Дженни чувствовала, что Дейнтри просто издевается над ней, и ускорила шаг, но он схватил ее за руку и заставил идти рядом. Посмотрев на маленькое личико Дженни, залитое лунным светом, Макс внезапно улыбнулся.

— Какой вы прекрасный ребенок!

Дженни нашла этот комплимент неуместным. Они приближались к дому. Вдруг Дейнтри спросил:

— Хотите узнать, как и почему я подружился с семьей де Сант-Але? — И так как Дженни не ответила, он продолжал: — Все дело в том, что я и граф коллекционируем картины и не только картины, но старинную мебель, книги и прочие произведения искусства со всех концов света. И конечно, время от времени мы продаем эти вещи с выгодой для себя. И кроме того, я занимать незаконным ввозом оружия, а также продажей наркотиков и тому подобными вещами. Все это дает мне большой доход. — Увидев ее раскрытые от ужаса глаза, Макс нервно рассмеялся. — Теперь вы меня считаете разбойником, не так ли?

Дженни чувствовала, что краснеет, и, взглянув на Макса, увидела, что сейчас в его взгляде появилось что-то жесткое.

— Почему вы составляете свое мнение о людях прежде, чем узнаете их получше?

Дженни покраснела еще сильнее.

— Не кажется ли вам, что все выглядит несколько странно, — пыталась оправдаться Дженни. — Вы целуете меня, прекрасный незнакомец! И вы даже не пытаетесь увидеть, кто перед вами. И кроме того…

— И кроме того, Селестина замужняя женщина, и все ваши симпатии на стороне графа, я прав? Давайте оставим этот разговор, согласны?

Прежде чем они вошли в дом, Дженни еще раз внимательно посмотрела на Макса, лицо которого было хорошо видно в ярком свете луны. Вне всякого сомнения, этот твердый подбородок и жесткая складка губ говорили о его непреклонной воле, и если его воля столкнется в неравной битве с другой — его одержит победу. Он был человеком, который не отведет взгляда ни при каких обстоятельствах, как это делала она всякий раз, когда ей было что-нибудь неприятно. Этот факт также подтверждал незаурядность его личности. Одно то, как он сегодня вечером твердо взял ее за руку и повел в сад, хотя утром покинул ее, даже не попрощавшись, говорило о его сильном характере.

Прежде чем они вошли в ярко освещенный дом, Макс взял девушку за руку и резко повернул к себе.

— Что это вы там говорили по поводу того, что Селестина рассердилась, когда узнала о нашей встрече?

Дженни посмотрела ему в глаза и ответила:

— Она сказала, что мне не следовало разговаривать с вами после столь короткого знакомства и что в будущем это не должно повториться!

Его черные брови сдвинулись, в глазах появилось что-то жесткое. Макс посмотрел на девушку изучающе и резко ответил:

— На вашем месте я бы не позволял графине так обращаться с собой, однако я не сомневаюсь, что она действует из лучших побуждений; пока вы находитесь в ее доме, она несет за вас ответственность. Но если она запретит вам общаться с любым членом семьи Си Мохаммеда Менеби, я бы последовал ее совету!

Дженни была уверена, что такого совета не последует, так как графиня сама познакомила ее с этим молодым прекрасным марокканцем.

— Пусть Селестина не беспокоит вас, — неожиданно заметил Дейнтри. — И так как я — по крайней мере одна половина — англичанин, то считаю, что не будет ничего предосудительного в том, если мы вместе поедем осматривать достопримечательности Марракеша, конечно, если вы захотите, чтобы я вас сопровождал. Когда у вас будет свободное от ваших обязанностей время?

— Не знаю. Графиня сказала, что она сама распишет все мое свободное время, что мне делать и куда поехать.

— Понимаю, — медленно произнес Макс. И с лукавым видом продолжил: — В таком случае я сам попрошу графиню позволить мне утащить вас из их безопасного дома, согласны?

— И вы это сделаете? — спросила Дженни с таким удивлением, что в глазах Макса появилась прежняя его насмешка.

— Обязательно! Мне даже приходилось входить в клетку со львом, когда хозяин отсутствовал, и лев не тронул меня! И как вы знаете, я не боюсь Селестины!

