– Что было дальше?

– Она сказала, что твоя душа застряла между мирами и тебе нужна помощь, чтобы вернуться обратно. Будто тебя, как тонущего, нужно вытянуть из воды Я выпил какое-то зелье и дальше случилось нечто совершенно немыслимое.

– Что с тобой случилось потом?

– Потом твоя сестра пыталась убить меня и у нее это отлично получилось. Я подполз к твоему бездыханному телу и вдруг оказалось, что ты это она. Она сказала, что я победил и она отпускает тебя и меня. Сказав так, она вложила в мою руку ту же саму монету и все исчезло вокруг меня бесследно исчезло. Я снова отказался тут. Сидя у костра с монетой и картой в руке, точно так как было перед тем, как пришла она. Правда я кажется больше не ранен. И священник куда-то пропал. Она и правда была тут?

– Да, – Алия согласилась, не задумываясь. – Не знаю почему теперь ее нет. Но то, что она была тут, не подлежит никакому сомнению.

– А что помнишь ты?

– После того, как я сцепилась с этим демоном в храме? Ничего. Совсем. Перед глазами лишь тьма. Я услышала, как ты звал меня и просто открыла глаза. И вот я тут рядом с тобой. Правда меня почему-то не покидает чувство, будто меня кто-то зовет. И зовет, чтобы расспросить про все, что случилось. С тобой правда был священник?

– Да. Брат Авентинус. Он помогал посланникам Инквизиции прятать тебя в храме, пока ты обернулась мной. Правда после всего увиденного, похоже он серьезно повредился умом. Быть может на время, а может и навсегда. Я видел на войне людей, которые от перенесенного словно бы засыпали. И больше уже не возвращались в себя. Странно. Такое впечатление, что этот священник на самом деле не верил, что зло, с которым он был призван бороться, может быть на столько реально. Не ясно тогда, как он планировал это зло изгонять.

– Никак не планировал, – Алия с презрением фыркнула. – Он пользовался тем, что был не глуп и образован. Он проповедовал и повелевал слабыми умами и душами. Ел пил и спал сколько хотел за чужой счет. Он просто убеждал других в важности того, во что сам никогда по настоящему не верил. Все это очень похоже на то, чем постоянно заняты мы. Правда нас люди почему-то называют проклятыми, а его звали святым отцом. Ты оставил его наедине с Нейрис, не так ли? – Рейв, до которого постепенно стало доходить, снова молча кивнул, часто моргая.

Алия пожала плечами.

– В такому случае ему совершенно точно уже давно пришел конец. На этой земле мало кто ненавидит священников больше, чем моя младшая сестренка. Надо сказать у нее есть на то множество довольно серьезных причин.

Рейв поднялся на ноги.

– Мне надо за ним.

– Не глупи, внук Ворона. Ты уже не сможешь ему помочь. И никогда не мог. Священник уже сыграл свою роль в этой истории. Он сам выбрал свою судьбу, когда надел на себя белую рясу Предвечного Света. А Нейрис выбрала свою, когда надела на себя черную с красным. У нас есть дела поважнее, чем бегать по лесу, переломанному летними штормами, в попытках спасти того, кого спасти уже нельзя. К тому же, в вашем священном писании написано весьма отчетливо, что того, кто верит по настоящему, зло всегда обойдет стороной. Посмотри к примеру, на себя самого. Как по мне, так волне подходит. Ты же по прежнему жив, не так ли?

Рейв некоторое время размышлял над услышанным, затем сел обратно на настил подле ведьмы и натянул на себя просохшую рубаху. Выглядел он при этом задумчивым и крайне раздосадованным.

– Вокруг меня теперь слишком много стало твориться всяческой непонятной мне чертовщины. Боюсь даже спиться от перенесенного за последние дни.

– Не думаю, что тебе грозит подобное. Но раз ты заговорил о чертовщине, думаю прямо сейчас ты увидишь еще немного, – он обернулся и заглянул ей в глаза. – Чего ты собственно хотел? Повелся бы с рыбаками – ел бы рыбу! С пасечником – мед. А с настоящей ведьмой ничего, кроме чертовщины, чаще всего не происходит.

