— Почему?

— Потому что она совсем не подходит вам. Лили очень… милая. И вам будет очень скучно рядом с ней. Если только вы не любите говорить о последних парижских модах или о погоде.

Она почувствовала, что Джеймс подошел и встал позади нее.

— Это не слишком доброжелательное описание подруги, — прошептал он бесстрастным голосом. — Кроме того, я спросил, почему я не подхожу ей, а не отчего она мне не подходит.

Анжелика обнаружила, что ей не хочется двигаться. Ее пальцы застыли на полированной бронзе подсвечника, глаза полузакрылись, пока она прислушивалась к звуку его голоса.

— В самом деле?

— Конечно, — продолжил он. — Ваши слова почти прозвучали так, словно вас больше интересует мое счастье, а не мисс Стенфред.

— Я… — Анжелика одернула себя. — Мне не нужно интересоваться вашим счастьем, потому что вы не верите в любовь.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него. На мгновение девушка застыла, когда его глаза поймали ее взгляд. Пальцы маркиза, едва касаясь, нежно прикоснулись к ее щеке и она затаила дыхание. Он наклонился к ней, и Энджел с дрожью подняла лицо вверх.

— Дьявол, — прошептал он и резко отдернув руку повернулся к ней спиной. Джеймс откашлялся, что было совершенно несвойственно такому распутнику, каким, как известно, он был.

— Я заметил, как вы опять рассматривали Фараона этим утром?

Ощущая себя совершенно разбитой, Энджел прислонилась к каминной полке.

— Д… да, это так.

Он зашагал к окну и распахнул его, высунувшись наружу, чтобы сделать глубокий вдох.

— У меня сложилось впечатление, что вам не нравится моя бедная лошадь, — через некоторое время произнес маркиз.

Девушка сумела улыбнуться, испытывая облегчение от того, что он сменил тему.

— Я ничего не имею против Фараона — за исключением той цены, которую вы заплатили за него.

Джеймс также немного расслабился и наконец повернулся к ней лицом.

— Мой управляющий, Элджерс, пожалуй, имеет, то же самое мнение.

Где-то в холле открылась парадная дверь и звуки голосов семьи Грэм эхом отозвались в библиотеке. Анжелика быстро направилась к двери.

— Я должна пойти посмотреть, что там происходит, — пробормотала она.

— Анжелика, — произнес он ей вслед, второй раз обратившись к ней по имени. — Мне очень жаль. Этого больше не произойдет.

— Я знаю. Она — они — просто слишком увлеклись этой игрой. Ради Саймона они никогда больше не должны позволять этому случиться снова. Однако ошибка или нет, но то выражение, которое Энджел мимолетно увидела в глазах маркиза, заставило ее задаться вопросом, над которым она предпочитала ни за что не задумываться — особенно в отношении Саймона Тальбота — а была ли она действительно влюблена в него.

— Милорд, приближается несколько экипажей.

Джеймс поднял голову от чтения бухгалтерских книг поместья и кивнул дворецкому.

— Спасибо, Симмс. Предупреди орду, а я присоединюсь через несколько мгновений.

Минуту спустя четыре пары ног быстро промчались мимо его офиса, сопровождаемые возбужденным детским смехом и лаем большой собаки, и маркиз откинулся на спинку и улыбнулся. Кажется, его дом станет еще более шумным. В своей жизни он мало соприкасался с детьми и, к своему удивлению, начал полагать, что ему чего-то не хватало.

Вчера, после того, как Джеймс стал свидетелем поцелуя, которым его напыщенный зануда кузен одарил Анжелику со всем изяществом слона в посудной лавке, он задумался о том, произошло бы такое, если бы он остался в Лондоне, а Саймон отправился бы на войну. Было совершенно очевидно, что Анжелика искала какой-то способ сбежать от своих родителей, и она решила, что его кузен станет тем, кто освободит ее. Судя по ее словам в библиотеке, кажется, она осознала, что хотела от Саймона больше, чем это. В последние несколько дней Джеймс пытался представить ее в мрачных комнатах Тэрбин-Холла, и совершенно не сумел вообразить себе такую картину. Тэрбин не место для такого импульсивного создания, как Энджел.

