— Итак, ты стала первой, кто узнал, что Дьявол вернулся в Англию, — прокомментировала Мэри.

— Ты не должна его так называть, — вмешалась Дженни. — Что, если он вернется и услышит тебя?

— Интересно, что леди Кенсингтон думает о его возвращении, — усмехнулась Луиза.

Энджел перевела взгляд с одной девушки на другую, ощущая себя так, словно она что-то не понимала и не знала, как спросить об этом, чтобы ее слова не прозвучали, как, хм, сплетни.

— Дезире Кенсингтон? — наконец нерешительно спросила она.

— О да, ты не знаешь? — продолжила Луиза, очевидно, счастливая от того, что может поделиться информацией. — Дьявол убил виконта Люстера из-за нее.

— На дуэли, — необязательно добавила Мэри.

Энджел сделала дрожащий вдох.

— О Боже, — прошептала она. Девушка знала, что произошла дуэль и скандал, но не вникала в подробности.

Мэри кивнула, накручивая поводья на свои затянутые в перчатки руки.

— Это было до того, как она вышла замуж за лорда Кенсингтона.

— Не намного, — хихикнула Луиза, хотя ей в то время могло быть не больше четырнадцати или пятнадцати лет, потому что она была одного возраста с Энджел. — Они оба хотели жениться на ней. Во время дуэли Дьявол подождал, пока виконт выстрелит, — девушка подняла руку так, словно держала пистолет, и прищурилась поверх воображаемого ствола, — а затем проделал дыру прямо у него на груди. — Она выстрелила своим пальцем в Брутуса. Анжелика вздрогнула.

Мэри деликатно передернулась.

— Вот почему его называют Дьяволом.

— И это еще не все, что он сделал, — продолжала Луиза, делая шаг вперед. — Вы знаете, что три года назад он заключил пари с лордом Ренаром о скачках до Бата и почти разбился, как и лорд Ренар, пытавшийся обогнать его?

— Маркиз выиграл пари? — спросила Дженни.

— О да. И к тому же установил рекорд. А потом ходили слухи по поводу его связи с женой лорда Ренара…

— Извините меня, — вмешалась Анжелика, — но у меня назначено время у модистки. Увидимся позже, хорошо?

Компания разошлась, и к счастью Брутус тоже был готов вернуться домой. Анжелике хотелось, чтобы она раньше узнала об этой дуэли. То, что Дьявол вернулся в Лондон, бросало тень на всю его семью, теперь ее родители ни за что не согласятся передвинуть вперед дату свадьбы, не говоря уже о публичном объявлении. И хотя ее свобода была так близка, мысль о том, что ей придется подождать еще почти год перед тем, как достигнуть ее, заставляла Энджел почти взрываться от гнева. Она и Саймон так отлично подходили друг другу, и в ее собственном доме ей не придется следовать удушающим, глупым правилам, которые ее мать и отец, казалось, изобретали просто для того, чтобы она постоянно попадала в неприятности. Анжелика нахмурилась. Должно быть что-то, что можно с этим сделать.

Ей хотелось рассказать о своем беспокойстве Саймону, но за чаем на следующий день, а затем в Олмаке два дня спустя девушка все еще не смогла собраться с силами, чтобы что-то произнести вслух. В конце концов, чтобы не думало Общество, ей маркиз Эббонли не казался настолько скандальным. Вместо этого она обнаружила, что размышляет о том, почему в следующие несколько дней Джеймса Фаринга нигде не было видно, и что он должен был чувствовать, когда узнал, что женщина, ради которой он убил человека, вышла замуж за кого-то другого.

В следующую субботу у Шеффилдов состоялся первый грандиозный бал после возвращения Энджел в Лондон, и казалось, что все высшее общество явилось туда.

— Ты выглядишь сияющей, — поприветствовал ее Саймон, когда девушка присоединилась к группе молодых людей у одной из сторон огромной, натертой воском танцевальной площади. Он взял ее руку и прижался губами к костяшкам ее пальцев. — Я ждал почти целый месяц, чтобы потанцевать с тобой.

Она улыбнулась.

— Очень мило с твоей стороны сказать мне об этом.

