Да, «Плавленый сырок» прекратился, и если верить Виктору Шендеровичу, по его авторской воле. Невозможно бесконечно долбиться в запертую дверь. А дверь к власти у нас, кажется, заперта всегда. Ну, почти всегда. При Горбачёве она слегка приоткрылась, и к чему это привело, всем нам памятно. Нынешние руководители ошибку повторять не намерены. Запоры будут удерживать до последнего…

Можно вспомнить серьёзные послания главам Государства Российского. Обращение к Александру II Герцена, обращение Льва Толстого к «Царю и его помощникам»…

Толстого можно и процитировать: «Обращаемся ко всем вам, людям, имеющим власть, от царя, членов государственного совета, министров, до родных — матери, жены, дядей, братьев и сестёр, близких людей царя, могущих влиять на него убеждением. Обращаемся к вам не как к врагам, а как к братьям, неразрывно — хотите ли вы этого или нет — связанным с нами так, что всякие страдания, которые мы несём, отзываются и на вас, и ещё гораздо тяжелее, если вы чувствуете, что могли устранить эти страдания и не сделали этого, — сделайте так, чтобы положение это прекратилось».

Что просит сделать в том обращении Толстой, любой желающий может прочитать. Публицистика Льва Николаевича пока не является библиографической редкостью… «Царь и его помощники» на инициативу Толстого не отозвались. Наоборот, пока он, по своему обыкновению, долго и тщательно обрабатывал текст обращения, его отлучили от церкви, жандармы решали, стоит или не стоит арестовывать графа за его статью «Не убий»…

Лет через семьдесят писатель Солженицын обращался к советским руководителям. Его в итоге арестовали, дали переночевать в Лефортово, а потом отправили вон из родной страны.

Письма и обращения Герцена, Толстого, Солженицына запрещались, их распространение сурово наказывалось. Сегодня не запрещается практически ничего. Пиши, публикуй. Пусть читают. И хорошо: почитают даже самое злое письмо, даже самую колючую критику власти, посжимают кулаки, желваками поиграют, выпустят пар и продолжат идти в заданном направлении. Как говорится, в сторону моря. Или леса.

Март 2011 г.

В Школе-студии МХАТ состоялась премьера спектакля Кирилла Серебренникова «Отморозки» по произведениям Захара Прилепина. В основу пьесы положен роман «Санькя», хотя главный герой, по ряду причин, носит другое имя — Гриша.

На обсуждении режиссёр сказал, что идея поставить спектакль у него появилась года четыре назад, тогда же им и Прилепиным была написана пьеса. Но затем материал показался ему устаревшим. В последние же год-два, во многом из-за акций «Стратегии 31» на Манежной площади и их разгона, тема внесистемной оппозиции вновь стала актуальной. Репетировали больше полугода, актёры и режиссёр ходили на митинги, чтобы лучше вжиться в образ.

Премьера прошла в рамках зачёта по мастерству актёра студентов третьего курса, но ещё до этого — в середине марта — «Отморозков» показали в Берлине, на фестивале «Территория». Говорят, показали успешно.

Я, надеюсь, неплохо знаю прозу Прилепина, сочувствую многим его героям, особенно тем, что выведены в «Саньке», и на спектакле изо всех сил пытался увидеть этих героев глазами не-читателя Прилепина, не того, кто следит за политическими процессами в нашей стране, а, так сказать, обычного обывателя, для которого беснующиеся на улице пареньки в плохой одежде и тяжёлых ботинках воспринимаются именно как отморозки.

Поначалу происходящее на сцене казалось мне публицистикой. Актёры изображали митинг, демонстрируя отличную физическую форму, прыгали на металлические ограждения, задирали милицию. Из жиденькой толпы выходил то один, то другой подросток или девушка и произносили монолог, как они относятся к такого рода акциям. Одни сочувствовали, другие кляли.

Постепенно стало развиваться действие. Из общей массы «отморозков» выделился главный герой — Гриша Жилин, — и мы увидели, почему он идёт против существующего порядка вещей, чего он хочет.

