– Мистер Айверли, позвольте представить мою сестру мисс Минерву Монтроуз. Мин, познакомься с мистером Айверли.
Он спешился и опустил голову в поклоне. Мин, несмотря на свой возраст – Себастьяну показалось, что ей около пятнадцати, – с важным видом сделала реверанс, но затем нарушила эффект, с недовольством обращаясь к сестре:
– Ты же знаешь, Ди, что с тех пор как ты вышла замуж, меня надо представлять мисс Монтроуз.
– О, я приношу свои глубокие извинения. Мистер Айверли, это моя младшая сестра, мисс Монтроуз. – Последние слова сопровождались улыбкой, от которой внутри его что-то перевернулось. Кроме прочих привлекательных черт, у леди Фэншоу были губы цвета созревшей сливы и ровные белые зубы. – Правда, Мин, с каких пор ты стала такой педанткой?
– С тех пор как решила идти в дипломаты.
На мгновение Себастьяну показалось, что мисс Минерва умна и рациональна не по годам, но она подняла книгу, и Себастьян с облегчением убедился, что ошибался, введенный в заблуждение ее нелепым утверждением.
– Что вы читаете, мисс Монтроуз? – спросил он.
– «Историю Венского конгресса» месье де Прадта.
– Нравится?
– Я еще не закончила. Но думаю, дипломаты должны писать лучше.
– Вы упомянули о дипломатической карьере. Необычное желание для леди.
– Я знаю, что это невозможно. Но я когда-нибудь смогу выйти замуж за дипломата и буду его советником. Или за государственного деятеля и стану хозяйкой политического салона. В любом случае мне необходимо знать, как правильно вести себя в подобном обществе. Вот почему я и стала педанткой. – Она бросила торжествующий взгляд на сестру, сразу открыв свой истинный возраст, который пыталась скрыть за умными разговорами. – В Шропшире очень тяжело жить. Я почти не встречаю здесь людей, которые помогли бы мне практически овладеть светскими манерами. Обо всем приходится узнавать из книг.
– Не преуменьшайте достоинств печатного слова, – заметил Себастьян. – Книги, как правило, понятны и никогда не ответят вам грубостью.
Он почувствовал, что, удостоверившись в здравом смысле мисс Минервы, без труда готов терпеть женское общество. Он даже был разочарован, когда она отказалась пойти с ними к дому. В отличие от сестры с ней он чувствовал себя легко и непринужденно.
– Не надо меня благодарить, – сказала она, – я не пользовалась центральным входом уже три месяца.
– Папа в своем кабинете? – спросила леди Фэншоу.
– Да.
– Тогда мы проникнем через дверь, ведущую в сад.
Пожалуй, он был слишком высокого мнения о себе, когда подумал, что понимает разговор сестер.
Себастьян и леди Фэншоу продолжили путь пешком, ведя лошадей в поводу.
– Вы должны извинить мою сестру, – произнесла она. – У нее страсть глубоко копаться в предметах, которые ее заинтересовали.
– Так это же хорошо, когда проявляешь интерес к чему-нибудь.
– Тогда вы оказались в нужном месте. В Уоллоп-Холле полно энтузиастов.
По дорожке они дошли до небольшой конюшни, где оставили лошадей на попечение конюха. Обогнув густой кустарник, Себастьян увидел невысокий, широко раскинувшийся дом. Как и было сказано, его стены, закрытые зарослями плюща до самой двери, хранили черты древности.
Хотя блестящие листья дикого винограда почти закрывали небольшое окошко справа от входа, Себастьян заметил за стеклом какое-то движение.
Леди Фэншоу остановилась и крепко сжала его руку повыше локтя.
– Не смотрите, – тихо сказала она. – Идемте влево и старайтесь ступать тише.
Себастьян, у которого слегка кружилась голова от ее близости, как мог, старался выполнить просьбу, захваченный атмосферой таинственности. От нее исходил слабый запах духов, и он чувствовал тепло ее руки, которая, указывая путь, все еще сжимала его плечо. Они почти миновали фасад дома и через пару шагов повернули бы за угол, но тут Себастьян споткнулся о крупную гальку, и отлетевший камень громким стуком нарушил летнюю тишину. Вообще-то он не был неловким, но сейчас, когда Диана держала его руку, он просто не мог сосредоточиться. Это она виновата.
На несколько секунд они замерли. Не понимая, зачем они прячутся, он уже готов был бежать, увлекая ее за собой.