Его взгляд и его голос были насмешливыми. Дженни не переставала спрашивать себя, что же это за человек. Он был прав, когда сказал, что она уже составила о нем твердое мнение, которое сейчас уже трудно было изменить. И ко всему, поведение Селестины во время ленча.

— Если Селестина даст разрешение, примете ли вы мое предложение осмотреть вместе достопримечательности города?

Через открытые окна и двери до них доносились звуки нежной, успокаивающей мелодии. Несколько пар медленно двигались в танце в приятном полумраке комнаты. Платья на женщинах были сногсшибательны. Многие мужчины были одеты в военную форму Франции.

Звуки музыки смешивались со звуками падающей воды в фонтане, тихим шелестом пальм и кустов. Воздух был наполнен запахом белых лилий, которые в Марокко росли повсюду.

Дженни посмотрела на темно-синее небо с его огромными звездами и необычайно ярким светом луны — такого лунного света она никогда не видела прежде — и подумала, как прекрасен этот город с его минаретами, пальмами и городскими стенами цвета кораллов. Она вдруг почувствовала, что находится очень далеко от дома. Посмотрев на Макса, стоящего рядом, Дженни едва слышно произнесла:

— Нет… нет, я не думаю, что откажусь…

Дейнтри громко рассмеялся, и на его лице появилось выражение нежности. И к великому удивлению Дженни он вдруг схватил и крепко пожал ей руку, так крепко, что она долго чувствовала боль от его пожатия.

— Смелая девочка! — воскликнул Макс с прежней усмешкой, но выражение нежности не сходило с его лица. Когда они бок о бок поднялись по лестнице и вошли в дом, Дженни уже не волновало, что их увидит Селестина.

К великому удивлению Дженни, Селестина никак не прокомментировала ее появление из сада вместе с Максом Дейнтри и всю обратную дорогу домой была с ней очень вежлива.

Она рассказала, что Си Мохаммед Менеби нашел, что Дженни очаровательна и что он прожужжал ей все уши, рассказывая о достоинствах ее гувернантки. Вне всякого сомнения, Дженни его покорила, а так как он очень богатый молодой человек, и многие молодые девушки увлечены им, и несмотря на то, что Дженни — англичанка, она должна считать за честь, что такой человек, как Си Мохаммед, обратил на нее внимание. Слушая графиню, Дженни ощущала, что во всем этом есть какой-то тайный смысл, но какой, она не могла уловить.

— Род Менеби — очень древний, — продолжала убеждать ее Селестина, — а сам Си Мохаммед не просто красив — он великолепен!

Дженни молчала. Граф, который вел машину, время от времени поглядывал в ее сторону, и она видела, что он сочувствует ей и понимает, что творится в ее душе и насколько ей неприятен этот разговор.

— Оставим эту тему, — тихо произнес граф и с нежностью в голосе спросил: — Вам понравился этот вечер?

Дженни вспомнила магический свет луны, аромат цветов и взгляд Макса Дейнтри, временами такой нежный, и честно призналась, что вечер ей очень понравился. Между ними как бы произошло перемирие, и вспомнив его пожатие, Дженни вновь ощутила боль в руке.

Когда они приехали домой, граф пригласил Дженни выпить с ними на ночь по рюмочке, и так как Селестина в этот вечер была настроена дружелюбно по отношению к ней, Дженни приняла приглашение. Девушка не переставала спрашивать себя, что является причиной того, что графиня пребывает в таком хорошем расположении духа. Она ни разу не видела, чтобы графиня беседовала с Максом Дейнтри, однако, возможно, она просто пропустила этот момент. Когда она и Макс вернулись вместе из сада, они сразу же встретили графиню, которая молча посмотрела на них тяжелым взглядом.

Но сейчас она несомненно чем-то была довольна и, устроившись на кушетке, смотрела на Дженни с явным расположением. Граф, который выглядел очень элегантно в своем вечернем костюме, принес им выпить. Дженни с восхищением рассматривала гостиную, в которой они сидели. В ней было очень много дорогих и редких вещей — бесценные экземпляры мебели, картины, гобелены. Пол покрывали редкостные ковры. Свет падал так, что еще более подчеркивал красоту всех вещей, заполнявших комнату. Повсюду были цветы, которые стояли в больших серебряных и медных вазах. Одна из ваз, в которой стояли лилии, была сделана из чистого золота с нанесенным по нему орнаментом. Аромат цветов наполнял комнату.