Впрочем, чего именно он хочет, внятно сказано не было, как нет этого и в романе «Санькя». (Это дало в своё время многим критикам повод назвать роман безыдейным, революционность героя — дебильной.) Но ощущение, что со страной происходит страшное, что она гибнет и её нужно спасать, в спектакле присутствует. Выразить словами, чётко объяснить это ощущение способны немногие (да их и мало кто слушает, ещё меньше понимает), зато относительно большое количество людей мучаются, наблюдая эту гибель.

Но что делать? Немалая часть этих мучающихся пытается спастись поодиночке или вместе с близкими людьми (как один из действующих лиц спектакля — Мерцалов), другая, тоже немалая часть, принимает гибель безропотно (как мать главного героя), и лишь совсем небольшая часть пытается бороться за свою родину. Да, может быть, эта борьба и убога, революционность дебильна, но другого пути им не оставили. Для тех, кто более или менее устроился в современной действительности, эти немногие — отморозки, которых хорошо бы вовсе истребить, для немногих же устроившиеся — враги, которых тоже стоило бы уничтожить. И эта война, то разгораясь, то затухая, скорее всего, будет продолжаться долго. До какого-нибудь взрыва или до окончательной — тихой и почти незаметной — гибели того, что называется Россия.

С тех событий, что положены в основу «Отморозков», прошло немало времени, за шесть последних лет случилось много событий. Тех, кто является прототипами героев пьесы, стало как будто меньше. Но к ним присоединились, точнее, их форму борьбы переняли те, кто вроде бы находился на другом полюсе политических воззрений, на площади вышли и бывшие депутаты Госдумы, вице-премьеры, советники президента, чемпионы мира по шахматам… Чего они хотят? Зачем дают повод сажать себя на полмесяца в тюремные камеры?

Чёткий ответ на эти вопросы найти сложно, для этого нужно постараться. Абсолютное большинство стараться не хочет. Оно вообще не хочет знать о существовании чего-то, что может потревожить их более или менее стабильную жизнь. Тем более что история приучила людей — перемены ведут только к худшему. Последние десять лет перемен не было, а еле заметный откос, по которому все мы движемся вниз, мало кто замечает или хочет замечать.

На днях «Левада-центр» сообщил, что о существовании Людмилы Алексеевой не знают больше 70 % россиян, об Эдуарде Лимонове — около 45 %, о Гарри Каспарове — 41 %. Цифры вроде бы исчерпывающе отвечают на вопрос: нужна ли сегодня обществу оппозиция. Нет, не нужна. Никакой роли она не играет, разве что пытается мешать уличному движению.

Я, в общем-то, готов бы согласиться, что оппозиция сегодня — совершенно ничтожна, и собирающихся раз в два месяца на Триумфальной или Дворцовой или ещё на каких-нибудь площадях в нескольких городах России «отморозков» стоит судить за злостное хулиганство и куда-нибудь прятать на год, на два, три. Но, с другой стороны, что делать тем, кто не хочет жить по тем понятиям, что у нас сегодня установились? Кто не согласен?

Вот в Англии, например, небольшая часть общества оказалась не согласна с бюджетными сокращениями и вышла на улицу. Более четырёхсот миллионов человек протестовали. Врачи, учителя… Были и радикалы, разгромившие несколько дорогих ресторанов и магазинов вроде «Ритц» и Fortnum&Mason.

У нас рестораны, магазины, редакции газет оппозиция не громит. Иногда беспорядки случаются, но их участниками, как правило, оказываются вовсе не оппозиционеры… Нет, вспомнилось, как поколотили мебель в приёмной президента несколько лет назад явные оппозиционеры (они не прятали лиц). Но я их поступок готов строго осудить, если мне человеческим языком объяснят, какую пользу приносит стране и народу эта приёмная.

Акции уличного протеста происходят почти во всём мире. В Европе они выглядят скорее как карнавал, но наверняка держат руководителей государств в тонусе. У нас же любая кучка на площади с конституцией в руках (флаги давно уже не полощутся) воспринимается как сборище отморозков. А уж если раздастся нечто вроде: «Мир хижинам, война — дворцам!» — то сборище незамедлительно заносят в автозак…