– Разумеется, – ответил Себастьян. На это раз он встал позади лошади и положил ладонь на раскрашенный деревянный круп. С его помощью Диана раскачалась. Он чувствовал себя по-идиотски. Она, наверное, тоже, поскольку через минуту дала ему знать, что ей достаточно. Он подал ей руку, помогая спуститься на пол, и тут же убрал.

– Может, вернемся вниз? – спросил он. – Нас, наверное, потеряли.

Себастьяну очень не хотелось уходить. Диана Фэншоу разительно отличалась от других женщин умом и здравомыслием. Но она была настолько обаятельна и привлекательна, что становилась опасной. Опасность, правда, исходила, как он понимал, не от нее, а от того необыкновенного чувства, которое он испытывал к ней. Ему, пожалуй, следовало прекратить делать то, о чем он впоследствии будет жалеть.

«Вот неудача! – подумала Диана. – Он был уже готов». Ведь он хотел ее. Она точно поняла это, когда качалась на лошади.

За последние несколько месяцев во время первого ее сезона в Лондоне, когда она избавилась от опеки родителей и мужа, несколько мужчин пытались украсть у нее поцелуй, и парочка из них добилась успеха. Диана уже знала, как мужчина смотрит на женщину, когда готов пойти на приступ. И научилась изящно отражать попытки обнять ее в темном саду или пустой передней. И конечно, останавливать тех, кто был избран, пока те не зашли слишком далеко.

Себастьян не был человеком того круга, в который она хотела попасть. Но странно, она совсем не была против того, чтобы он ее поцеловал, и лишь немного опасалась, как бы очки не помешали. А будь он немного общительнее, то вообще понравился бы ей.

Да и она ему нравилась. Что бы ни говорил Блейк, на Себастьяна Айверли женские прелести производили впечатление. Так почему, недоумевала Диана, он не воспользовался благоприятной ситуацией? Может, боялся, что его заставят жениться? Жаль, что не было возможности намекнуть ему, что она не жаждет долгой связи. Ей бы хватило пары минут амурных отношений.

«Простите меня, сэр, мне достаточно ни к чему не обязывающих объятий и не нужны обещания любви до гроба».

Большинству мужчин, которых она знала, подобное предложение было бы только в радость. Ей было трудно признать, что Себастьян Айверли ничем не походил на мужчин, которых она когда-либо встречала.

Весь остаток дня и весь вечер Себастьян старался держаться от Дианы Фэншоу подальше. Стараясь не быть нарочито невежливым, он просто выходил из комнаты, когда туда входила Диана, или прерывал разговор, когда она вступала в него.

Какая же была мука – не сметь поднять на нее глаз за все время обеда. Хоть бы высокую серебряную вазу поставили на фут в сторону, чтобы она заслонила ее от его взгляда. Ему удавалось не смотреть, но все же он заметил, что у нее довольно странный вкус: она почти ничего не попробовала из первых двух блюд, кроме маленького кусочка вареной лососины, зато съела много сладкого, когда подали десерт.

К своему ужасу, он поймал себя на мысли о том, как будет делить с ней трапезу. Вдвоем. Даже за завтраком.

Он рано лег спать, а на следующее утро на пару часов присоединился к мужчинам, которые отправились охотиться на кроликов. Довольно скучное времяпрепровождение, но это был единственный способ побороть неотразимое очарование леди Фэншоу.

Возвратившись, он, однако, не поспешил уединиться в библиотеке, а двинулся на звук женских голосов, доносившихся из одного из залов. Обе жуткие сестрицы оживленно болтали, а Диана сидела в другом углу, молчаливая и прекрасная. Она взглянула на него и улыбнулась, и он, как собака, которую дернули за поводок, сразу направился к ней. В глубине души Себастьян негодовал на свою слабость, но, похоже, у него не осталось воли к сопротивлению.

– Хорошо провели утро? – спросила Диана.

– Мои усилия не привели к уменьшению популяции кроликов в Шропшире, – ответил он.

– Мне бы следовало посочувствовать вам, но на самом деле я рада. Это такие чудные животные.

