Впрочем, и на съемках «Графини Дракула» бывали веселые моменты. Например, снимаем мы сцену на сеновале, где со мной Собирается нехорошо поступить мой партнер, Сандор Элес. Смотрю ему в лицо и тут же кричу: «Снято». Сасди приходит в бешенство и заявляет, что он режиссер и поэтому только у него есть право говорить «снято». Я давлюсь от смеха и показываю на лицо Сандора. У него накладной ус отклеился, ну точно бритвой снято!

Все бросились на поиски отклеившегося уса, но это, оказывается, все равно что искать иголку в стоге сена. Пока все искали ус, я пошла к себе в гримерку и выбралась из тяжелого платья. Посмотрела на себя в зеркало и вижу: на животе у меня что-то небольшое, продолговатое и темное. Мышь?! Или какое-то насекомое? Я с визгом смахнула это «что-то» только что снятым корсетом и пушинкой вспорхнула на банкетку.

На визг прибежала моя костюмерша. Я объяснила ей про дьявольского таракана. Она наклонилась, подняла волосатое нечто и показала мне… отклеившийся ус!

С тех пор «Вампиры-любовники» и «Графиня Дракула» успели стать классикой жанра, и я рада, что заставила себя выйти из дома в декабрьскую метель ради встречи с Джимми Каррерасом.

В моей карьере была еще одна роль вампирщи — в фильме Амикуса «Кровоточащий дом» с Йоном Пертви. Изначально фильм планировался как чистый ужастик-хоррор, но Йон донимал режиссера Питера Даффелля, пока тот не переделал сценарий (принадлежавший перу известного автора ужастиков Роберта Блоха) в комедию. По-моему, фильм от этого только выиграл.

Я играла в сугубо комическом эпизоде «Плащ», однако снимали его в поразительно реалистичных декорациях. Гроб в подвале, где моя героиня Карла пережидала дневные часы, был натуральнее некуда и отменного качества. Съемки были в разгаре, когда объявили перерыв на ланч. Я лежала себе в гробу и ждала сцены, когда встаю из гроба, ощерив клыки, и до смерти пугаю противного инспектора полиции. А съемочная группа возьми да и реши, что будет чертовские остроумно забыть меня в запертом гробу.

Через некоторое время до меня дошло, что лежу я в гробу давно, на площадке как-то уж слишком тихо, а меня все не вызывают и не вызывают. Я попыталась приподнять крышку. Заперто. Принялась стучать. Никакой реакции.

Удивительно, какие только мысли не приходят в голову в подобные мгновения! У меня возник следующий сценарий: некая катастрофа унесла жизни всей съемочной группы, и вокруг гроба но всей площадке валяются хладные трупы. Я было запаниковала и начала колотить в крышку, но потом поняла, что стала жертвой типичного для киношников розыгрыша.

Ну хорошо же, они у меня поплатятся! Я затаилась и принялась выжидать. Раз или два мысли о погребении заживо пытались напомнить о себе, но я гнала их прочь. Наконец снаружи послышался какой-то шорох. Я притворилась спящей и, когда любопытные коллеги подняли крышку гроба, весьма убедительно и сладко зевнула, а потом самым невинным тоном спросила: «А что случилось?» Вот так я отыгралась.

Недавно мне случилось побывать в родных краях старого негодяя Дракулы, и там я пережила нечто необыкновенное. Думаю, жители Трансильвании были бы в восторге, узнай они, что их знаменитый соотечественник стал одним из культовых образов в кинематографе.

Как выяснилось, я не просто ошибалась, а катастрофически заблуждалась: кое-кто из обитателей мрачной Сийсоары (а именно так называется место, где родился Влад Цепеш по прозвищу Колосажатель, третий граф Дракула) крайне враждебно воспринимал даже простое упоминание о том, что их герой князь Влад якобы имеет хоть что-то общее с вымышленным вампиром, сочиненным Брэмом Стокером. Почему они полагают, будто вариант, блистательно выдуманный Стокером, постыден, я отказываюсь понимать. Могли бы гордиться Дракулой, но почему-то не хотят. По-моему, лощеный киношный красавец в элегантном плаще мог бы принести немало выгоды и удовольствия стране, до сих пор скованной коммунистическим игом, ужасным режимом, обрекающим местных жителей на жизнь, что ничуть не лучше обрисованной Стокером.[3]

Как таковых вампиров, конечно, придумали не в девятнадцатом веке. Прежде чем вампирам придали лоск и впустили в английские гостиные, эти существа на протяжении многих веков появлялись в мировой истории в самых мрачных и жутких обличьях. Однако их визитной карточкой всегда была одна и та же наклонность: пить кровь у жертв. Вампиры, описанные Энн Райс, едва ли не древнее египетских фараонов. Это утонченные и искушенные создания, которые, найдя себе бесперебойный и надежный источник пищи, приспособились к человечеству и живут с ним бок о бок.

До недавнего времени я полагала, будто вампиров придумали, чтобы потрафить пристрастиям мужчин начала девятнадцатого века — тех самых, что носили цилиндры, унижали и мучили детей, били жен и были сами не свои до власти. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что во всех странах и культурах бытует та или иная вариация образа вампира!

Когда образ вампира вошел в литературу, официальным его создателем был признан безумный лорд Байрон. Правда, Джордж Гордон Байрон написал лишь отрывок истории о вампире, но его врач, он же — поставщик наркотиков, Джон Полидори, расставшись со своим желчным и раздражительным пациентом после бурной ссоры, заодно унес и рукопись. Полидори решил сам подхватить готическую тему, дописал (и переписал) ее в законченное произведение, которое и стало первым классическим романом о вампирах. «Вампир» вышел в 1819 году стараниями лондонского издателя Констейбла, который изначально по ошибке приписал авторство книги Байрону. Причастность лорда Байрона обеспечила «Вампиру» мгновенный и шумный успех: этот персонаж шагнул из могилы прямиком в высшее общество.

И вот теперь я с радостью представляю читателю новое великолепное собрание рассказов и стихов о вампирах, созданных талантливыми писательницами из самых разных стран. Эта антология, конечно, в тесном родстве с романом Байрона и романом Стокера.

Однако времена меняются, и городскому вампиру, каким его придумал Байрон и расписал Стокер, тоже приходится меняться. Во тьме третьего тысячелетия таятся вампиры нового образца — они ждут своего часа и своих жертв.

Так готовы ли вы, как и я, шагнуть за порог ночи?