Мы уже тогда, в 1938 г., в кулуарах Главразведупра слышали, что в составе «Специального Присутствия Верховного Суда СССР», осудившего маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского и других, были и те, которые находились позднее в числе осужденных Особым Совещанием за измену Родине: Акснис, Белов, Дыбенко, Егоров и другие. Не верилось тогда, что Блюхер был застрелен непосредственно в кабинете Ежова. Многому не хотелось верить, но надо было. Уже находясь на разведывательной работе за рубежом, были и такие обстоятельства, при которых я должен был искать возможность объяснить моим соратникам случившееся. Я не мог найти вразумительный ответ. Мне было очень нелегко.
К великому моему сожалению, к вопросу репрессий я должен буду еще вернуться. Вернусь я и к тому, что такое следствие в НКВД, МВД, МГБ СССР, Особое Совещание. Все это еще впереди.
Я невольно отвлекся и заговорил о том, что долгие годы многих из нас мучило.
Итак, вскоре после того, как Д.Ф. Кирьянов был арестован, председателем райсовета стал «направленный» на эту «избираемую» должность один из «аппаратчиков» Ленсовета Матвеев. Я мало его знал, но он проявил к нашему штабу, да, пожалуй, и ко мне лично внимание. Вместе с ним в наш райсовет прибыла автомашина с соответствующим номером. Сейчас уже точно не могу вспомнить – то ли 0055, то ли 0035. Я останавливаюсь на этом факте только потому, что, став председателем райсовета, Матвеев не счел возможным ездить на этой маленькой и открытой машине. Ему полагалась другая машина, а этой могли распоряжаться в первую очередь Николай Федорович Нионов и его заместитель, то есть я. Она сыграла тоже некоторую роль в моей жизни. Нам по служебным делам надо было поехать в Сестрорецк. На лето я арендовал в Сестрорецком горисполкоме дачу для моих родителей, вернее, половину двухэтажной дачи. Там жили мои родители во время отпусков, моя сестра с недавно родившейся дочкой жила там все лето, и во время отпуска приезжал ее муж. Я там бывал очень редко. Вторая часть дома была арендована известным архитектором, выполнявшим многие заказы А.И. Микояна.
Вот в чем роль машины Матвеева. Мы съездили в Сестрорецк в служебных целях, один из руководителей райсовета остался у себя на даче в Дюнах. Там негде было поставить машину, и было принято решение, что она останется около арендуемой мною дачи. Шофер хотел побыть у своих родственников и жены с ребенком в Тарховке. Мы подъехали к даче, остановили машину, шофер ушел, а я вместе с мамой и папой сел на скамеечке в садике. Вдруг к нам подошли две женщины с маленькими хорошенькими девочками. Одна из них была женой архитектора, вместе с ней была жена брата архитектора, приехавшая с Украины. У каждой из них было по маленькой девочке. Маруся Р. (или Мурочка, гак ее называло большинство) была очень привлекательной, хорошо одетой, с прекрасной фигурой. Я буквально с первого взгляда в нее влюбился. Конечно, я понимал, что у нас не может быть и речи о настоящей любви. Она была старше меня, замужем. Тем не менее мы часто потом «прогуливались» с ней по Невскому проспекту, если это можно назвать прогулками, ибо это были чаще совместные посещения конторы ее мужа. Во всяком случае, многие из моих друзей и знакомых, видя нас с Мурочкой вместе, поздравляли, что у меня появилась такая красивая и элегантная любовница.
Действительность была совершенно другой. Подошедшие к нам, к маме, папе и ко мне, две женщины уже были в хороших отношениях с моими родителями, и вдруг они обвинили их, что те скрывали «такого сына», разъезжающего на машине. Я пояснил, что на машине мы ездим по служебным делам и, освободившись, решили на денек остановиться в Сестрорецке. На этом разговор закончился. Вечером приехал муж Марии... С ним у меня действительно сложились дружеские отношения. Осенью он и его жена устраивали по средам на улице Герцена вечеринки. И вот, пожалуй впервые в моей жизни, я почувствовал себя опозоренным. Дело в том, что на приеме у них собрались культурные, грамотные люди, вели очень интересные разговоры о литературе, об искусстве. А я молчал, ибо для меня все обсуждаемые вопросы были весьма далекими, неизвестными.
