– Господа. Как вам уже известно, меня зовут Джодар-Мэйс. Я глава Ордена Тайн. Говорить о том, кто я и чем именно занимается мой Орден, полагаю не нужно. Вам это должно быть очень хорошо известно и так. Прошу вас садиться, – попросил он. Тон его был спокойным, но в нем чувствовалась по-настоящему безграничная власть. Приказывать людям для него было столь же естественно и просто, как есть или дышать. Коллегия первосвященников бесшумно и мгновенно расселась по местам.
– Этот человек, – тут Джодар кивнул в сторону принесенного им священника, – прибыл сюда вместе со мной по велению Императора. Его зовут Самаель-Хан. Уверен, что вы не раз слышали о таком.
После небольшой заминки голос подал седобородый человек, сидевший в центре стола и совершенно очевидно бывший самым старшим среди собравшихся служителей культа.
– Конечно, посланник. Самаель-Хан самый сильный экзорцист и провидец в Империи. Уважаемый и великий человек. Во время упадка и смуты он изгнал Вермитракса из простого крестьянского ребенка, сильнейшего из демонов древнего мира, которого в аду называют Зодчим страданий.
– Верно, – шемит задумчиво кивнул. – А кстати, знаете ли вы, что случилось с этим ребенком сразу после того, как изгнание было совершено? Уверен, что нет. Его арестовала Инквизиция. Его очень долго пытали, стараясь понять, как именно и почему такой могучий и старый демон, как Вермитракс, смог вселиться в невинное дитя. Так делали почти со всеми, кого наш достопочтимый святой отец избавлял от зла и страданий, совершая ритуал очищения. Вообще с любым, поскольку вселение демона в человека скрыть попросту невозможно, Инквизиция берет всех, без исключения, причастных к подобным делам. За одно пытают их родных и близких, родственников и даже друзей. Да в общем-то и всех знакомых в придачу. Потому как мало ли что. В случае борьбы со злом лучше уж перестараться, не так ли, господа?
– Этого не может быть! – выдохнул старый священник и попытался встать со стула. Его глаза округлились, а кожа стала белой, как свежая простокваша.– Ты лжешь, Мэйс! Зачем ты говоришь подобные гнусности в присутствии этих людей? – бронзовая чаша, из которой едва заметно шел пар, дрожала в слабой старческой руке.
– Напротив. Я лично читал все документы, составленные при допросах. Его, и сотни других людей, прошедших изгнание тьмы. Примерно везде было написано одно и то же. Никто ничего не знает и молит о пощаде или о смерти. Это не смотря на то, что подобные пытки вынести просто не возможно. Под ними можно рассказать все, что угодно, не только то, чего не было, но и то, чего вообще не могло быть. Говорю я вам это совсем не просто так. Всех, кто перенес демоническое вселение, объединяло только одно обстоятельство. Они были достаточно сильными физически и духовно. И все были предельно набожными людьми. Больше ничего схожего. Ни возраст, ни пол людей не имеет определяющего значения. Их жертвой может стать кто угодно. К примеру вот вы!
Сказав это, шемит внезапно указал рукой на первосвященника, сидевшего в центре стола. Услышав это, старший служитель имперской веры едва заметно вздрогнул и начал медленно вжимать голову в плечи, словно посланник Императора не указал на него рукой, а давил ей на почтенные седины что было сил. Джодар весело улыбнулся, так могла бы веселиться змея, медленно душащая зайца.
– Не бойтесь вы так. Империя никогда и никого не бросает в беде. Мы боремся со злом все вместе. Все, как один. Будто кулак, состоящий из крепко сжатых пальцев. Сотен тысяч стальных и острых, как меч, пальцев. Мы бы изгнали зло и из вас тоже. Вы, уверен, смогли бы потом рассказать мне, каким именно образом оно в вас вообще оказалось. Не так ли?
