Сегодняшнего критика, в отличие от советского, никто не боится. Его самая гневная статья не закроет писателю дальнейший путь в литературе, и даже, зачастую, не повлияет на человеческие отношения (если они есть) писателя и критика… Когда я прочитал довольно жёсткие слова о рассказах Владимира Маканина, позже составивших роман «Испуг», одной из главных его почитательниц критика Натальи Ивановой, решил, что теперь их отношения разорваны, что отныне ни строчки маканинской прозы не появится в «Знамени», где Иванова служит. Но проходит время — и в «Знамени» появляется новый роман Владимира Семёновича, а при встречах (по крайней мере публичных) он мило беседует с Натальей Борисовной… Получается: Маканин написал, Иванова прочитала и выразила своё мнение. Маканин (как и остальные читатели статьи Ивановой) учёл или не учёл это мнение. Жизнь продолжается.
Так же было и при Белинском, при Писареве, Михайловском, Мережковском, в первые годы советской власти. Никто из-за статей ничего не запрещал; читатели исключительно из-за статей дружно не отворачивались от раскритикованного писателя, но благодаря статьям имели возможность утвердиться в своей читательской правоте или пересмотреть своё мнение о прочитанном. И многие, уверен (я, например, точно), благодаря оценке Натальи Ивановой тех рассказов Маканина, поняли: это не со мной что-то не так, что мне рассказы активно не понравились (мягко говоря), а видимо, с их автором…
Понятно, что каждый писатель считает очередное своё произведение самым лучшим, самым сильным, самым художественным. Иначе, без такой уверенности, и писать не стоит. Понятно, что критика часто задевает, обижает, озадачивает. Но ответ писателя критику, на мой взгляд, неуместен. Да, критик может ошибаться, может написать и чушь. И ошибки и чушь — полезны. Ведь такие же ошибки и чушь могут параллельно прийти в голову и другому читателю. И ещё десятку, и сотне. И ошибки и чушь ли это в таком случае или нечто иное?
Слава богу, ошибки и чушь у критиков нового поколения встречаются не очень часто. Мне кажется, это очень умное, удивительно образованное поколение, широко мыслящее. Позитивное, как принято говорить сегодня. Желаю ему по-настоящему реализовать себя, повысить градус литературной жизни. И, главное, не подхватить алексию, — ведь заниматься текущей литературой (выражение безжалостное, но точное) очень вредно. Но кто-то должен.
5. Перспективы
С одной стороны, нулевые стали благоприятнейшим временем для вхождения в литературу молодых авторов. Уже создалась обойма известных (хотя бы среди литературных специалистов), заставляющих за собой следить, писателей. И, что важно, обойма эта постоянно пополняется (в отличие от 60-х годов прошлого века, когда не успевшие заскочить в «оттепельный» литэшелон попали в разряд фактических нелегалов, — Бродский, Высоцкий, Губанов, Лимонов, Довлатов).
Мода на молодых оказалась не пшиком, она дала (и даёт) результаты. Рискну выстроить свой «первый ряд» появившихся за это десятилетие произведений писателей-дебютантов. Одни из них, на мой взгляд, обладают несомненными художественными достоинствами, другие ценны, в первую очередь, как «документы среды, жизни, эпохи».
«Ура!» Сергея Шаргунова, «Санькя» и сборник рассказов «Грех» Захара Прилепина, «Там, при реках Вавилона» Дениса Гуцко, «Пустыня» Василины Орловой, сборник «Я, внук твой» Ильи Кочергина, «Я — чеченец!» Германа Садулаева, «Алхан-Ютр», «Аргун», «Дизелятник» и ещё несколько рассказов Аркадия Бабченко, многие стихотворения Анны Логвиновой, Андрея Нитченко, Анны Русс, Катерины Кюне, Игоря Фёдорова, книга «Земля Гай» Ирины Мамаевой, книга «Замороженное время» Михаила Тарковского, «Люди с чистой совестью» Анны Козловой, книга рассказов «Вожделение» Дмитрия Новикова, «Рубашка» Евгения Гришковца, самый обруганный роман 00-х «Духless» Сергея Минаева, «Дай мне!» Ирины Денежкиной, повести «Без отца» и «Старик, посадивший лес» Антона Тихолоза, пьесы Василия Сигарева, критические статьи Валерии Пустовой, книга «Человек с яйцом» Льва Данилкина…
Что-то из того, что наверняка достойно первого ряда, я ещё не прочёл, что-то, может быть, станет для меня необходимо позже. Во всяком случае, не так уж мало для столь короткого, по существу, отрезка — десять лет.
