— Что ж, дорогая, жду с величайшим нетерпением. Только, пожалуйста, не тяни… — добавил он, усаживаясь поудобнее.
Она нахмурилась и заявила:
— Нет-нет, не двигайся, не шевелись.
— Слушаюсь, миледи.
«Что же она собирается делать?» — спрашивал себя Кейн. Он вдруг почувствовал, что ему стало жарко и душно. Конечно, день для апреля был довольно теплый, и карета у него была весьма комфортная, но не до такой же степени здесь жарко, чтобы задыхаться… Что же касается Джулианы, то он очень надеялся, что она сейчас начнет снимать с него одежду, а затем и сама разденется.
И тут она наклонилась, чтобы снять с себя дорожные башмаки. Однако прическа у нее, как ни странно, сохранилась, — вероятно, волосы ее надежно удерживали шпильки. Сняв башмаки, Джулиана поднялась на ноги. И в тот же момент карету сильно тряхнуло на дорожной выбоине. Пытаясь удержаться, Джулиана положила ладони на плечи Кейна — и вдруг замерла, словно задумалась. Судя по всему, эта поза навела ее на какую-то мысль.
Немного помедлив, она забралась на сиденье, затем опустилась ему на колени. И в тот же миг Кейн почувствовал, что все сильнее возбуждается, что, впрочем, было вполне естественно.
А Джулиана, усевшись поудобнее, взяла его лицо в ладони и прижалась губами к его губам. И было в этой женщине нечто такое, отчего даже самый обычный ее поцелуй становился необычайно страстным и возбуждающим, необычайно сладостным. Однако в этом не было ничего удивительного, ведь он, Кейн, давно уже понял: Джулиана — особенная, совсем не такая, как все другие женщины. Когда же поцелуй прервался, он улыбнулся и спросил:
— Мне позволительно поцеловать тебя в ответ?
Она чуть отстранилась и едва заметно нахмурилась — словно обдумывала его вопрос. И в эти мгновения она была столь восхитительна, что Кейн едва удержался — ужасно хотелось обнять ее покрепче и поцеловать.
Джулиана же наконец кивнула и произнесла:
— Да, позволительно. — И тут же снова прижалась губами к его губам.
«Что же я у нее спрашивал?» — промелькнуло у Кейна. Ему удалось вспомнить это лишь минуту спустя, когда Джулиана снова отстранилась. И тогда он привлек ее к себе и впился в ее губы, отвечая на поцелуй.
Затем Джулиана, осторожно высвободившись, немного приподнялась и стала развязывать его галстук. Он попытался помочь ей, но она, легонько ударив его по руке, заявила:
— Нет, я сама. Что, не понял?
Развязав галстук, она снова опустилась ему на колени.
— Умоляю, миледи, простите меня, — пробормотал Кейн. — Так что же вы?..
— Сначала нужно снять вот это. — Она потянулась к его галстуку и, сняв его, отбросила в сторону. Затем стала расстегивать верхние пуговицы на рубашке.
В какой-то момент она вдруг замерла ненадолго, а потом стала ощупывать адамово яблоко. «Что же ее так заинтересовало? — подумал Кейн. — Может, оно слишком выдается? Хотя не исключено, что у ее мужа оно было совсем маленьким». И он задался праздным вопросом: не влияет ли размер этой шишки на мужскую силу? Но тут Джулиана перестала ощупывать адамово яблоко и прижалась к нему губами. А Кейн принялся гадать, в какие еще места она будет его целовать.
Несколько минут спустя Джулиана вдруг нахмурилась и проворчала:
— Все же мне нужна твоя помощь. Это платье расстегивается сзади…
— Да, сейчас, дорогая, — ответил Кейн.
Наконец-то он мог прикоснуться к ней. Нельзя сказать, что он не получал удовольствия от ее действий, но все же незначительная помощь с его стороны приближала их к самому главному. Кейн проворно расстегнул платье Джулианы, а затем расшнуровал корсет. После чего она выпрямилась и, стащив с себя платье, бросила его на пол кареты.
Кейн же, снова откинувшись на спинку сиденья, стал любоваться ею. Экипаж чуть покачивался, и Джулиана, чтобы удерживать равновесие, немного расставила ноги, когда начала снимать с себя корсет. Управившись с корсетом, она бросила его на соседнее сиденье, затем — наконец-то! — вынула шпильки из прически, и ее чудесные золотистые волосы рассыпались по плечам. Сейчас она очень походила на ангела, но, к счастью, не в божественном смысле этого слова.