Первосвященник, имени которого за долгие годы Джодар никак не удосужился запомнить, открыл было рот, но так и не нашелся что-либо ответить на подобное. Он сам был величественен, как небо, и привык повелевать жизнями и судьбами сотен и тысяч обычных людей доминиона. Но сейчас, рядом с этим человеком, его попросту не существовало. Он понял вдруг, что Джодар-Мэйс при желании мог бы раздавить его как жалкую саранчу, если бы того потребовали обстоятельства или, что еще страшней, возможно даже просто так, в качестве назидания и для устрашения других, или просто ради собственного мрачной забавы. Это жуткое понимание пришло резко, как удар плети, и причиняло тяжелые мучения и отрезвляло, возвращая на землю с заоблачных высот, на которые он умудрился взойти за свою долгую и почти праведную жизнь служителя Света. Просто потому что перед лицом Предвечного Бога и Создателя жизни все люди были абсолютно равны. Джодар-Мэйс всегда это знал, а всемогущий и развращенный властью седовласый первосвященник Империи, по имени Корвин-Хаз, уже успел слегка позабыть.
– Скажи, Самаэль, смог бы ты помочь господину первосвященнику Предвечного, если бы в него вселился такой злобный бес, как, к примеру, Валерион?
– Ты лжешь, – продолжал шептать старик, сидя на месте, как окоченелый, и глядя глазами, потерявшими всяческую осмысленность, куда-то в пустоту и полумрак впереди. Он давно уже не слышал о чем именно говорил посланник Императора. – Лжешь, ты лжешь, – он шептал это уже одними губами, понимая, что шемит не врал, рассказывая про судьбы людей, прошедших изгнание зла. Он хорошо знал на что была способна Империя в вопросах борьбы с врагами Света. Он знал это на много лучше всех остальных.
Джодар пропустил это мимо ушей и совершенно невозмутимо продолжал свой рассказ так, словно старика тут вообще никогда не было и в помине.
– Старый Самаель-Хан изгнал Вермитракса и огромное, почти бесчисленное, количество бесов и демонов всех возможных мастей. Много больше, чем я убил и замучил людей, оберегая чистоту нашей Пресветлой Веры. Впрочем, тогда он был еще моложе меня. И, уверен, гораздо сильнее. Но, полагаю, сейчас с такой злобной тварью, как Валерион, у него навряд ли получилось бы совладать. В слабом теле часто живет сильный дух, но тут ему бы потребовались все его силы до капли, которые, увы, с возрастом начинают покидать людей, согласно мировому устройству и великому Божьему замыслу. Так что нет! Полагаю, в нашем с вами случае, он бы вряд ли смог очистить первосвященника от древнего зла! Нам пришлось бы сжечь вас живьем над корзиной с черными кошками, окружив костер широким соляным рвом. Но увы, это эффективный и жестокий способ в сложившейся ситуации не спас бы Империю от вмешательства Тьмы. Демон, уже попавший в наш мир, после смерти носителя мигом находит другую жертву, и все начинается снова до тех пор, пока его злобная воля не будет полностью сломлена волей изгнавшего его экзорциста. А чем демон сильней, тем дольше он сможет скрываться от карающего огня, путая любые следы, способные его обнаружить. Он будет жить среди нас и сеять кругом скверну, ересь и проклятия. Возможно уйдут годы, прежде чем мы снова сможем его отыскать и кто знает, что именно он сотворит за столь долгое время с людьми.
– У Самаэля была когда-то ученица, девушка прелестная, как праздник обращения в веру. Ее звали Лилея из Семериван, а простой люд звал ее Светлая сестра. К сожалению, вопреки моим рекомендациям и указаниям своего учителя, она однажды направилась в дикие земли с миссией просветления, которая по мне также необходима и безопасна, как забивание лбом гвоздей в каменную стену. Я был в то время далеко и не успел остановить ее. В результате, как это часто бывает, она приняла мученическую смерть от рук язычников, стараясь обратить этих грязных скотов в нашу веру и научить их привычному для нас с вами добру, любви и прощению. Так часто бывает с теми, кто хранит в душе своей яркий Божественный Свет и по-настоящему отважен сердцем. Ее, как вам разуметься известно, канонизировали как мученицу и Предвечную святую три зимы тому назад. Церемония была пышной, я бы наверное даже заплакал. Если бы по прежнему умел это делать. Да о чем я впрочем, вы и сами там были, на сколько я помню. Итак, к чему я вам рассказываю все эту ерунду, столь подробно и тщательно? – Джодар сел на стул подле старика и, осторожно забрав у него еще горячую чашу с вином, сделал из нее большой глоток. – То, что я сейчас вам открою, кроме тех, кто присутствует в данном зале, знать никто ни при каких условиях не должен. Под страхом безумно мучительной смерти все вы будете хранить это в строгом секрете, как истинное имя Бога, написанное в Божественной Книге.
