— Еды столько пропадает!

И Вила'Рай поспешил его покинуть, тем более, что волнующиеся вокруг стаи грифов очень ему были несимпатичны. Экка занималась менее полезным делом, хотя кто знает, может быть как раз эти металлические стаканчики, оставшиеся от пришлых и дадут хорошую прибыль. Да и нет у них никаких хозяев, вроде той кольчуги или приметных расшитых сапожек дворецкого. От обыска остальных слуг эльф предусмотрительно отказался, потому как даже на первый взгляд это была бедная золотом добыча. Ну их к дейгу, за каждым грошом нагибаться.

К его удивлению Галяэль не спала, а сидела за изящным складным столиком на таком же легком стульчике и старательно читала свитки.

— Даже и не знаю, к добру ли мы нашли эти бумаги — озабоченно сказала она мужу.

— А что в них?

— Кроме верительной грамоты на посла Вольного города Изначальный я не могу прочесть больше ничего. Это шифры, судя по всему и не самые простые. Не нравится мне все это. Терпеть не могу все эти интриги и политические игры — вздохнула печально лекариня.

— Ну, сейчас поздно заламывать руки. Да и не обязательно нам эти бумаги кому‑либо показывать. Закопаем их тут в песок и все. Вот, посмотри, что я за амулеты снял.

И высыпал на столешницу пригоршню магических вещичек. Потом вспомнил и добавил к ним те, что снял еще в покинутом поселке с охотившихся на него с женой убийц.

— Кольцо здоровья. Еще такое же, а это кольцо отражения магии. Но слабенькое. Этот амулет лечения. Этот брони. О, а вот это интересное — медальон опознавания яда. Редкая вещица.

— Я бы не отказался от такого — раздался голос снаружи и опасливо осматривающийся толстяк внес еще складные стулья.

— Это умение дают и без амулетов. Достаточно проучиться три года лекарскому делу — заметила эльфийка.

— Шутка в деле — три года проучиться! По мне так амулет удобнее — ответил, смешно тараща глаза трактирщик.

— От пальм дерева хватит на погребальный костер? — спросил его эльф.

— Нет. Да и не стоит корячиться. Проще закопать, насколько я помню у темняков такое допустимо, гоблины и люди тоже так делают. Тут много песка, рыть будет несложно, да и лопату я с собой прихватил. Со скотиной тролль уже закончил, можно теперь и двуногих устроить на вечный привал.

— Я знаю. Сейчас наш юный здоровенный друг волочит сюда все сумки сразу — ответил Вила'Рай.

— А ну да, разумеется. Мышь. Чуть не забыл — понял намек трактирщик. И тут же возопил:

— Этот громила как бы не подавил бурдюки! — и с неожиданной для такого толстого тела прытью выскочил из палатки.

— Что это он? — удивилась эльфийка.

— Да просто попытался припрятать что — то от нас, а теперь понял, что мышь все видела — усмехнулся Вила'Рай.

— Та еще радость начнется, когда делить награбленное будем — кивнула Галяэль.

Ночь прошла спокойно и плодотворно, наконец‑то глаза эльфов отдохнули от неприятного света дня, илитиири многое успели сделать. И одежду подобрали из запасов погибшего каравана, стараясь при этом, чтобы не опознал никто эту одежку в городе, потому взяли не самое богатое и броское, но — добротное и качественное. И по размеру подогнать получилось — и — наконец‑то — эльфийка смогла выполнить свое давнее желание и помыться. Немножко это вышло не так, как хотелось, купаться в озерце охоты не было, хотя тролль и выволок оттуда все трупы, но — не хотелось. Потому илитиири просто раскинул на песке нарубленные сухие пальмовые ветки, положил сверху чей‑то кожаный плащ, чтобы острые сухие листья не укололи босые ножки супруги, приволок пару бурдюков с нагревшейся за день водой (при любом раскладе событий оставшейся от каравана воды хватило бы с избытком на оставшуюся дорогу) и старательно помогал в купании, выполняя все распоряжения лекарки, поливая любимую супругу из тяжелых бурдюков почти горячей водой. Тут же вертелась и Экка, недовольная тем, что ее помощь вроде как и не очень нужна, и кошак пепельный почему‑то приперся, сел неподалеку, смотрел желтыми глазами.

— Еще только тролля и трактирщика не хватает в зрители — посмеивалась Галяэль, наслаждаясь от теплых струй и жмуря от удовольствия глаза.

— Один на охране того конца лагеря, другой свалился без задних ног — ответил муж, откровенно любуясь своей женой.

— Какой ты скучный и прагматичный — рассмеялась эльфийка.

— Ну, так ведь мы же не дома, приглядывать приходится — стал оправдываться муж. Заткнулся, когда посмеивающаяся супруга плеснула в него горстью теплых брызг. Молча любовался лунными бликами, мягко скользившими по женской коже.

— Эй, эй, где вода? — вернула его в настоящее Галяэль. Оторвав взгляд от мягко и упруго колыхавшихся грудей, Вила'Рай спешно полил мокрые и тяжелые жгуты волос на откинутой назад головке жены.

— Ах, как хорошо! — воскликнула та.

И на сердце эльфа стало сразу тепло и уютно.

Закутавшаяся после купания в пушистое покрывало, найденное в поклаже погибших, Галяэль глянула из‑под влажных локонов темным и загадочным взглядом на супруга и потянула его за руку в шатер, успев при этом цыкнуть на Экку. Больше всего не хотелось эльфу, чтобы каким‑либо приземленным или житейским словом его прекрасная жена нарушила эту волшебную минуту и та словно почувствовала. Только под утро, когда уже впору было спать, спросила о том, как собирается трактирщик расплачиваться по взятому добру.

Благодарный ей за то, что она не превратилась из богини в домоуправительницу в самый чуткий момент, Вила'Рай внятно и разумно успел сообщить, что по принципу наемников на войне трактирщик все продаст, через своих знакомых, а вот уже деньги будут поделены. Так проще и надежнее. А те вещи, по которым легко опознать можно, будут проданы особо — например, богато расшитые золотыми и серебряными нитями одежды Верхней Бабы, то есть конечно же Верховной Жрицы, будут отданы выжигам, которые спалят ткань, а металлические нити возьмут по весу. Конечно, это потеря части денег, зато проверенный и безопасный метод. Успокоенная Галяэль уснула, положив на плечо мужа свою прекрасную головку с тяжелыми и пышными волосами. Наступало утро, самое время отдохнуть.

Боясь потревожить ее сон, эльф спал вполглаза, словно и не брался дежурить тролль. Так все‑таки спокойнее, свой глаз — алмаз, а вообще надо бы уходить из этого испакощенного оазиса, неуютно тут.

Спящая внезапно вскочила с жалобным аханьем, невидяще уставилась в белый свет широко распахнутыми — на поллица глазами.

— Что с тобой, милая? — подхватился и эльф. Ясно, что привиделось что‑то во сне. Не мудрено, запашок‑то в воздухе все‑таки витает, да и последнее время не с чего было хорошим снам сниться.

— Ох! Мне такое приснилось! — прошептала странным сдавленным голосом супруга.

— Страшное? Но ты ведь храбрая!

— Сама не знаю.

— А что там было?

— Пещера. Огромная. И очень много илитиири. Жрицы, охрана. Эти… Драуки. Много. И ты там, среди них.

— А ты?

— А я с другой стороны. С другими. Я не знаю, кто это такие, я видела только спины этих воинов. По виду — вроде как на гномов похожи. Низкие квадратные… Но совсем другие доспехи. У гномов все такое квадратное, прямоугольное, а эти… Другие… Все в черном и доспех как лизанный.

— Словно у слуг пришлых?

— Да, похоже. Но черное все. Как уголь. И они очень слаженно действовали. Как единый механизм. Я видела, как в первой шеренге каждый второй грохнулся на колено, сгорбил спину, а те, кто был сзади рявкнули 'Харра!' и прыгнули с короткого разбега — на спину впереди стоявшему, а оттуда — оттолкнувшись — прямо в толпу дроу! И мечи у них были странные, тоже никогда не видела! Без лезвий! Без острия! Такие стержни железные, словно прутья. Или дубинки. И вот они так сверху посыпались на головы илитиири! И тут же хруст костей и вой предсмертный! И наверху словно это жуткое солнце полыхнуло! Ужас! Я проснулась, вскочила — а ничего не вижу.