Сон после всего этого мне в голову не шел никак; я сидела, играя в «змею» на мобильнике и мрачно раздумывала о неправдоподобности несчастного случая с рептилией. Вспомнились даже вычитанные когда–то из книжек сведения о том, что у наших местных змей при температуре плюс 37 наступает тепловое окоченение. А сегодня в полдень было плюс 33, я сама смотрела на градусник перед тем, как пойти гулять. Да какая же психически здоровая гадюка выползет в такую погоду из своего укрытия и найдет в себе силы кусаться, да еще подняв корпус так высоко? Я бы вот лично даже не отреагировала ни на какие попытки контакта, тем более со стороны Олега.

— Не спишь? — Услышала я голос мужа. Черт, видимо, я разбудила его щелканьем клавиш.

— Думаю, — мрачно ответила я.

— Что ж, — сказал он. — Полезное занятие. Знаешь, — добавил он помолчав: Мне тоже не дает покоя это убийство.

— Да ведь еще не доказано, что это убийство, Вань, ну вдруг он и вправду сам змею эту допел до трясучки! — Я продолжала цепляться за свою первую гипотезу. — Ведь вот чисто психологически и эту рептилию отлично понимаю, Олег кого хочешь мог разозлить до исступления!

— Клава, не строй иллюзии, — посоветовал мне супруг. — Я вот о другом думаю. Скажи, тебе приходилось видеть серую гадюку?

— Ну да, — ответила я, припомнив, как однажды в детстве собирала ягоды и чуть не схватила такую за хвост.

Он продолжал:

— Так вот. Мне не приходилось слышать, чтобы гадюка в наших широтах нападала на людей, да еще в броске. Это не агрессивная змея.

— Я тоже всегда думала, что ото скорее для кобры какой–нибудь характерно. Но может, это какая–то особо прыгучая гадюка оказалась. Чемпионка Ленинградской области по легкой атлетике среди пресмыкающихся.

— Да ты послушай, я тебе дело говорю! — Рассердился он. — Тут не в гадюке дело. В общем, я тоже думал, могло ли так быть, чтобы Олег сдуру поймал змею где–нибудь поблизости, а она на него напала бы. Как–то не вяжется… И клиническая картина какая–то странная…

— У гадюки элементарно не возникло бы желания выползать на улицу в такую жару без зонтика и солнцезащитного крема. А вообще, давай лучше прекратим этот разговор, — пробурчала я, заворачиваясь в одеяло. — Утро вечера мудренее. Может, к понедельнику эксперты обнаружат какую–нибудь более приемлемую с точки зрения УК и здравого смысла вообще причину смерти.

Наутро я проснулась от звонка своего мобильника. Нажав кнопку ответа, я услышала недовольный голос своего братца:

— Клава, вы там, что, с ума все посходили?

— Макс, какого черта! — Взорвалась я. — Ты звонишь в воскресенье утром и требуешь отчета о моем психическом состоянии?! Ты сам–то давно у психиатра проверялся?

— Хорошо. Ставлю вопрос иначе: ты забастовала там, что ли? — Не менее злобно рычал в трубку Макс.

— Что значит забастовала, если я ничего не делаю? — Возмущение в моей душе росло.

— А то и значит, — подытожил Макс. — Именно так я и подумал.

— А ты не мог бы выражаться яснее, у меня не безлимитка! Что еще за шуточки? — Я безуспешно пыталась перевести разговор в более конструктивное русло.

— А ты не могла бы хоть для отчетности присматривать за своим шведом, у нас теперь из–за него московская проверка будет! — Проорал Макс. — Мало мне змей, чтобы вы еще собак на меня навешивали!

— Змей? — Осторожно спросила я, пытаясь ущипнуть себя и убедиться, что это не кошмар, навеянный вчерашним происшествием. — Ты с ума сошел?

— Хотелось бы, — мечтательно вымолвил Макс. — Но пока не до этого.

— Макс, напоминаю, что тариф у меня не резиновый, — сказала я угрожающе. — Так что валяй по порядку, но быстро.

Тут Ванька, который до этого с интересом вслушивался в нашу увлекательную беседу, отобрал у меня трубку:

— Макс, бросишь ей на телефон из моих, ты знаешь где. Рассказывай, что там еще случилось.