– Прелестно, – Рейв достал из под плотной серой ткани круглую кожаную флягу с крепким вином и, открыв крышку, отпил из нее добрых четыре глотка. – Уже светает, а я с самой ночи не видел темного колдовства. А ведь когда-то меня называли воином Света.

– Повторюсь, что мир не делится на черное и белое, Рейв. Ты возможно и не знаешь, но все магическое, что происходит на нашей земле, это как рябь на жирной глади болотной воды. И рябь эта видна и слышна всем, кто умеет видеть и слышать. Хорвата ищем не одни мы. И, как мне кажется, сейчас меня призывают к себе те, кто в дальнейшем сможет нам помочь в том, что мы вместе задумали. Кто-то, кто обладает тут истинным могуществом для выполнения подобного. Могуществом, в сравнении с которым моя сила не больше, чем детский крик в темноте.

– Вот сейчас, да. Все стало на много понятней после подобных слов. Все теперь как ясный день, – правнук Ворона снова отпил вина. – Как я вообще умудрился ввязаться во все это?

– Так чаще всего и бывает, – усмехнулась она. – Проще всего ввязаться в то, о чем не имеешь ни малейшего представления. Знай вы с братом, чем все это может для вас обернуться, скорее всего тогда на Имперском тракте сразу передали бы меня Инквизиции. И пошли бы совершенно иным путем.

Он некоторое время молчал, а затем отрицательно мотнул головой.

– Нет. В судьбе людей все предначертано заранее. В зависимости от того, что мы выбираем, нас скорее всего ожидают разные пути в будущем. Но все они уже известны на небесах. Со мной никогда не случится то, чего случится бы не могло. Не знаю как Маркус, но я выбрал то, что выбрал. И я не жалуюсь. Я просто удивляюсь тому, что происходит. Я никогда не стану об этом жалеть. Особенно, если получится избавить мой мир от нечистого. За это мне и полжизни не жалко.

– Где лежат мои вещи?

Рейв взглядом указал место, где лежали мешки и сумки, которые он вынес на себе из проклятого и оскверненного злом храма. Алия с трудом встала на ноги и долго искала что-то в своих сумках, которые он взял с собой, следуя за ней после похищения на пиру в деревянной крепости Севера. Ведьма долго бормотала что-то на языке, которого Рейв не понимал, и был твердо уверен, что не хотел бы понимать подобных речей. Молодой воин задумчиво смотрел в огонь зимнего костра, горевший ровным и сдержанным пламенем, дарящим много тепла и почти не пожирая при этом промерзшее дерево. Сам не заметив того, он опустошил огромную флягу с красным вином почти на половину. Наконец глава Ордена Темных сестер нашла то, что так долго искала. Это была короткая и абсолютно черная свеча, уже не раз до того горевшая. Ведьма проворно сняла сапоги и, встав на снег , принялась стягивать с себя рясу священника, в которую была облачена со времен столкновения с химерами.

– Слушай, а без этого никак нельзя? – нахмурился потомок Ворона. – У вас нет действий, которые на связаны с тем, чтоб оказаться на людях в чем мать родила?

Алия тихо засмеялась.

– Не могу понять, чем ты так не доволен? В городах Империи Грез за подобные зрелища люди платят немалые деньги. Можешь мне поверить. По крайней мере мне платили. Ты давно был с женщиной, Рейв? Для молодого мужчины это важно делать регулярней, чем обнажать клинок.

Он сверкнул черными глазами и спокойно улыбнулся в ответ на подобное колкое замечание.

– Я дал обет безбрачия до тех самых пор, пока не окончится война, – он вдруг снова резко почувствовал сильную боль в правом запястье, словно по нему ударили тонкой палкой. Рейв поморщился и с недоумением начал его растирать, вспомнив то, что снова на некоторое время забыл.

– Война за Книгу давно закончилась, глупый. Неужели ты не хотел бы провести со мной несколько незабываемых для нас обоих мгновений? Тут, на чистом ледяном снегу, у огня, щедро дарящего тепло? Ты не устал от того, что твоя постель всегда холодна? – покачивая округлыми бедрами она грациозно, словно тигрица, двинулась к нему, продолжая удерживать в руках незажженную свечу.