Вот они сюда примчатся вскоре,
Схватят, скрутят, увезут в позоре,
В рабство продадут тебя за море,
Сын Эджема, уходи скорее.
А Демирчиоглу стоял на своем:
Пусть они сюда примчатся вскоре,
Схватят, окрутят, увезут в позоре,
В рабство продадут меня за море, —
Сын Эджема не уйдет отсюда.
И Телли-ханум твердила свое:
Пусть Телли покажется несмелой,
Говорить не в силах, что ни делай:
Слаб один игид пред войском целым,
Сын Эджема, уходи скорее.
Демирчиоглу ответил на это:
Демирчиоглу, крепись и слушай,
За Телли готов отдать я душу.
Я, как лев, пред тыщей лис не струшу.
Сын Эджема не уйдет отсюда.
Видит Телли-ханум, нет, Демирчиоглу не такое, чтоб бежать, а войско все приближается. И сказала она: — Тогда я буду помогать тебе.
Оглянулся Демирчиоглу по сторонам и увидел близ дороги пещеру. Отдал он Телли-ханум свой меч и щит:
— Хорошо, вот тебе меч и вот щит. Проходи в пещеру и готовься к бою.
Телли-ханум соскочила с коня, взяла меч и щит и вошла в пещеру.
Демирчиоглу только этого и ждал. В стороне лежал огромный камень, он быстро подкатил его, завалил вход в пещеру и сказал:
— Телли-ханум, Кероглу приказал мне найти тебя на земле или на небе, и привезти в Ченлибель. Нигяр-ханум ждет. Не могу я пустить тебя в бой. Случись с тобой что-нибудь, как посмею я показаться на глаза Кероглу, Нигяр-ханум и удальцам? И потом, если ты будешь сражаться, удальцы скажут, что Демирчиоглу в бою выручила женщина. Сиди-ка ты там, я сам схвачусь с ними, сделаю свое дело, тогда и поедем.
Демирчиоглу сел на коня.
Подскакали войска Джефер-паши. Демирчиоглу перекинул с плеча лук, натянул тетиву и стал осыпать врагов стрелами. Смотрит Джефер-паша, кто выйдет вперед, тут же и падает. От страха никто не осмеливается сделать шагу. Крикнул он тогда своему войску:
— Чего стоите? Неужели один человек напугал вас всех? Сейчас же поймать его и связать по рукам!
Демирчиоглу ответил ему на это песней:
Ты глупость сболтнул, Джефер-паша,
Помни, что я — Демирчиоглу.
Каяться я заставлю тебя,
Помни, что я Демирчиоглу.
Руки мои длинны и крепки,
Ты не уйдешь от моей руки,
Мигом тебя оторву от луки,
Помни, что я — Демирчиоглу.
Мой Арабат, словно ветер дик,
К схватке любой готов каждый миг,
В долы помчится с гор напрямик.
Помни, что я — Демирчиоглу.
По ветру богатство пущу твое,
Костром твое запалю жилье,
Десяток врагов насажу на копье,
Помни, что я — Демирчиоглу.
Сын Кузнеца, на коне привстань,
Эй, ты, хитрец, меня не тумань,
Звонкой монетой я выбью дань,
Помни, что я — Демирчиоглу.
И Демирчиоглу протянул руку к колчану. Смотрит все сорок стрел выпущены. А войска двинулись на него.
Тогда Демирчиоглу сбросил все оружие, какое было на нем, и развязал опоясывавшую его цепь. Покружив на коне, он спел:
Джефар-паша, настал сраженья час.
Зачем собрал ты всех убогих мира?
Я головы, как листья, им срублю,
Взгляни, я — разъяренный тигр Джазира,
Мы — удальцы, мы справимся с любым.
Не в два — в четыре глаза мы глядим.
Твой город превращу в огонь и дым.
Я кит морской, я — грозная секира.
Я, словно море в ураган, бурлю.
Войска твои я в клочья изрублю,
Я уходить с ристалищ не люблю,
А смерть в сраженья — честь для богатыря.
Снова войско паши было не в силах сладить с ним. Всякий раз, когда Демирчиоглу взмахивал цепью, пять-шесть смертных душ отправлялись в преисподнюю.
Наконец, Джефер-паша позвал своих лазутчиков и сказал:
— Этот нечестивец, сын нечестивца, перебьет все мое войско. Придумайте что-нибудь!..
Принялись тогда враги осыпать Демирчиоглу порошком, нагоняющим сон. Со всех сторон посыпалось столько этого порошка, что Демирчиоглу осовел вдруг и упал.
Воины, ликуя, окружили: его. Но не так-то просто было подойти к нему. Задрав хвост и испуская громкое ржание, Арабат бегал вокруг. Каждого, кто приближался, он грыз зубами, увечил копытами. Многих обагрил он их же собственной кровью.
Три дня Демирчиоглу лежал, и конь не давал никому приблизиться. Всякий раз, когда богатырь начинал просыпаться, его снова со всех сторон осыпали нагоняющим сон порошком, и опять усыпляли. На четвертый день пригнали табун. Арабат, оставив Демирчиоглу, побежал навстречу лошадям и, смешавшись с табуном, начал щипать траву.
Демирчиоглу спящего схватили и увезли в город. А Телли-ханум как ни искали, найти не могли. Джефер-паша написал падишаху письмо: «Я поймал одного из удальцов Кероглу. Поступлю с ним по твоей высочайшей воле». Отправил он письмо с гонцом, а самого Демирчиоглу приказал привязать к дереву на пехлеванской площади и вокруг расставить стражу.
Оставим Демирчиоглу стоять привязанным на площади, Телли-ханум в пещере, Арабата в табуне и расскажем о Кероглу.
Уже много дней, как уехал Демирчиоглу, а вестей от него не было. Чуяло сердце Кероглу, что случилось что-то неладное. Но ждал, пусть пройдет еще два-три денька — посмотрим, мол, что будет дальше.
И вот глубокой ночью снится Кероглу, что один зуб у него шатается и рот полон крови. Вздрогнул он, проснулся и вскрикнул так, что все удальцы повскакали.
Увидя вокруг себя своих удальцов, взял Кероглу саз и послушаем, что спел:
На коней, удальцы, на коней,
Всей судьбой заклинаю: вперед!
Схвачен недругом Сын Кузнеца,
Это сердцем я знаю. Вперед!
Ах, не слышать о горе бы нам…
Но теперь не укрыться врагам,
Мы тела их взметнем к облакам,
Брызнет кровь их дурная, вперед!
Кероглу, где твой меч боевой?
Щит стальной над моей головой
Пусть игиды торопятся в бой,
Всех султанов сметая, — вперед!
Видя, как оборачивается дело, удальцы вооружились и вскочили на коней. Сам Кероглу взял свой египетский меч, щит, пику и соколом взлетел на Гырата. С быстротой молнии спустились они с Ченлибеля и во весь опор поскакали к Эрзеруму. Через леса и горы, через реки и долы мчались, мчались они и, наконец достигли Эрзерума.
С того дня, как Демирчиоглу был схвачен и привязан на площади, Джефер-паша каждое утро подходил к нему и спрашивал о Телли-ханум. И каждый раз Демирчиоглу отвечал:
