— И это еще не все: отсняв первую часть нашей сенсационной пограммы, мы доберемся и до Роберта Редфорда и Шер. Единственная загвоздка в том, что, похоже, она-то и в самом деле заключила договор с дьяволом… В общем, нужно будет все хорошенько выяснить, чтобы не оплошать. Но ты не бойся, до второго этапа еще далеко, а пока задание будет полегче. Чтобы ты освоился с ролью дьявола, начнем с кого-нибудь менее проминентного.
Мартин погрузился в размышления, как может девица, произносящая «поблемы», употреблять слово «проминентный», и поэтому лишь краем уха услышал, что подопытным кроликом этой программы-розыгрыша, первой жертвой должна стать некая Инес Руано.
— Она известный фотограф и довольно хорошенькая, — объяснила Ро, — денежки у нее водятся: прилично зарабатывает.
— У нее миленькая квартирка на улице Лопе де Вега, — перебила ее другая девица.
— Нет, детка, то квартира ее матери, а сама она живет на улице Вентура де ла Вега, что вообще-то не одно и то же.
— О, неужто она поселилась на улице почти с тем же названием, что и ее мать? Лучше не делать из этого никаких фрейдистских выводов…
Однако на Кар это совпадение не произвело слишком большого впечатления, и она пожала плечами.
— Уясни главное, Мартин: Инес Руано — фотограф, довольно симпатичная, зарабатывает большие бабки и поэтому идеально подходит для нашего розыгрыша: она несколько неуверенна… немного суеверна… так что попадется на наш крючок как миленькая.
— У вас не все дома, — ответил Мартин, но в мыслях пошел куда дальше. Он подумал, что в прежнюю эпоху своей жизни ему даже понравилось бы принять участие в этой затее. Он также сказал себе, что хотя девицы, безо всякого сомнения, не в своем уме, денежки, несомненно, у них водятся. Так что удастся или не удастся эта телевизионная программа, участие в ней, конечно же, откроет ему (только не окно, он был уже сыт этим по горло) какую-нибудь дверь, пусть даже и в ад.
«Ты глуп, как всегда, Мартинсито, — вклинился голос Флоренсии. — Даже не задумался, что раз в наше время никто уже не верит в Бога, кто — скажи на милость — поверит в черта?»
— Скажите на милость, красавицы, кто верит в дьявола в наше время?
Кар вздохнула.
Ро тоже вздохнула и выпустила изо рта струйку дыма.
— Слушай, парень, — сказали обе, и с этого момента Мартин перестал различать, кто из них говорит, — поблема состоит в том, что ты, несмотря на свою умопомрачительную красоту, так и не добился успеха в этой проклятой жизни. То есть настоящего, головокружительного успеха. Может быть, ты незадачливый картежник или тебя сглазили — кто знает… но ты неудачник. Поэтому тебе трудно понять, что у всех — слышишь меня? — у всех тех, кто добился успеха в жизни — у спортсменов и политиков, писателей и певцов, не говоря уже об актерах и актрисах, — есть кое-что общее. Конечно, априори так не кажется, потому что одни из них имеют больше власти, другие — меньше, одни тщеславны, а другим на почести наплевать. В общем, среди этих людей всякие попадаются, но всех их объединяет одно: страх, что однажды, возможно очень скоро, жизнь предъявит им счет за всё. Более того: они уверены, что однажды их постигнет нечто ужасное — смерть ребенка или неизлечимая болезнь… Ведь кажется просто невероятным, что в то время, когда весь мир вокруг страдает и жизнь полна несправедливости, преждевременных смертей, замученных детей и изнасилованных женщин, они беззаботно порхают с удачи на удачу, как крылатые ангелы.
— Возникает вопрос: так что же — вернее, кто же — им помогает? О, этого никто не знает, — вздохнула Кар, — успех по природе своей представляет собой нечто сверхъестественное, понимаешь меня? Сколько ни прилагай усилий, чтобы достичь его, он всегда остается чем-то не зависящим от нашей воли.
— Зыбким и своенравным, как будто человека ведет некая внешняя сила. «Яхве дал, Яхве может отнять», — процитировала Ро, — теперь она, как и ее подруга, демонстрировала эрудицию профессора кафедры древних языков, — поэтому успех так кружит голову. Об этом все говорят. Вникаешь?
Мартин решил, что девицы добиваются появления на его лице недоумения, чтобы пуститься в дальнейшие разъяснения, и посчитал нужным подыграть им. К тому же затея начинала казаться ему по крайней мере любопытной.
— Чтобы понять, что чувствуют обитатели Олимпа, — объяснила одна из девиц, — нужно знать, что успех очень похож на невезение, и то и другое подчиняется одним и тем же капризным законам. Когда тебе не везет, одна неудача тянет за собой другую, вторая — третью, третья — четвертую, и в конце концов наступает момент, когда на улице даже собаки смотрят на тебя с презрением. А когда к тебе приходит успех, все чудесным образом исполняется, и удачи опережают одна другую. Так что попробуй посмейся над serendipity.
— А что это такое? — осмелился вмешаться Мартин, никогда не слышавший этого слова. Девицы одновременно открыли свои бутылочки, как будто их бросило в жар от столь глупого вопроса.
— Да на какой планете ты живешь, парень? Ты что, даже в кино не ходишь? Serendipity буквально означает «способность находить или добиваться желаемого неожиданным и счастливым образом». Однако слишком продолжительное феноменальное везение, называемое аристотикией и включающее в себя, разумеется, и serendipity, представляет собой нечто куда более удивительное. В некоторой степени все мы когда-либо переживали такие периоды: в одно прекрасное утро ты просыпаешься, и, черт знает почему, звезды выстраиваются так, что, за какое дело бы ты ни взялся, все получается великолепно. Все настолько невероятно, что ты сам в это не можешь поверить.
— Внезапно, — вставила Кар, — все приметы, все совпадения начинают тебе подыгрывать. «Черт возьми, — говоришь ты, — да ведь я как раз об этом подумал» (какую-нибудь глупость — чтобы позвонила такая-то или появилось такси, когда идет дождь), и… это происходит. Судьба начинает осыпать тебя своими милостями с той же настойчивостью, с какой насылает невзгоды в пору невезения. Возможно, одна удача, как говорят, ведет за собой другую, однако факт: в период везения происходят самые невероятные вещи. Это загадка — столь же чудесная, сколько и подозрительная.
— Да, да, парень, ведь даже уроды делаются красавцами! — добавила Кар. — И даже не то чтобы делаются, а просто перерождаются.
— И на тебя сваливаются деньги, когда их не ждешь… — вставила Ро.
— И внезапно люди начинают думать, что ты действительно смышленый парень, и они не просто думают так, но (как и в случае с красотой) ты и в самом деле таким становишься, потому что нейроны чувствуют благоприятную волну и делаются умными.
— Уж поверь мне, все именно так и происходит, — продолжала объяснять Мартину другая девица, окутанная сигаретным дымом, словно чадом из преисподней, — это огромная сила; поэтому любимцы фортуны становятся законченными невротиками и покорно позволяют судьбе нести себя от одной удачи к другой, а это порождает тревогу, парень, запутывает человека в зловещий клубок.
— Ну да, конечно… и я бы не отказался запутаться в таком клубке, — сказал Мартин и опять убедился, что его никто не слушает, — девицы, не обращая внимания на его слова, перешли к другому пункту.
— А теперь… — сказала Кар, подняв указательный палец правой руки, тогда как Ро, зеркально повторяя ее движения, подняла указательный палец левой, — теперь внимание, мы подошли к самому главному: вы, простые смертные, не можете даже представить, какова плата за все это. За везение платят собственной кровью, поверь мне. Ты даже не можешь вообразить, что это такое: чем лучше у тебя идут дела, тем больше страха. Когда мечты сбываются и ты наконец оказываешься там, наверху, рядом с богами, тебе внезапно открывается, что все баловни судьбы живут в постоянном страхе оступиться и свалиться с Олимпа.
На это Мартин мог бы много чего возразить. Например, что он был бы не прочь иметь проблемы этих счастливчиков. Он мог бы сказать девицам, что они могут не утруждать себя рассказами о грустной судьбе таких любимцев богов, как Мэрилин, Элвис или Курт Кобейн, которые, пресытившись везением, сами рубили сук, на котором сидели. Мартин мог бы добавить, чтобы они перестали повторять, что богатые тоже плачут: он слышал эту песню тысячу раз, и для такого неудачника, как он, она была плохим утешением. Однако он предпочел ничего не говорить, чтобы услышать, каков будет следующий аргумент хозяек «Гуадиана Феникс филмз», и ограничился лишь следующим замечанием:
