Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Советское время приучило нас бояться тех, кто публично критикует. Тогда они могли своей критикой закрыть писателю дальнейший путь в литературе, а то и лишить его свободы или вообще жизни. Сегодняшнего критика никто не боится, — даже самая разгромная статья не заставит издателей не выпускать ту или иную книгу, а читателей — не читать раскритикованного писателя. И это правильно. Так было и во времена Белинского. Была борьба, были полемики, но не было того, что в советское время стали называть «оргвыводами». Критика не воспринималась приговором, а лишь выражением мнения. «Критика была бы, конечно, ужасным оружием для всякого, — читаем в статье Белинского «Ответ «Москвитянину», — если бы, к счастию, она сама не подлежала — критике же…» И то, что от какого-то писателя отворачивался читатель, доказывало зрелость общества, а не некий приказ. И такие люди, как Белинский, конечно, сыграли в развитии общества огромную роль.

В книге «Былое и думы» Александр Герцен сравнил Белинского конца 1830-х годов с Конгревовой ракетой, выжигавшей всё вокруг… С одной стороны, образ довольно зловещий, а с другой, — для появления нового необходимо освободить пространство. Невозможно почитать и беречь старое и в то же время создавать нечто новое. Так же выжигалось старое в 1860-е годы, в 1910-е, в 1960-е. По-настоящему ценное не выжглось, а зацветало после этого ещё пышнее, ложные же ценности не жалко.

Может, наша сегодняшняя литература и топчется на месте, почти не даёт плодов, что мы слишком увязли в грузе прошлого. Редкие призывы освободиться воспринимаются как вандализм, невежество. Но поклоняясь сотням (во времена Белинского их были десятки, и то большого труда стоило двинуться дальше) старых гениев, мы незаметно для самих себя превращаемся в этаких отшельников, отстранившихся в своей увешанной иконами келье от окружающей живой жизни…

Ещё лет пять назад мне казалось, что нужен новый Дмитрий Писарев. Чтобы он, этот человек, отталкиваясь от произведений сегодняшней литературы, смело и понятно рассуждал о происходящем в общественной, экономической, политической жизни… Сегодня я уверен, что нужен новый Белинский. Общество одичало до времён крепостного права (а пассионарно, может, и до времён феодальной раздробленности). Нужно начинать всё сначала. С нуля.

Кто сегодня заразит нас интересом к современной литературе, в которой нет-нет да и появится жемчужина? Кто скажет, в каком мире мы живём? Кто заглянет в будущее? Кто, пусть грубо, оскорбляя, но заставит русское общество задуматься о смысле своего существования?.. Голосков много, но сильного голоса нет. Нет той Конгревовой ракеты, которая, упав, выжжет всё кругом, чтобы на этом выжженном пространстве поднялось новое — сильное, свежее, способное очистить отравленную атмосферу… К сожалению, у нас давно не было таких испепеляющих себя и окружающую заплесневелость фигур, как Белинский. Может быть, поэтому мы и воспринимаем существование в мире, где смысла почти нет, как само собой разумеющееся?..

Январь 2011 г.

Стоит ли писать президентам?

Письма главам государства Александр Минкин пишет уже давно. Года с 2004-го. Примерно раз в неделю. Публикует их в газете «Московский комсомолец». Периодически собирает в книги. У читателей письма эти вызывают интерес — у одних поддержку, у других негодование. Иногда на них откликаются довольно высокие государственные начальники (в основном негативно). Насчёт реакции президентов я ничего не знаю. Получают ли они эти письма, читают ли — такими данными не располагаю.

Рассказывать, о чём письма Александра Минкина, я думаю, не стоит. В двух словах: автор сообщает президентам, а заодно и всем остальным о несправедливости, творящейся вокруг, о коррупции, о компьютерных играх, которые превращают людей в маньяков и серийных убийц; о фальсификации выборов, судебных беззакониях и т. п.

