Они очень долго молчали, каждый думая о своем. Ветер на заснеженном дворе свистел и выл монотонно словно костяной рожек, рождая мысли о том, как славно быть за крепкими стенами подле очага рядом с тем, кого любишь, когда где-то за пределами каменных стен живет лишь холод одиночество и отчаяние.

– Скажи, как звали того, кто спас тебя? Того вампира, что даровал тебе дар обращения.

– Фледер-Верминтаель-Оргаел-Риз.

– На вид он невысокий, полный, с лысой головой и изысканными манерами? Человек с голосом ангела, лицом принца крови и глазами белого горного волка?

– Да… Только откуда ты можешь все это знать?

Маркус снова весело усмехнулся.

– Ты была со мной предельно откровенна. Это единственное, что мне необходимо от близких для меня людей! Кем бы мы ни были, героями или чудовищами, гениями или злодеями, нас всех объединить способна одна только правда. И в ответ на твою откровенность я расскажу тебе то, чего не рассказывал никому и никогда. Я никогда не видел Фледера, спасшего тебе жизнь, но много слышал о нем от его старшего брата Вильгельма. Очень многое из того, что происходит со мной и со всеми нами сейчас, он предсказал мне очень и очень давно.

– Ты знаешь Вильгельма? – в голосе Сарсэи был сейчас неподдельный страх, мысли резко начали путаться, словно ее ударили по лицу и ей стало казаться будто у нее сильно кружится голова.

Маркус снова спокойно кивнул.

– Да. Почему бы и нет? Так вышло в моей жизни, что именно Вильгельм первым вложил в мою руку меч и первым стал учить меня им пользоваться, когда мне не было еще и шести зим от роду. Прежде, чем началась вся эта история, я снова встретил его в трактире на имперском тракте и встреча эта не никак не могла быть случайной. Я вырос и возмужал с момента, когда видел его в последний раз, а он остался прежним, будто время над ним абсолютно не властно. До появления святого писания и веры в Предвечный Свет я был уверен, что меня учит сражаться на мечах древний языческий бог. Может поэтому я с некоторых пор никогда и никому не уступал. Он много рассказывал мне о том, как на самом деле устроен этот загадочный мир. Во что-то я верил, во что-то не верю до сих пор, как бы убедительно это для меня не звучало. Он сказал мне, что это лишь мое право и я решил им воспользоваться. Но если бы Вильгельм и правда был богом, то я совершенно точно знаю одно. Он был бы богом войны. Именно благодаря ему, мой меч теперь столь необоримым в бою. Он раскрывал мне тайну, простоту и сложность которой способен понять каждый. Каждый человек на свете знает этот секрет, но не каждый на самом деле это осознает. Это делает меня столь обычным и именно это делает меня столь не похожим на прочих. Я уверен, все, что происходит теперь, никак не обошлось без его участия и все мы избраны сделать нечто особенное, о чем в дальнейшем сложат легенды те, кто будет жить после нас.

– Кто мог избрать нас, Маркус?

Он покачал головой.

– Я уже говорил тебе, что куда более важно для чего именно нас выбрали.

Она молчала всего несколько мгновений, а затем в ее голосе появилось вековая усталость и вместе с тем неимоверное вдохновение.

– Я больше не хочу думать об этом. Я устала говорить о богах и демонах, о предсказаниях и о загадочной судьбе, что возможно нам с тобой уготована. Я просто хочу быть с тобой и ни о чем не думать. Хотя бы только одной этой ночью.

– Я желаю того же!

Сарсэя протянула к нему руки. Он, не раздумывая, обнял ее, осторожно прикоснувшись губами к ее нежной шее. Она едва слышно ахнула, закрыла глаза и с треском рвущейся ткани сорвала просторную накрахмаленную ночную рубаху со своего прекрасного смуглого плеча.

Джодар-Мэйс словно шаловливый ребенок раскачивался на стуле вперед и назад, сидя возле очага, и кажется совсем не беспокоился от того, что мог в любой момент упасть с него спиной назад и свернуть себе шею. Он курил трубку из белого дерева и ароматный табак пах сухими фруктами и казалось даже сладкими экзотическими цветами, растущими далеко на его теплой родине. Вид у главы Ордена Тайн был задумчивым и вместе с тем достаточно беззаботным. Скрипнула дверь и в его комнату, освещенную множеством свечей, без стука вошел Гунар-Лим. Молодой воин Ордена Тайн совершенно молча подошел к столу, налил себе белого вина и, резкими глотками выпив почти полный серебряный кубок до самого дна, положил на стол небольшой стеклянный шар размером с крупную вишню.

Джодар обернулся и, увидев светло-синюю стеклянную бусину, лежавшую на лакированном дереве, нахмурился. Гунар тем временем вынул тяжелый нож из ножен на поясе и безжалостно раздавил торцом рукояти стеклянную горошину с хрустом, напомнившим крошащейся леденец. Мигом вокруг них что-то противно запищало. Джодар зажмурился и чуть приоткрыл рот, ему показалось, словно от этого звука у него сильно начал чесаться затылок, правда исключительно с внутренней части головы, а также заломило верхние зубы. Скоро странное ощущение прошло. Гунар спрятал нож, стряхнув с него стеклянную крошку, и, повернувшись к шемиту, спокойно проговорил.

– Хочу быть уверен, что нас никто и никаким образом не сможет подслушать.

– Я понимаю! – тот одобрительно кивнул, снова открыл и закрыл рот и заморгал глазами, будто привыкая к свету, который в его комнате не поменялся. – Все никак не свыкнусь с этим странным колдовством!

Гунар молча взял стул и поставил его напротив места, где сидел глава Ордена Тайн, уселся на него и озадаченно посмотрел на своего повелителя.

– Не так давно ко мне пришла наша очаровательная жрица любви, практически в чем мать родила. Она не призналась, но уверен, что это была твоя идея, – Джодар на подобное заявление своего помощника одобрительно кивнул и улыбнулся, выпустив струю сизого дыма в сторону от огня, дабы не осквернять им священное пламя. Шемит саркастически подметил:

– Похоже сегодня только я буду спать совершенно один. Старею я видимо! Красавиц теперь привлекает молодость и блеск в глазах куда больше, чем мудрость и опыт.

– Спешу напомнить, что ты старше меня всего на пять зим, Джодар-Мэйс. Это перовое, а второе, я сбился с мысли. Так вот, прежде, чем приступить к тому, в чем ей по мастерству и умению нет равных, она рассказал мне странную историю, которая сильно смутила мои чувства, – поверенный вдруг внезапно умолк, словно собираясь с тяжелыми мыслями.

– Я весь во внимании! – заверил его Джодар одобрительно.

– Она долгое время спала с епископом Ферми, – Джодар молча и вопросительно наблюдал за говорившим. – Ферми! Ну такой бледный, надоедливый Инквизитор. Правая рука Великого Инквизитора Иоганна-Вергилия.

– Возможно, их всех разве упомнишь! – шемит щелкнул зубами о белый резной мундштук и снова скрипнул стулом, резко качнувшись назад.

– Так вот. Пока она не сбежала от него, однажды вечером он до беспамятства напился. По ее словам, он делал это постоянно и почти никогда не трогал ее, а все больше предпочитал наблюдать. Так вот. Он в порыве восторга от собственного мнимого величия сказал ей внезапно, что Император на самом деле не так давно умер. И это держат в строжайшем секрете от всего доминиона. И все они в высших кругах духовного совета прекрасно знают об этом. И что теперь, мол, грядет новая эра и в его отсутствие это самое духовенство, а точнее говоря Инквизиция, возьмет правление в свои руки и будет железной кувалдой управлять Империей Грез, забивая в землю всех, кто осмелится выразить этим хоть малейшее недовольство. Он отключился и продолжал еще что-то бормотать, а она так перепугалась, что на утро он вспомнит о сказанном и скормит ее своим сторожевым псам, что немедля оделась и убежала куда глаза глядят. По дороге ей пришлось даже отдаться охране, которая не желала выпускать ее из дома без разрешения хозяина.

Джодар поднял брови с некоторой долей изумления.