Ее смех, услышанный минут пятнадцать спустя, когда она приветствовала Лили Стенфред, быстро привел его в хорошее настроение. Маркиз заметил, что в то время как ему самому досталась только улыбка от мисс Стенфред, Саймон каким-то образом заслужил сплетню о модистке девушки и очевидно нашел ее очень забавной.

Близнецы Грэм подхватили юного Джереми Стенфреда под руки и потащили его в сторону конюшен. Джеймс повел оставшихся гостей в дом к приготовленным для них спальням и объявил, что в полдень будет устроен пикник у озера.

Выполнив обязанности по устройству гостей, он поднялся вверх на чердак, чтобы забрать удочки, которые обнаружил вчера. По пути вниз Джеймс остановился возле спальни бабушки и постучал в дверь. Дождавшись ее приглашения, он вошел.

— Прибыли Стенфреды, — сообщил он ей, прислонившись к косяку двери.

Элизабет посмотрела на него от туалетного столика, пока ее горничная заканчивала укладывать ее длинные седые волосы.

— Я должна быть глухой или мертвой, чтобы не знать об этом, — ответила она.

— Ты отправишься с нами на пикник? — спросил маркиз, усмехнувшись от едких слов бабушки.

Она поморщилась.

— Ты и твои обеды на свежем воздухе. — Элизабет вздохнула. — Как матрона этого дома и единственный обладатель приличного поведения в этой семье, полагаю, я должна это сделать.

— Да, бабушка. — Он оттолкнулся от двери.

Когда Джеймс приблизился к детям, то по благоговейному выражению на лице юного Джереми Стенфреда, стало ясно, что близнецы Грэм были довольно либеральны в описании его самого и конюшен Эббонли.

— Милорд маркиз, — поклонился мальчик, — я… я привез своего Ганнибала. Как вы думаете, вы можете научить нас прыгать, как Индиа и Генри?

Генри наклонился к своему другу.

— Ты можешь звать его «лорд Джеймс», — прошептал он. — Он — это что-то, Джереми. С ним намного веселее, чем с большинством взрослых.

— Полагаю, что смогу провести еще несколько уроков, — засмеялся Джеймс, взъерошив волосы Генри. — Хотите испробовать вот это? — поинтересовался он, поднимая удочки.

— О да, лорд Джеймс!

С этими словами он повел Брутуса и смеющихся, возбужденных детей вниз к месту для пикника, приготовленного его слугами в тени разросшихся вязов. Маркиз обнаружил, что улыбается, наблюдая как остальные гости подходят и рассаживаются, чтобы приступить к угощению. Эббонли всегда был местом, где он мог побыть в одиночестве, хотя собственное общество редко приносило покой. С тех пор, как приехали Грэмы, поместье больше казалось похожим на дом, чем просто на место уединения, и звуки смеха и голосов в коридорах напоминали ему о том времени, когда он был совсем маленьким, до того, как умерла его мать.

Дети закончили есть взяли с собой удочки и ушли к старому пирсу, где земля была тверже. Джеймс не видел, поймали ли они что-нибудь, но, судя по взрывам смеха, он в этом сомневался.

— Вы снова одержали победу в качестве хозяина, — весело произнесла Анжелика, подходя к нему с клубничным пирогом в руке. Он заметил любовь девушки к этой ягоде и проинструктировал повара, чтобы клубника присутствовала при каждом приеме пищи. — Однако не думаю, что они что-то поймают. — Она хихикнула. — Мама запретила им копать червей, так что у них нет приманки.

— Нам придется позаботиться об этом. — Джеймс заметил одного из слуг, приближающегося с блюдом только что тонко нарезанной ветчины. — Джон, отнеси это детям, — проинструктировал он, — и сообщи им, что из этого получится отличная приманка.

— Слушаюсь, милорд. — Бросив на него взгляд, слуга направился вниз к берегу. Когда он передал ветчину Джереми, то в воздухе раздался радостный вопль.

— О Боже, — прошептала Энджел, и он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она смотрела в направлении особняка и внезапно начала смеяться. Спустя мгновение маркиз присоединился к ней. Бабушка Элизабет прибыла на пикник. Однако было очевидно, что она решила, что с нее довольно обедов на траве, потому что за ней следовала целая процессия слуг, которые несли кресло, письменный стол, скатерть и навес.