Вот именно поэтому я и остановился на семье Р. в моих воспоминаниях. Знакомство с ними сыграло значительную роль в моей жизни – весьма положительную.
Убедившись в том, что не дорос в культурном отношении, и пожалев об этом, я с помощью друзей устроился в Ленинградский лекторий, который помещался на Литейном проспекте напротив улицы Белинского, с целью повышения моих знаний и культуры. Тогда там помещался Университет выходного дня. Я прослушал два курса – философию и историю литературы и несколько лекций по истории искусства.
Знакомство с семьей Р., а в особенности дружеские отношения с Марией мне очень помогли в моей жизни. В то время я вошел в комиссию Ленсовета по культуре (точно не помню ее название). Это дало мне возможность получать билеты в любой театр, что было не всегда легко сделать другим. Мы с Марией иногда ходили вместе в театр. Она была очень образованной и культурной женщиной и хорошо владела французским языком. Мне хотелось бывать в обществе ее семьи и ничем не показывать свое невежество. Думаю, что большое влияние в развитии моей культуры оказал муж Марии. Он, видимо, хорошо меня понял, как и то, что к его семье, к его жене я отношусь с огромным уважением. Поэтому, будучи весьма запятым по работе в частых командировках, он предпочитал, чтобы Мария проводила время именно со мной.
Мария не только подготавливала для меня интересную литературу, но и заложила основу для изучения мною французского языка. Надо ли пояснять, что для меня впоследствии это значило.
Я дополнил мое образование только в одной сфере. Мне же надо было задумываться о будущем. В этой части опять-таки помог в значительной степени Николай Федорович, уговорив поступить на рабфак Ленинградского института железнодорожного транспорта, который я окончил в 1933 г. Признаюсь, учился я посредственно. У меня в связи с занятостью на работе оставалось мало времени на учебу. Только по трем предметам, как это отмечено в свидетельстве об окончании рабфака, были самые высокие по тому времени отметки: политэкономия, экономполитика и немецкий язык. По остальным я заслужил лишь тройки.
Казалось бы, что вопрос моего будущего решен. Я мог без экзамена быть принятым в Институт железнодорожного транспорта им. академика В.И. Образцова, что рекомендовали и два профессора, преподававших на последнем курсе рабфака и в то же время заведовавших кафедрами физики и химии в институте. Однако вопрос решился не в мою пользу, меня не отпустили с работы, а поступление на вечерний факультет было абсолютно невозможно: я не мог его регулярно посещать. Вопрос о продолжении учебы был отложен.
Уже работая начальником спецчасти и группы ПВО Кировского райжилсоюза, я познакомился с сестрой моего приятеля, очень миловидной девушкой. Она уже готовилась стать женой довольно известного киноактера. До знакомства со своим будущим мужем она не возражала бы стать моей женой. Я честно признался, что она мне нравится, но хотелось бы навсегда остаться друзьями, а жениться я не имею права, ибо у меня под ногами еще нет твердой почвы для семейной жизни.
Людмилу видел и председатель РЖС Дроздов. Она ему понравилась, и он тоже подумал, что это моя любовь, а быть может, уже и невеста. Однажды он завел на эту тему разговор и неожиданно услышал мое отрицательное высказывание относительно брака с кем-либо. Я поведал ему и о том, что она уже является невестой киноактера.
Дроздов на некоторое время задумался и потом совершенно неожиданно для меня сказал:
– Я прожил уже большую часть моей жизни. У меня взрослые дети. Я обязан правильно оценить ваше положение. До сего времени я не мог понять, почему вы себя полностью отдаете работе. Нет, пора как следует поразмыслить... Вы правы, прежде чем создавать семью, надо серьезно обдумать и взвесить все, касающееся не только вас лично, но и вашей будущей семьи, ваших будущих детей. Я хорошо отношусь к вам... Выбирайте свой путь, институт, в который вы хотели бы поступить. Я пойду на крайние меры. Наберусь смелости и издам приказ о вашем увольнении с работы в связи с поступлением в высшее учебное заведение. Об этом узнают только после того, как вы уже будете студентом, и никто не будет иметь права отменить приказ. Но перед вами стоит задача. Вы должны подобрать себе замену. Мы должны представить дело так, что я принял решение усилить работу и установил дополнительную должность, должность вашего заместителя. Определенное время займет оформление его доступа к секретным документам. Пока о нашем разговоре не надо никому рассказывать.