Приведу несколько цитат:

«15 февраля 2008

Владимир Владимирович, <…> надо срочно изменить один закон — несправедливый, обидный и жлобский. <…>

Минувшим летом я пришёл в Пенсионный фонд, чтобы оформить пенсию. Пришёл на год позже, чем полагается, но был уверен, что пенсию мне и за пропущенный год отдадут — ведь я же её заработал.

А мне говорят:

— Нет, будете получать «с момента обращения».

— А в Конституции написано «по возрасту» — то есть с того дня, как мне исполнилось шестьдесят.

— У вас Конституция, а у нас Федеральный закон. Вот смотрите, статья 19: «Моментом назначения пенсии является дата обращения гражданина в Пенсионный фонд».

— А если я болел?

— Нас не касается.

— А если я год торчал в подводной лодке под Северным полюсом или был разведчиком-нелегалом в чужой стране, вот только что усы отклеил?

— Не мешайте работать. Следующий!»

«10 июля 2008

Г-н президент, в пылу борьбы с коррупцией вы пообещали отобрать неприкосновенность.

Отобрать можно только у тех, у кого она есть. В России это президент, члены Совета Федерации, депутаты Государственной думы, судьи.

У кого же отнимут? Вы сказали: «Речь идёт о сокращении категорий лиц, в отношении которых применяется особый порядок…»

Категория «президент», похоже, останется.

Экстремист потребовал бы лишить неприкосновенности всех, особенно президента. Ведь чем могущественней человек, тем более страшное преступление может совершить (исторических примеров полно).

Вообразите: президент — взяточник. В Южной Корее одному президенту дали 22 года тюрьмы, а другого приговорили к смертной казни. Специально привожу примеры из президентской жизни, поскольку не было там короля и не было революции, которая отрубает голову. Там такая демократия. Понравился — выбрали. Проворовался — посадили. А у нас…»

«25 декабря 2009

Г-н президент, вчера в прямом эфире вы дали интервью руководителям трёх главных телеканалов. И (не обижайтесь) в первой же фразе допустили досадный прокол. Вы как вежливый человек хотели поздороваться, а сказали: «Добрый день, коллеги». Ух ты! Мы-то думали, что интервью у вас берут журналисты, хоть и очень высокопоставленные. А это были ваши коллеги по работе. А работа ваша — управлять Россией. А они, значит, коллеги. То есть если кто-то до сих пор по наивности думал, что это средства массовой информации, то — всё, маски сброшены. Это средства массового управления. Но не огорчайтесь, для подавляющего большинства тайны тут нет и не было. А польза есть: всегда лучше называть вещи своими именами».

Читать «Письма президентам» интересно. Они написаны живо, с иронией и сарказмом. Автор никого не щадит. Ни нынешних руководителей и их подчинённых, ни демократов ельцинской эпохи, ни правых, ни левых. Он рубит правду-матку, говорит прямо и неполиткорректно. Простым людям это нравится, тем, кто обличён властью — вряд ли. Но обличённые терпят (если, конечно, допустить, что о существовании этих писем они знают).

И тут возникает вопрос: а зачем эти письма пишутся и публикуются? Нет, понятно, что автор, кроме исполнения своего гражданского долга (бороться с несправедливостью), нашёл отличную форму для статей; ясно, что газету «Московский комсомолец» во многом читают именно благодаря этим письмам. Но есть ли действительная польза от их писанья и публикованья?

Людей, работающих (или работавших) в стилистически близкой к письмам Минкина манере, в последние два десятилетия можно найти немало. Самый яркий, наверное, Виктор Шендерович и его «Куклы», «Бесплатный сыр», «Плавленый сырок». Та же точечная сатира, та же хроника происходящего в обществе, во власти и с властью. Но больше двух лет назад Шендерович эту хронику писать бросил. Причину он объяснил в интервью редакции журнала «Континент»:

«Плавленый сырок» прекратился, потому что у меня случился кризис жанра. <…> Мои персонажи всё время повторяются, причём самым прискорбным образом: они воруют, убивают, лгут и говорят патриотические пошлости — и ничего пятого, в общем, не делают. А я всякий раз должен был описывать их действия каким-то новым ходом, новой метафорой. У меня кончились метафоры».

57
{"b":"188978","o":1}