Это дурацкое заявление должно было бы обидеть его, но Себастьян почему-то улыбнулся ей в ответ.

Брак. Это слово, как назойливый комар, звенело в его мозгу. Самое страшное слово в английском языке. Брак. Что это слово делает в его голове?

Едва ли не в первый раз в жизни Себастьян обрадовался, когда увидел вошедшего в комнату Блейкни.

Тот сразу направился к ним.

– Диана, – воскликнул он, – вы сегодня прекрасно выглядите. – Он быстро взял ее руку и, что, по мнению Себастьяна, было совершенно не обязательно, поднес к губам. К его радости, на ее лице появилась растерянность, и она быстро отняла руку.

– Ваш кузен как раз рассказывал, как вы провели утро, – сказала Диана, и у нее на губах снова появилась улыбка, от которой у Себастьяна закружилась голова.

Себастьян уже привык, что при каждом ее взгляде у него начинает бешено биться сердце, но на этот раз он отреагировал несколько иначе: он ощутил внутри тепло и почувствовал, будто стал сильнее. Он знал, что Блейкни всегда нравился женщинам, но вот нашлась одна, может быть, самая прекрасная из всех ему встречавшихся, которая явно предпочитала его общество обществу будущего герцога, красивого и известного.

И снова в ушах Себастьяна прозвучало это слово, которое ему нашептывал сам дьявол: брак.

Пробормотав извинения, он стремительно направился в библиотеку.

– Это глупо, – недовольно произнесла Диана час спустя. – Я иду к мистеру Айверли в библиотеку, а вы идете за мной. Как он сможет поцеловать меня, если вы все время будете рядом?

Она была бы рада, если бы Блейк прервал эту лекцию о венецианских первопечатниках, прервал их свидание тет-а-тет и увел Себастьяна из комнаты.

– У меня осталось всего несколько часов, – продолжала она. – Вы ведете нечестную игру.

– Может, я не хочу, чтобы он вас поцеловал.

– Разумеется, ведь в этом случае вы потеряете пятьсот фунтов.

– Может, это не единственная причина. Может, это вовсе не причина. – Блейк оперся о библиотечный стол, слегка согнув руки в локтях, – истинное воплощение элегантности и уверенности в себе. Его костюм как нельзя лучше подходил к обстановке. Он прекрасно сидел, но был не таким официальным, как те, что Блейк носил в городе. Он был человеком безупречного вкуса и для деревни выбрал наряд, совершенный в своем несовершенстве. Однако его галстук был ослепительно бел, накрахмален и завязан замысловатым узлом.

Блейк всегда носил безукоризненно чистые галстуки. Диана иногда думала, что именно поэтому она влюбилась в него, когда была четырнадцатилетней школьницей, а он – новоиспеченным студентом Оксфорда, приехавшим в отчий дом после семестра на Михайлов день.

В то время она считала его самым красивым мужчиной и сейчас не изменила своего мнения. Когда уже в Лондоне она в знак приветствия кивнула ему, ожидая ответного поклона, он едва заметил ее и, конечно, не узнал. Ей пришлось смириться и довольствоваться браком с Фэншоу. И хотя со своим пожилым нежным мужем Диана была довольно счастлива, но в самой глубине души, почти бессознательно, она продолжала любить Блейкни безнадежной нежной любовью. Эта любовь была как любимая книга, которую в любой момент можно взять, перечитать и получить от этого удовольствие за неимением лучшего.

Сейчас Диана внимательно осматривала его: твердый подбородок, выбритый до глянцевого блеска, высокие скулы, прямой нос, глаза цвета незабудок, золотистые волосы, которые выглядели тщательно уложенными и в то же время растрепанными, дуги бровей, чуть темнее волос, рот, недовольно скривившийся в эту минуту, – и он ничуть не портил его красоты.

Бедный Себастьян. Он не выдерживал никакого сравнения. И тем не менее этому странному, но чем-то привлекательному человеку удалось вызвать ревность Блейка. Только за это Диана должна его отблагодарить. И еще до окончания вечера он будет награжден поцелуем. Хотя Диана испытывала легкое чувство вины, используя его для своих целей, ей не составило труда вернуть себе самое светлое настроение.