И пока я раздумывала, стоит ли разозлиться, что Макс знает о Ванькиных заначках больше, чем я, его законная жена, черт возьми, они весьма плодотворно обсуждали что–то, напоминавшее странную комедию. Оказалось, что Арне, гуляя по поселку с собакой, имел довольно неприятное столкновение с одной из местных теток, которая рассердилась на то, что Шарик забежал на ее двор, и плеснула на пса помоями — к счастью, хотя бы негорячими. Не сумев найти с женщиной общего языка (в буквальном смысле), а также убедить, несмотря на помощь Милы, участкового в возмутительности этого случая, швед, недолго думая, написал электронные письма по–английски и отправил одно на сайт МВД, второе — на сайт правительства Ленинградской области. В этих посланиях он написал, что в Старой Ладоге происходит непонятно что и ни люди, ни почтенные домашние животные не могут чувствовать себя в безопасности. И просил, естественно, отреагировать соответствующим образом.

И надо же было такому случиться, что и те, и другие адресаты в это злополучное воскресенье не отдыхали, а ударно трудились. И по роковой случайности дежурные клерки и в той, и в другой инстанции почти одновременно распечатали письма Арне, практически не читая их, и положили на столы заместителю министра в Москве и вице–губернатору области в Петербурге. Каковые, не сговариваясь, заслушали устный перевод текста и затем по очереди набрали номер начальника питерского ГУВД и, пользуясь случаем, высказали ему все, что думают об оперативно–служебной деятельности главка в целом, подразделений по работе с иностранцами и неведомого им участкового Шестопалова. После чего эта полезная информация излилась на головы спешно вызванных на ковер начальника областной милиции, начальника службы участковых и Макса, возглавлявшего пресловутое подразделение. Повествование заняло минуты четыре. Однако выслушав это, я почувствовала какую–то неудовлетворенность. Не хватало одной детали.

Не отвечая на вопросы мужа, я набрала номер брата и спросила:

— Макс, а при чем тут змея?

— Да ты, видно, не хуже Милы поехала на этом вопросе! — Расхохотался Макс из трубки.

— Но ты сам ее упомянул! — Огрызнулась я. — Что еще за змея?

— Ох, да черт бы ее побрал! — Вздохнул Макс обреченно. — Песчаная эфа, будь она неладна!

— Эфа? — Удивилась я и заметила, как не меньшее удивление нарисовалось на лице моего мужа. — Эфа? В Питере? Или ты опять собираешься на какой–нибудь Арабский Восток?

— То–то и оно, что нет, — с горечью сказал Макс. — Я бы с радостью. А вместо этого должен сидеть у себя на Захарьевской и упрашивать одного типажа, чтобы он мне заявление написал по поводу кражи у него этой самой чертовой эфы!

— И у кого в наше время воруют змей? — Небрежно поинтересовалась я, не давая Ваньке вторично завладеть моей трубкой.

— Гляди–ка, ты и про безлимитку забыла! — Съязвил Макс. — Да есть тут один тип, армянин с двойным гражданством. Израильтянин, типа. Вот он за границей разбогател, почувствовал ностальгию по оставленной советской земле, приехал, купил здесь дом в пригороде и решил заделаться коллекционером. И собирает, чтоб ему пусто было, в числе прочего редких рептилий! Ну, и эфу эту паршивую ему приволокли месяца два назад. А на днях украли. Вместе с материальными ценностями тыщ на двести долларов. А он заяву писать не хочет, боится, там вроде не все чисто с его коллекцией.

— Откуда же ты тогда об этом знаешь? — История занимала меня все больше. А я еще Милу ругала!

— Да любовница у него сознательная попалась, — хмыкнул Макс. — Ты ее, кстати, знаешь. Это твоя знакомая Нелли. У нее, видимо, после того случая выработался рефлекс уважения к закону. Пришла и мне все рассказала. По знакомству, так сказать.

Я развеселилась окончательно: хорошенькая кудрявая блондинка Нелли, моя бывшая сослуживица, в нашей недавней истории е убийством тоже неплохо влипла и даже предстала перед судом и провела пять часов в изоляторе временного содержания. А все из–за порочных связей с богатенькими дяденьками, склонными к сделкам с совестью! И вот опять у нее какой–то очередной состоятельный любовник! Нет, ничему ее жизнь не научила! Впрочем, научила: к Максу–то она додумалась явиться! Я спросила: