Закрывая совещание, Гитлер сделал следующие обобщения: выход из порта ночью, максимальное использование фактора неожиданности, проход между Дувром и Кале в дневное время. Он не верил, что англичане смогут молниеносно отреагировать, а также считал безосновательными опасения штаба военно-морских сил в связи с возможной переброской больших соединений английских ВВС на юго-восток Англии. Ситуацию с кораблями, стоящими на рейде в Бресте, можно было бы уподобить человеку, больному раком. Его жизнь можно спасти только серьезной операцией, осуществление которой лает пациенту шанс выжить, тогда как отказ от нее означает неминуемую смерть.
Вот слова, прозвучавшие в последние минуты совещания: "Итак, фюрер принял следующее решение — в соответствии с мнением высшего военно-морского командования подготовку операции следует вести так. как и предполагалось".
Во время совещания Гитлер ясно и решительно потребовал соблюдения абсолютной секретности в качестве важнейшей предпосылки успеха. Был составлен специальный документ в форме обещания соблюдать тайну, который все присутствовавшие обязаны были подписать. Между тем фюрер отозвал меня в сторону и спросил: "Вы слышали, "се зависит от воздушного зонтика, которым вы должны накрыть военно-морской флот. Вы верите, что эта операция сможем достичь своей цели?".
То, что я ему ответил, было моим личным непредвзятым мнением, справедливость которого была полностью подтверждена последующими событиями. "Все зависит от того, — сказал я. — как много времени потребуется англичанам, чтобы произвести мобилизацию всех сил английских ВВС против наших кораблей. Главное, что нам необходимо, — это застать их врасплох и немного удачи. Мои летчики-истребители сделают все возможное, когда узнают, что поставлено на карту".
Перед тем как сказать это, я тщательно взвесил свои слова, поскольку твердо знал как о риске самого предприятия. так и о недостаточности наших сил. Надо отмстить. что это обстоятельство было хорошо известно самому Гитлеру, но, невзирая на это, он отдал приказ о начале операции. Будучи летчиком-истребителем, из своего личного опыта я хорошо знал, как могут нам пригодиться и элемент внезапности, имеющий решающее значение, и удача для успешного завершения операции, то есть для того успеха, который в конце концов приходит к людям, пренебрегающим опасностью, тем не менее трезво оценивающим се.
"Большая часть моих решений, — сказал Гитлер, — как раз связана с риском. Удача сопутствует только тем, кто взвешивает всю опасность рискованного предприятия". Если этот ход окажется неудачным, то у него будет по крайней мере утешение, что большую часть людей можно будет спасти, потому что все дело происходит вблизи от нашего берега.
Немедленно начали вестись приготовления, причем быстрыми темпами и в строжайшем секрете. Ни одного человека, исключая лиц, присутствовавших на совещании, нельзя было посвящать в эту тайну без специального разрешения, которое давали главнокомандующие военно-морскими и военно-воздушными силами. Специальным приказом фюрера на меня была возложена ответственность за все вопросы, связанные с подготовкой и проведением истребительного прикрытия с воздуха в ходе этого предприятия. Под предлогом надвигающихся крупно-масштабных наступательных действий против Англии я осуществлял детальное планирование операции "Тандерболт" ("Улар молнии") — официальное кодовое название. Военно-морской флот использовал другое кодовое название — "Цербер", для того чтобы замаскировать общую цель проводимых приготовлений. Они делали вид, что части флота вскоре собираются выйти в Атлантику, а возможно, даже и в Тихий океан.
Все эти приготовления, конечно, не могли остаться не замеченными вражеской разведслужбой в оккупированной Франции, поэтому их маскировка сопровождалась избытком неясных, вводящих в заблуждение радиосообшений, все для того, чтобы запутать англичан, занимавшихся радиоперехватом. Гитлер шутливо заметил, что, возможно, он под большим секретом сообщил бы своему итальянскому союзнику о том, что военно-морские части в Бресте вскоре должны отправиться на Тихий океан, чтобы оказать содействие Японии. Это, как заметил он было бы самым быстрым и безопасным способом доставить такого рода сведения английскому Адмиралтейству. Каналы информации, по которым в английское Адмиралтейство поступали данные разведки, а именно о движении эсминцев и подводных лодок, об активных действиях в зонах минных полей, так же как о перемещении частей истребительной авиации, были весьма многочисленны. Например, французский вице-адмирал Р. де Беллот в своей книге "La guerre aeronavale dans l'Aflantique" утверждает, что тогда существовала тайная радиосвязь с британским Адмиралтейством. причем главную роль играл французский военно-морской офицер Филиппон. При этом он уверяет без особых на то оснований, что Филиппон передал в Англию все заслуживающие внимания детали, касавшиеся подготовки нашей операции.
Технические вопросы по координированию действий во время этой типичной комбинированной операции планировались таким образом, чтобы люфтваффе не находилось в подчинении у военно-морского флота, а должно было действовать с ним как одна команда. Тут я должен заранее упомянуть, это координирование проходило без каких-либо трений и разногласий с обеих сторон.
Верховное командование военно-морского флота давало в основном оперативные указания. Действующие или практические команды поступали в военно-морские штабные группировки в тех секторах, где находились в то время корабли: то есть между Брестом и устьем Шельды, где была западная военно-морская командная группировка со штаб-квартирой в Париже, и от Шельды вверх до своих портов, где находилась северная военно-морская командная группировка со штаб квартирой в Киле.
Командир линейных кораблей вице адмирал Килиакс исполнял эти приказания на протяжении всей операции, а также к нему поступали тактические приказы с его флагманского корабля, находившегося в море. Командирами задействованных кораблей были капитан Хофман ("Шарнхорст"), капитан Файн ("Гнейзенау") и капитан Бринкманн ("Принц Евгений").
Между различными командными пунктами военно-морского флота и военно-воздушных сил действовали офицеры связи, с помощью которых осуществлялся обмен информацией во время подготовки операции для того, чтобы лучшим образом вести работу сообща. У меня наиболее важную связь с военно-морским верховным командованием осуществлял полковник Ибель в качестве представителя командования истребительной авиации на флоте. Под его началом служили офицер, отвечавший за этапы операции и радиоперехват, еще два офицера по радиоперехвату, а также полковник Элле, руководивший столь нужным радиоперсоналом. Весь этот штаб находился на борту флагмана во время операции. На каждом из кораблей и на "Гнайзенау", и на "Принце Евгении", находились руководящий офицер и офицер радиосвязи.
Мы провели пробные испытания, осуществляя истребительное прикрытие, что было совершенно необходимо для того, чтобы проверить надежность двигателей и оружия, а также радиосвязь. Естественно, это было сведено к минимуму.
Штабы и связь работали по плану. Между 22 января и 10 февраля 1942 года были проведены восьмидневные одиночные пробные испытания, а также совершено порядка 450 вылетов по обеспечению прикрытия в ходе данных испытаний. При этом было сбито несколько английских самолетов. Почти каждую ночь британские ВВС совершали налеты на Брест, однако немецкие корабли оставались невредимыми.
Другие соединения воздушных сил, включая столь необходимую службу наземною базирования и приставленных к ней офицеров службы связи, также поступили под мое командование на время всей замышляемой операции.
Вышеуказанные соединения были переданы из воздушных флотов помер 3 и "Рейх". Конечно, никакому командиру не понравилось бы такое вмешательство, однако передача всех этих дополнительных сил в мое полное распоряжение оказалась прекрасной идеей и была оправдана концентрацией всех наших сил. Более того, у меня создалось впечатление, что соответствующие командиры даже были рады освободиться таким способом от прямой ответственности за осуществление такого неслыханного и отважного предприятия.