— Вовсе нет. Твоя подруга, мисс Стенфред, уже приехала в город?

Энджел покачала головой.

— Сейчас я жду ее буквально каждый день. Я уже написала и попросила ее стать подружкой на свадьбе, и…

Саймон рассмеялся.

— Энджел, у нас еще есть девять месяцев, чтобы спланировать это.

Она пожала плечами.

— Знаю, но если я смогу что-то делать, то свадьба будет казаться мне более близкой.

— Понимаю, что ты имеешь в виду. На самом деле, я думал о том, чтобы попросить Джеймса… — Саймон замолчал, посмотрев ей через плечо. В тот же момент Энджел заметила, что зал буквально гудит от приглушенных разговоров.

— Леди Анжелика.

Она обернулась. Маркиз Эббонли стоял позади нее. Он был одет во все черное, только белый шейный платок и красивая изумрудная булавка, которая настолько точно соответствовала цвету его глаз, что создавала абсолютное совершенство. Девушка внезапно осознала, почему прозвище «Дьявол» пристало к нему.

— Милорд, — ответила она, сделав реверанс и удивляясь, почему маркиз выглядел так, словно сердился на нее.

— Я надеялся, что в вашей танцевальной карточке осталось место для меня, — спокойно прошептал он, взмахом длинных пальцев указывая на листок, который она держала в одной руке. — Учитывая обстоятельства, я подумал, что нам стоит познакомиться поближе.

Энджел взглянула на свою карточку. Там оставались незаполненными два пустых места, но, несмотря на его полностью разумные рассуждения, она сомневалась, говорить маркизу об этом или нет. Он определенно казался чем-то расстроенным, хотя девушка не могла вообразить чем. Эббонли внимательно наблюдал за ней, несомненно, ожидая, что она откажет.

— У меня остались незанятыми вальс и кадриль, — произнесла она, так как была не из тех, кто отступает перед вызовом. — Вы можете выбирать.

На короткое мгновение выражение его глаз изменилось, единственный признак того, что маркиз мог удивиться.

— Тогда я выбираю вальс, — ответил он и, слегка поклонившись, отошел.

После этих слов заиграла музыка для первой кадрили этого вечера, и Саймон повел ее на танец. Энджел бросила взгляд в сторону дальней стены и обнаружила, что маркиз Эббонли, стоит, прислонившись, и наблюдает за ней. Она еще раз задумалась над тем, что же такого она сделала. После нескольких мгновений девушка перевела взгляд и увидела Саймона, улыбающегося ей со своего места в нескольких шагах, и мысленно одернула себя. О чем бы там Джеймс Фаринг не думал, это определенно ее не касается.

Джеймсу Фарингу было не до смеха. Слухи о его предполагаемом увлечении невестой своего кузена дошли до ушей маркиза через день после того, как он прогулялся по Гайд-парку. Неважно, нареченная она Саймона или нет, но болтливая девчонка могла бы подождать до того момента, когда все остальное общество решит для себя, сделался ли Дьявол цивилизованным, и не распускать эти сплетни, рискуя тем, что осталось от его репутации. Маркизу и без того было трудно вести себя хорошо, а тут еще такая тяжесть тянула его вниз.

В прошлом он бы провел вечер наверху, за игорными столами, но Джеймс избегал их так же усиленно, как и напитков, которые в изобилии разносили по залу. Большинство его знакомых, и даже несколько бывших любовниц, которых принимали в свете, останавливались, чтобы поприветствовать маркиза и поздравить его с возвращением, но он был не в настроении для легкомысленной болтовни. Джеймс сохранял все свое внимание для Энджел Грэм.

К тому времени, когда маркиз повел ее на вальс, его нога ныла, и он устал почти так же, как и был зол. Несколько первых оборотов они вальсировали в тишине, ее изящная рука напряглась в его ладони, когда Энджел явно почувствовала его раздражение.

— Никакой трости сегодня вечером? — наконец спросила она, подняв на него карие глаза.

— Трость была в основном для показа, — коротко ответил Джеймс. — Я хотел бы знать, леди Анжелика, — спокойно спросил он, — как случилось, что половина болтунов в Лондоне обсуждают мой интерес к женщине, за которой ухаживает мой кузен?