Слишком поздно. Дверь отворилась, и леди Фэншоу тихо выругалась.
– Диана, дорогая доченька!
– Теперь нам достанется, – пробормотала она, отпуская его руку. Диана повернулась, чтобы поприветствовать лысого, с седыми висками и небольшим брюшком мужчину – настоящее воплощение жизнерадостного провинциального домовладельца. – Папа! – вскрикнула она, еще раз удивив Себастьяна выражением радости в голосе. – Ну как ты?
Он крепко обнял ее, и когда она быстро объяснила свое присутствие здесь, спросил:
– А это кто?
– Мистер Айверли. Разрешите представить моего отца мистера Монтроуза.
– Я знавал лорда Айверли.
– Странно, – сказал Себастьян, – это мой двоюродный дедушка, но он всю жизнь провел в Нортумберленде.
– Мы познакомились много лет назад, – уточнил мистер Монтроуз, – я даже не помню когда, но время от времени мы переписываемся.
– Тогда вы, наверное, интересуетесь машинами. Дядюшка Айверли редко пишет письма о чем-либо другом.
– Я обожаю возиться со всякой механикой.
Это безобидное на первый взгляд замечание заставило леди Фэншоу напрячься.
– А где мама? В саду? – спросила она. – Я, пожалуй, пойду поищу ее.
– Ерунда! – Мистер Монтроуз схватил дочь за руку, не давая уйти. – Ты не была здесь полгода, а мистер Айверли вообще у нас впервые. Вы оба должны пойти в дом.
Диана дала отцу ввести ее внутрь. Не понимая причины, Себастьян обратил внимание на вдруг погрустневшее лицо своей спутницы, которое скорее подошло бы узнику, которого подвели к виселице. Чем же мог быть грозен этот приветливый человек, что так расстроило его дочь?
После яркого солнца ему показалось, что он очутился в пещере. Когда через несколько секунд глаза привыкли к полутемному залу, он увидел нечто совершенно неожиданное: деревянное сооружение, подвешенное на цепи, которая спускалась с какой-то хитроумной конструкции. Что бы это ни было, но сооружение не походило на орудие пыток, как можно было подумать по поведению леди Фэншоу.
– Забирайся, моя дорогая, – велел мистер Монтроуз. Она оглянулась, словно хотела улететь, и вскарабкалась в качающееся кресло.
Глядя, как ее отец манипулирует с металлическими грузами, висящими на горизонтальном брусе, Себастьян понял, что устройство представляло собой весы.
– Восемь стонов и два фунта[2], – объявил мистер Монтроуз. – Ну-ка, дай мне посмотреть. – Он взял со столика книгу в обложке из пергамента и перелистал страницы. – На пять фунтов больше, чем в последний раз.
– Но ведь я в амазонке, а она тяжелая.
Отец погрозил пальцем и показал на запись в гроссбухе.
– И вовсе не из-за этого. Тогда на тебе была меховая шуба. Понятно? Ты заставляешь меня исправить твой вес. – Он окунул перо в чернильницу, подождал, пока стекут лишние капли, и сделал запись.
Хотя Себастьян не имел привычки оценивать эмоциональные реакции – мужчины, слава Богу, их лишены, – ему показалось, что леди Фэншоу вот-вот расплачется. Может, она расстроилась из-за лишнего веса? Ему это было непонятно. Ее фигура казалась Себастьяну верхом совершенства. Будь леди Фэншоу хоть на грамм легче, это бы ей только повредило.
В случае, если бы его это интересовало. Но его это, конечно, не интересует.
– А я никогда не взвешивался.
– Конечно, вам непременно нужно это сделать. – Мистер Монтроуз засиял улыбкой. – Слезай, Диана.
Пройдя испытание весами, Диана послушно спустилась на землю. Если честно, ей хотелось убить отца. Он не понимал, насколько оскорбил ее, тем более в присутствии незнакомца. Она утешалась лишь тем, что не Блейкни, а Айверли был свидетелем ее унижения. Недаром она инстинктивно делала все возможное, чтобы маркиз даже не приближался к этому дому. А его кузена члены ее эксцентричной семьи, похоже, совсем не смущали. Айверли занял ее место в кресле. Оно было немного узко для его фигуры и под его весом опустилось на несколько дюймов. Ему пришлось поджать ноги, чтобы они не касались пола. Его длинные руки неподвижно повисли вдоль тела, напомнив ей чучело Гая Фокса[3]. Отец осмотрел Себастьяна с головы до ног.
