– Да услышит вас Бог, дитя мое!

Дитя мое? Гм... Учитывая ремесло, которым она занималась раньше, я спрашиваю себя, как мне к этому относиться. Ладно, продолжим...

– На днях Чанг Пу зашел к вам прямо в магазин па бульваре Османн.

Она больше ничему не удивляется. И говорит мне:

– Да.

– Что он хотел? Денег?

– Нет. Я полагаю, что он еще не переварил то, что я ему недавно дала. Большой кусок. Он отвел меня в сторону... Естественно, мы не могли долго разговаривать... Он прошептал мне одну фразу, которую я не очень хорошо поняла. Он сказал: "Если вы будете продолжать присылать ко мне всяких дураков с обысками, вы поплатитесь за это. Я увеличу тариф". Я ответила, что ничего не понимаю... И это была правда, я ведь никого не посылала. "Ничего не значит, – сказал он. – В любом случае тариф увеличен". А потому, когда я увидела вас и то, что лежит в вашей сумке, я подумала, что вы пришли от его имени.

– Нет, Соня. Я пришла от имени Нестора Бурмы, который будет очень польщен, когда узнает, что Чанг Пу считает его дураком. Это будет для него лишним поводом "полюбить" его еще больше, так как Чанг Пу застал именно моего шефа у себя дома в момент, когда тот шарил по комнате. Черт побери! А мы подчинялись приказам нашего клиента, Омера Гольди. Итак, Чанг Пу подумал, что инициатива этого домашнего обыска исходит от вас?

– Да.

– А почему?

– Я не знаю.

Между нами воцаряется молчание. В саду тихонько шелестят деревья. По-прежнему идет дождь, и я слышу, как по водосточной трубе журчит вода. Мои мозги работают на полных оборотах. Я запускаю руку в волосы, лохмачу их, говоря себе, что я умница. Не знаю, от этого ли рождаются мысли, но одна приходит мне в голову:

– Послушайте-ка, Чанг Пу угрожает вам, что раскроет определенную тайну. Вы платите, чтобы он молчал. Было бы идиотизмом для вас послать к нему грабителя, чтобы отобрать деньги, не так ли?

– Я не знаю, было бы это идиотизмом, но я никогда не помышляла ни о чем подобном.

– И даже если бы вы об этом подумали, Чанг Пу принял бы этого типа за простого грабителя и никак бы не связал это с вами. Послушайте, Соня...

Я встаю, подхожу к ней и беру её за руки. Они у неё холодные и дрожащие:

– Послушайте, Соня. Вы никого не посылали с обыском к китайцу. Но вы ведь могли это сделать, не так ли? Чтобы забрать что-то... Нечто другое, чем наличные деньги.

Она опускает голову, колеблется, некоторое время борется сама с собой, потом шепчет:

– Да. Последний раз... у меня не было денег... у меня не было возможности взять что-либо в кассе... Тогда... Я кое-что украла у Наташи... прямо тут...

Она встряхивает своими длинными волосами:

– Это глупо, не правда ли? Украду ли я что-то или деньги, это всё равно кража, это все равно скверно. Но я не знаю... деньги – это только деньги... тогда как этот бриллиант, может быть, она им очень дорожит, и он представляет для нее большую ценность, чем его денежная стоимость...

Я лихорадочно сжимаю её холодные руки и восклицаю:

– Нестор Бурма так и говорил!

Когда Соня уходит из моей комнаты, уже почти пять часов утра.

После того, как она призналась мне, что украла у Наташи бриллиант, чтобы отдать его своему вампиру, мы долго разговаривали о разных вещах, и я сумела ее подбодрить. Возможно, конечно, что Наташа скоро обнаружит, что один из её бриллиантов (кажется, в её шкатулке лежит их целая коллекция) исчез, но ничто не побудит её сразу заподозрить свою компаньоншу. А, может быть, за это время Нестор Бурма предпримет эффективные действия. Поэтому я сказала, немного забегая вперед, что Нестор Бурма сделает все, чтобы вернуть этот предмет...

Соня уходит от меня.

Я подхожу к окну, отодвигаю штору, смотрю в окно. Ночь начинает уходить под первыми проблесками рождающегося дня. Дождь все еще идет, и листва на деревьях шевелится, словно движимая враждебными чувствами. Я думаю о мужчине из этой ночи, о котором я не рассказала Соне. Воспоминание, которое я о нем сохранила, очень смутно, и растворяется в сером тумане бессонницы. По-видимому, я грезила наяву.

