь выходит на землю, в эту ночь принято собирать целебные травы, а девушкам и молодым женщинам — гадать», — прочитала она с выражением и робко посмотрела на нас. — Клава, а тут как раз колдун, оказывается, есть, и рва его дома нет, мы сможем беспрепятственно погадать около его жилища, лучше места не найти — он же не зря это место выбрал для своего обиталища, значит, оно магическое, там всю правду узнаем! Тем более нам придется переправиться через

Волхов, а он в старые времена считался волшебной рекой, и на его берегах жрецы творили свои обряды!

— И что ты думаешь спросить у нечистой силы? Б–р–р! — Лиза передернула плечами.

— Да что угодно! — С азартом произнесла Мила. — Сегодня любые тайны раскрываются! В этом же кет ничего плохого! Ну, сестрички, ну, пожалуйста, ну давайте туда пойдем! — Заныла она почти жалобно. — А иначе я снова займусь расследованием, и пусть меня посадят, на позор всей семье! — Она встряхнула косичками более решительно.

— Клава, давай сходим, — вдруг перешла на ее сторону Лизка. — Когда еще такой случай представится! Что, в конце концов, нам может явиться страшнее какой–нибудь мыши? Никакой нечистой силы в природе не существует! — Закончив отповедь, она оглянулась и на всякий случай перекрестилась.

38
{"b":"189704","o":1}