Допев песню, отдал Кероглу саз Нигяр-ханум и взял в руки свой египетский меч. Тотчас Дели-Мехтер подвел к Кероглу Гырата. Кероглу сел на коня, обнажил египетский меч и обернулся к удальцам:
Удальцы мои! На бой пора нам.
Пусть создатель сыновей хранит.
Люди узнают бойца по ранам,
А изменник будет вечно бит.
Клич издай подобно Рустам-Залу,
Бей врага по общему сигналу,
Бей клинком, что повергает скалы,
И да будешь крепким ты, игид.
Победит лишь тот, кто верит в силу,
В ком отвага сердце закалила.
Мать, что труса под крылом взрастила,
Не сумеет омыть слезами стыд.
Кравчий носит — осушайте чаши.
Нет, не мы, — враги боятся наши.
Сабле, строй враждебный разрушавшей, —
Слава! Пусть змеей в ножнах лежит.
Вечно будет жить моя отвага.
Без любви игид не ступит шага.
Кто от Кероглу бежит, бродяга, —
Пусть позором будет тот покрыт.
За это время подошли и войска ханов. Посмотрел Кероглу на своих удальцов, посмотрел на врагов и испустил такой громовой клич, что птицы в небе застыли в своем полете. Повернулся Кероглу к Эйвазу:
Злобный враг нагрянет скоро,
Вот он, враг, гляди, Эйваз.
Взгромоздил на горы горы,
В битву выходи Эйваз.
Сердце, как орел, взлетело,
Мощен дух, хоть дряхло тело.
Сабля — друг мой — заблестела,
На врага иди, Эйваз.
Конь подков лишен не будет,
Кероглу согбен не будет,
Удалец сражен не будет,
Вражью кровь пролей, Эйваз.
И Кероглу бросился на вражеское войско. Со всех сторон налетели и удальцы.
Рассказывают, что в тот день в Ченлибеле начался такой бой, какого не видывали от сотворения мира. Обагренные вражьей кровью камни Ченлибеля алели точно красные маки и тюльпаны.
А надо вам сказать, что ханы прибегли к хитрости. Они сначала двинули половину войска, а остальных оставили в засаде, чтобы выведать силы удальцов, а потом уже, в подходящую минуту, ударить по ним. Теперь, видя, что битва проиграна, приказали они остальным войскам выйти из засады, ударить в самую середину и окружить Кероглу.
Словом, войска выскочили из засады. Но и Кероглу не оплошал. Он тоже оставил Дели-Гасана с его отрядом в засаде. Теперь повернулся он к Эйвазу:
Пусть явится Дели-Гасан, зови отважного скорей.
Удар тяжелый нанесен врагу сегодня будет.
Кто верх возьмет — тот верх возьмет, а кто умрет, —
пускай умрет,
Игид отвагой вознесен и славой поднят будет.
Поставь отважных в первый ряд, ведь новичкам
не место тут:
Погибнут сами и друзей своих на гибель обрекут,
А коль окажется, что мне не вырваться из вражьих
пут, —
Тогда уж в жилах мне не кровь, а хна пригодней
будет.
Поверьте мне, я никогда не говорил неправды вам:
Пусть обратится каждый в льва и силой будет
равен львам.
В сраженье праведном себя мы не дадим побить
врагам,
Пусть с жизнью распростится враг и в преисподней
будет.
Я Кероглу, я Эмирай, мне для победы хватит
сил.
Еще такого храбреца никто на свете не родил.
В сраженье несговорчив я, пускай придеть хоть
Азраил,
Врагов перекрещу мечом, хоть тысячи их будут.
Посмотрела Нигяр-ханум на удальцов, посмотрела на Кероглу, посмотрела и на врагов.
Как раз в ту минуту Кероглу подъехал к ней. Увидел — глаза Нигяр налились слезами. Вот-вот разразятся дождем, как апрельские тучи. Обернулась Нигяр на ржанье Гырата. Увидела Кероглу и только могла выговорить:
— Джан Кероглу!..
Дрогнуло сердце Кероглу, забилось сильней. Раздался его громовой боевой клич и потом — песня:
Кто смел — стоит, кто трус — бежит,
Весь мир гремит — грохочет,
В сраженье вступит мой игид —
Весь мир гремит — грохочет.
Закрутит ус лихой игид,
Натянет лук — стрела летит,
Ударит булавой о щит —
Весь мир гремит — грохочет.
Палят орудья. Бог велик,
Избавь от бед рабов твоих.
Лить Кероглу издаст свой клик —
Весь мир гремит — грохочет.
Удальцы смяли и опрокинули врагов, ни один шахский воин не вернулся назад. Когда затих бой, повернул Кероглу коня к Ченлибелю. Схватил тогда ашуг Джунун Гырата под уздцы. Остановился Кероглу. Остановились и удальцы.
— Кероглу, — сказал ашуг Джунун. — Давно уж, ты простился с удальцами, и славное имя свое хотел забыть. Теперь скажи, что будет дальше? Хочешь ли опять, ты жить один, или удальцы останутся с тобой?
— Эх, ашуг Джунун! — ответил Кероглу. — Верно, хотел я отказаться от прежней жизни, да вижу, не бывать тому. Пока в этом жестком мире владычествуют султаны, шахи, паши, ханы, я буду все тем же, прежним Кероглу.
Потом обернулся он к удальцам и, указав на них рукою, сказал:
— Пока есть на свете они, будем и мы!
Раздались радостные, торжествующие крики удальцов. Кони заржали, сверкнули мечи. Гырат поднялся на дыбы и заржал так, что дрогнули горы. Прижал ашуг Джунун к груди своей трехструнный саз. И все вместе-они снова стали подниматься в Ченлибель.
ОСНОВНЫЕ ВАРИАНТЫ
АЛЫ-КИШИ
При составлении этого рассказа взяты в основу варианты «Кероглу», записанные у ашугов Асада, Бозалганлы и Алы.
Во всех вариантах, имеющихся на азербайджанском языке, отца Кероглу зовут Алы-киши, только в варианте «Гаф» (С. Пенн) он носит имя Мирза Сарраф. В «Гафе» (С. Пенн) Мирза Сарраф не только хороший табунщик, но и астролог.
КЕРОГЛУ И ДЕЛИ-ГАСАН
Этот рассказ у всех ашугов почти одинаков. В нем говорится о встрече Кероглу с Дели-Гасаном и о том, как они сперва бьются, а потом братаются.
КЕРОГЛУ В СТАМБУЛЕ
В основу этого рассказа взяты варианты «Кероглу» (Гуммет Ализаде) и «Нигяр» (Мелик Султан).