Ее нижняя рубашка — даже слишком уж благопристойная в районе декольте — была довольно короткой, значительно выше колен, так что Кейн имел прекрасную возможность полюбоваться стройными ножками, пока Джулиана поправляла подвязки на чулках. Вероятно, она не собиралась снимать чулки. «Да и зачем их снимать? — думал Кейн. — Так даже пикантнее…»
Кейн с трудом удерживался от искушения — ему ужасно хотелось протянуть руку и потрогать ее самое интимное местечко между стройных обольстительных ножек, хотелось…
«Нет-нет, терпение!» — одернул он себя.
Джулиана же, молча разглядывая его, очевидно, обдумывала свои дальнейшие действия. Наконец, опустив глаза, уставилась на его брюки, вернее — на выпуклость в области паха.
«Сними же их!» — мысленно воскликнул Кейн.
Но Джулиана вместо этого резким движением стащила с себя нижнюю рубашку и отбросила ее в сторону. Теперь на ней были лишь чулки, и она казалась воплощением совершенства, Венерой, символом женской красоты.
Кейн был готов опуститься на колени, был готов поклоняться ей, если бы она, богиня, повелела.
Однако у Венеры были другие планы.
«Как же это замечательно, как возбуждает, когда стоишь перед ним обнаженная, — думала Джулиана. — Как приятно видеть его горящие глаза…» Кокетливо улыбнувшись, она коснулась своего лобка, чуть распушив немного примятые завитки. Затем снова забралась Кейну на колени и принялась целовать. Ее обнаженные груди терлись о его одежду и потому ныли и набухали. Соски же вздрагивали от сладостной боли, когда соприкасались с металлическими пуговицами. И сейчас, сидя у Кейна на коленях, Джулиана прекрасно чувствовала, как он возбужден. Тихонько застонав, она шевельнула бедрами и потерлась о выпуклость на его брюках.
— О, ради Бога!.. — простонал Кейн. — Пожалуйста, расстегни брюки, прошу тебя.
Джулиана тут же приподнялась и отодвинулась от него.
— Молчи! Ты не должен говорить. Не должен двигаться и дотрагиваться до меня, понятно?
— Да, понятно, — ответил Кейн со вздохом.
Джулиана тут же снова уселась с ним рядом, однако на колени ему забираться не стала. Покосившись на Кейна, она вдруг резко развернулась к нему лицом и, водрузив ноги на сиденье, широко раздвинула колени, причем на ногах у нее по-прежнему были чулки. Увидев выражение, появившееся на лице Кейна, Джулиана едва удержалась от смеха. Глаза его расширились и стали огромными как блюдца, рот же приоткрылся, и казалось, он пытался что-то сказать, однако не мог произнести ни слова — как будто лишился дара речи.
Почувствовав, что и сама все сильнее возбуждается, Джулиана сказала:
— На тебе слишком много одежды, Кейн. Полагаю, это неправильно. Сними сюртук для начала.
— Да-да, конечно, — закивал Кейн.
Сюртук его уже был давно расстегнут, поэтому в следующее мгновение он оказался на полу рядом с платьем Джулианы.
— И жилет — тоже.
Теперь уже Кейн не торопился; медленно расстегивая латунные пуговицы, он явно поддразнивал Джулиану. Наконец жилет был сброшен с плеч, и Кейн с улыбкой спросил:
— Теперь все правильно?
— Можешь снять заодно и рубашку, — ответила Джулиана, тоже улыбнувшись.
— Слушаюсь, миледи.
Обнажившись до пояса, Кейн откинулся на спинку сиденья. То ли для равновесия, то ли для того, чтобы покрасоваться, он закинул руки за голову. И бугры его мускулов тут же увеличились, так что Джулиане очень захотелось ощупать эти мышцы и погладить его грудь.
Затем она перевела взгляд пониже, к поясу его брюк. Ей ужасно захотелось тотчас же стащить с него брюки и перейти к самому главному. Да-да, ужасно захотелось. Между ног у нее было очень жарко и влажно, так что она едва удерживалась от стонов.
Однако Джулиана медлила, так как знала: все это — всего лишь игра, иллюзия ее полной власти над Кейном. Но даже игра была чрезвычайно приятна, и ей хотелось продлить эти мгновения.