– Наверное, я видела сон, – говорит Элен.

Я смотрю на нее очень внимательно, представляя себе ее в той самой сорочке. Я посасываю свою трубку и выпускаю к потолку облачко дыма:

– А может быть, и нет. Может быть, это он нуждался в какой-то грёзе. Вы не знаете, на что способны некоторые маньяки. Они готовы рискнуть жизнью ради того, чтобы увидеть голую женскую грудь...

Она нетерпеливо топает ногой:

– Да не было же голой женской груди. Ничего не было видно. Вместо того чтобы заниматься моими видениями, вы бы лучше сказали мне, что вы думаете о тех сведениях, которые я собрала.

– Много чего хорошего.

– Вам что-либо стало яснее теперь в этом деле?

– Словно я смотрю сквозь вашу ночную сорочку. Я надеюсь, что она была прозрачной, без чего мое сравнение...

– О! Пожалуйста, избавьте меня от этой сорочки! Эта двусмысленная фраза вызывает у нее смех. Я тоже смеюсь, затем считаю, что я её достаточно подразнил и становлюсь серьёзным:

– Итак, – говорю я, – вот как я представляю себе теперь это дело. Чанг Пу, получив от Сони бриллиант, обращается к Гольди – либо, чтобы его оценить, либо, чтобы провести экспертизу. Гольди так заинтересовался этим камушком, что он хочет узнать о его происхождении. Китаец, по-видимому, дал ему понять, что он получил этот предмет от какого-то русского или какой-то русской, не упоминая фамилии. Когда Гольди приходит к нам, китаец уже забрал бриллиант обратно (он, видимо, отдавал его на экспертизу). Поэтому, когда китаец застает меня у себя дома, он воображает, что я пришел за бриллиантом. По моему мнению, он подозревает одновременно и Гольди, и Соню в этом набеге. Когда такая мысль приходит ему в голову, он отправляется проверить её, устроить спектакль этим двум людям. Это довольно наглый тип. Он идет к Гольди, но никого не находит. Тогда устремляется к Соне на бульвар Осанн.

– Он идет к Гольди, но никого не находит, – повторяет Элен, морща нос. – Да, поскольку Гольди уже умер, ему трудно пойти открыть дверь. Но ничто из того, что я узнала прошлой ночью, не проливает свет на эту кончину.

– Как сказать. Можно предположить, что Гольди говорил об этом бриллианте, скажем, Иксу, а соблазненный Икс захотел себе его присвоить. Отсюда драка, имевшая фатальный конец для нашего клиента. Не забудьте, что существуют роковые бриллианты. Возможно, этот и был как раз одним из них. Во всяком случае, ценность его должна быть настолько высокой, чтобы такой специалист, как Гольди, заинтересовался им и пустил меня по следу китайца, невзирая на сумму, которую я запросил.

– Вывод?

Кроме кончины Гольди, в которой виноват кто-то среди профессионального окружения ювелира... ну, в общем, это моя идея... кроме этого аспекта, я считаю, что дела принимают совсем другой оборот. Короче говоря, я был нанят одним человеком, а сейчас я окажу услугу другому – Соне.

– Вы пойдете к Чанг Пу?

– Прямо сейчас.

Я вхожу в ресторан. Два гарсона в голубых фартуках в спешке заканчивают сервировать столы, раскладывают меню и т. д. Хотя сейчас всего лишь одиннадцать утра, он уже восседает за своей кассой. При моем приближении поднимает голову, смотрит на меня, но не двигается с места. Подойдя поближе, я рукой изображаю легкое, чертовски дружественное приветствие, улыбаюсь и говорю:

– Не знаю, узнаёте ли вы меня?

Ни один мускул не дрогнул на его желтом лице:

– Я вас узнаю, – говорит он.

– Но вы меня не знаете?

– Нет.

Я протягиваю ему свою визитную карточку и сообщаю:

– Нестор Бурма, частный детектив.

– Дальше?

– Я хотел бы поболтать с вами.

– На тему?

– Профессиональную. Мне неизвестно, как это происходит там, в Китае, мой дорогой месье Чанг Пу, но здесь шантаж может запросто привести вас в тюрягу. Так вот я, возможно, будучи чокнутым моралистом, хочу предложить вам одну вещь.