Особняк Уайаттов гордой короной венчал покрытый снегом холм. Готические шпили вздымались прямо в небо, витражи в окнах сверкали драгоценными камнями.

В миле от него развертывался настоящий парад роскошных автомобилей. Лимузины и супердорогие машины медленным потоком направлялись к затянутому в униформу охраннику, стоящему у входа в ворота. Каждый раз, когда рядом останавливалась очередная машина, охранник сверял имена пассажиров со списком гостей и вежливо, но непреклонно сообщал водителю:

– Мне очень жаль, но из-за сегодняшнего снегопада мистер Уайатт не разрешает машинам парковаться во дворе.

Если за рулем был наемный шофер, охранник отступал, позволяя ему сворачивать на подъездную дорожку, чтобы доставить пассажиров к самому дому, прежде чем вернуться на основную дорогу и ждать окончания вечера.

Если же машину вел сам владелец, охранник показывал ему на длинный ряд блестящих черных «рейнджроверов», припаркованных на перекрестке. Из выхлопных труб вились дымки, означавшие, что двигатели остаются включенными.

– Пожалуйста, подъезжайте сюда и оставьте машину у служителя, – объяснял он. – Вас отвезут к дому.

Однако, как скоро обнаруживал каждый вновь прибывший, этот процесс был вовсе не так прост и удобен, как казался на словах. Хотя служителей, как и свободных «рейнджроверов», было немало, высокие сугробы и припаркованные машины так сузили дорогу, что местами было совершенно невозможно проехать, а нескончаемая процессия медленно движущихся автомобилей превратила четыре дюйма никем не убранного снега в густой слой слякоти.

Вся процедура донельзя нервировала и раздражала... Всех, кроме... детективов Чилдресса и Макнила, сидевших в неприметном «шевроле» без номеров, стоявшем в боковом проезде, в ста пятидесяти ярдах от входа в поместье Уайаттов. Оба были членами тщательно отобранной команды, созданной только сегодня утром и призванной держать Митчела Уайатта под круглосуточным наблюдением.

В восемь часов вечера они проводили его машину сюда, в поместье Сесила Уайатта, где он ловко ускользнул от охранника, пытавшегося остановить его, а потом свернул на дорожку, предназначенную для хозяйских машин, и исчез из поля зрения. После этого детективам не оставалось ничего, кроме как припарковаться и вести запись всех, с кем общался объект слежки. Чтобы облегчить себе задачу, Чилдресс обозревал сцену действия в прибор ночного видения, диктуя номера машин и всякую полезную информацию Макнилу, который старательно заносил все в блокнот.

– К старту приближается новый участник соревнования, – пробормотал Чилдресс, когда очередная пара фар приблизилась к охраннику, после чего вслух прочел номер машины и описал ее и водителя: – Белый «мерседес», модель этого года или прошлогодняя, водитель – белый мужчина, лет пятидесяти с лишним, пассажирка – белая женщина, лет двадцати с лишним, прижимается к улыбающемуся папику.

Не дождавшись ответа, Чилдресс поднял глаза и понял, что внимание Макнила сосредоточено на машине, медленно спускавшейся с холма справа.

– Должно быть, кто-то, кто живет там, наверху, – пробормотал Чилдресс, но тут же добавил, увидев, как черный «линкольн таун-кар» остановился, закупорив выезд с дорожки, где они стояли: – Смотри-ка, да он еще и любопытен.

Задняя дверца отворилась, и оттуда вышел мужчина лет сорока в длинном черном пальто. Чилдресс опустил стекло, намереваясь извиниться за свое присутствие в неподходящем месте, но когда тот остановился и поднес к уху мобильник, мгновенно узнал его и прошептал:

– Это Грей Эллиот. Что он здесь делает?

– Живет в этих местах. Может, приглашен на вечеринку.

– Или решил присоединиться к нашей компании и вести наблюдение, – пошутил Чилдресс без особого, впрочем, воодушевления.

Всего год в должности прокурора штата – и Грей Эллиот успел стать героем для каждого здешнего копа: блестящий прокурор, не боящийся браться за самые трудные и рискованные дела. Тот факт, что он принадлежал к числу людей, которые предпочитали служить обществу, вместо того чтобы приумножать и без того немалое состояние, только добавлял блеска его героическому имиджу.

И Макнил симпатизировал ему именно по этим причинам. Впрочем, он всегда любил Грея, даже когда тот был беззаботным, легкомысленным, сумасбродным подростком, которого сам Макнил несколько раз приводил в участок за мелкие нарушения.

Закончив разговор, Эллиот подошел к машине, наклонился и заглянул внутрь.

– Вы, должно быть, Чилдресс, – бросил он вместо приветствия, но тут же обратился к Макнилу: – Мак, можно вас на пару слов?

Макнил вышел и, обогнув машину, остановился у багажника. Ветер стих, и работающий двигатель гнал по ногам теплые выхлопные газы.

– Я просил, чтобы вас назначили на это расследование, – начал Грей, – потому что вы возглавляли дело по исчезновению Уильяма Уайатта и знакомы со всеми участниками...

– Не со всеми, – перебил Мак, не сдержав любопытства. – До сегодняшнего дня я и слыхом не слыхал ни о каком Митчеле Уайатте. Кто он такой, черт возьми, и почему мы за ним следим?

– Сводный брат Уильяма Уайатта. И, по моему мнению, именно он виновен в исчезновении Уильяма.

– Сводный брат? – повторил Мак, с сомнением качая головой. – После пропажи Уильяма я опросил всех членов семьи и его друзей. Никто и словом не обмолвился о существовании сводного брата. Мало того, когда я говорил с Сесилом Уайаттом, старик несколько раз повторил, как важно найти и вернуть жене и ребенку его единственного внука.

– Вас намеренно ввел в заблуждение чванливый, хитрый старый дьявол, не желавший объяснить, что у него есть еще один внук которого он никогда не хотел признавать. Я знаком с Уайаттами всю жизнь и тоже понятия не имел о сводном брате Уильяма. Как, впрочем, и сам Уильям до июня этого года. Если верить истории, которую я только сейчас услышал, отец Уильяма, Эдвард, спутался со своей секретаршей, когда ребенку было года два, и его мать умирала от рака. Секретарша забеременела, а рак вскоре доконал мать Уильяма. Но когда любовница стала давить на Эдварда, требуя, чтобы тот женился, как обещал, он стал увиливать, а потом вообще отрекся от отцовства. Хитрая бабенка пригрозила поведать свою печальную историю репортеру «Трибюн».

Тут мобильный Эллиота снова завибрировал. Проверив номер звонившего, он сунул трубку в карман и продолжал:

– В то время Сесил решил продвигать Эдварда в большую политику, и скандал разрушил бы все его планы, но и позволить «ничтожной маленькой потаскушке» войти в семью было немыслимо. Такого он допустить не мог. Сесил пытался откупиться, но она продолжала настаивать на праве ребенка иметь законное имя, называться Уайаттом и воспитываться как Уайатт. Она наняла адвоката, и, наконец, обе стороны пришли к согласию: Эдвард женится на ней за несколько недель до появления новорожденного и разведется сразу после родов. Она отказалась от всех прав на ребенка, передав его под опеку Сесила. Сесил, в свою очередь, обязался позаботиться, чтобы ребенок воспитывался, как подобает Уайатту, со всеми привилегиями, какие дают деньги и связи в обществе, а также включая лучшее образование, путешествия за границу и тому подобное. При этом она получала значительную сумму при условии, что никому ни слова не скажет о том, что случилось, и никогда не попытается вступить в контакте заинтересованными сторонами, в том числе и с собственным отпрыском.