Нельзя не отметить и значительно обогатившую русскую литературу прозу Александра Иличевского, Андрея Геласимова, Олега Зайончковского, Натальи Ключарёвой, Алексея Иванова (публиковавшегося давно, но открытого в самом начале 00-х), Андрея Рубанова, Оксаны Робски, Александра Грищенко, Владимира Лорченкова, Натальи Рубановой, Олега Зоберна, Александра Карасёва, Марины Кошкиной, Сергея Чередниченко, Максима Свириденкова, Сергея Самсонова, Всеволода Бенигсена… Изобилие редкостное.
С другой стороны, молодая литература процветает, получает признание и премии практически в отсутствии читателей.
По-настоящему популярными и читаемыми я могу назвать лишь троих — Сергея Минаева, Захара Прилепина и Оксану Робски, притом, что популярность их книг вызвана не только (а может, и не столько) самой их писательской деятельностью. (Заявленная популярность у читателей многих других авторов вызывает у меня большие сомнения, как реклама отстирывающего любые пятна порошка.)
Книги, написанные по большей части для массового читателя, остаются им незамеченными.
Очень сложно донести свои произведения до читателей нынешним молодым поэтам, даже активно публикующимся (недаром так популярны сегодня поэтические вечера, правда, не способные заместить чтение стихов теми, для кого они, по существу, пишутся), практически невозможно издать книгу молодому критику, хотя в журналах его статьи публикуются и вызывают резонанс. Почти нет книг молодых драматургов, авторов, пишущих для детей, а особенно — для подростков.
Многие писатели (разных поколений) видят путь к достижению популярности своих произведений через средства массовой информации. Потому, видимо, они так часто появляются на ТВ, радио, с энтузиазмом раздают интервью, делятся мнением по всевозможным проблемам в газетах, глянцевых журналах. Но это опасный для писателя путь. И даже «душевным кипением», «болью за судьбу страны» эту медийную активность оправдать нельзя, — мы видим, как некоторые писатели (кстати, их всё чаще обозначают как публицистов, журналистов, экспертов, а не писателей) превратились в свои карикатуры, благодаря частому появлению на публике, высказыванию по любому вопросу бытия. И интерес к их прозе становится всё слабее, — зачем читать, когда можно послушать раза два-три в неделю…
Главный путь для писателя стать популярным или сохранить популярность у читателей, как и пятьдесят, и сто лет назад, — его писанье.
Выражение «скандальный роман» употребляется чаще всего в негативном смысле. Но почему? Всё-таки одна из главных задач писателя — вызвать эмоции своим текстом. Пресной, нейтральной, правильной прозой эмоции вряд ли вызовешь. Нужно нечто неожиданное, яркое. Скандальное.
Время таких произведений, как «Сердца четырёх», «Красная пленка» или «Как я, и как меня», по всем приметам, прошло. Мат, описание половых контактов, копрофагия и т. п., являясь главной темой рассказа, романа, вряд ли кому-то интересны сегодня. Но есть множество других тем, способных вызвать шум, бурю, скандал…
Когда-то Андрей Синявский сравнивал писателя с диверсантом, ищущим, что бы взорвать. По-моему, верно. Какой толк настоящему писателю множить качественные тексты? Какой толк читателю их поглощать?
Сегодня по-прежнему предостаточно объектов для взрыва — в нашей действительности, имеется и взрывчатка — писательское слово.
И писатели ищут… В 2006–2008 годах вышло несколько романов молодых авторов на, так сказать, политическую тему: «Санькя» Прилепина, «Птичий грипп» Шаргунова, «Россия: общий вагон» Ключарёвой, «Люди с чистой совестью» Козловой. Острые, взрывоопасные романы. Но они показывают политические процессы всё-таки снизу (хотя Шаргунов и Козлова заглядывают в околокремлёвские кабинеты). А почему бы не появиться настоящему политическому роману, где бы рассказывалось о происходящем на вершине госвертикали в последние годы? Материалов (доступных или относительно доступных) предостаточно, плюс — воображение.
