Карина села в постели, обхватив руками колени.

— Скажи мне честно, мама… Ты просто не хочешь, чтобы мы с ним встречались?

Как я могла кривить душой, глядя в эти серьёзные вопрошающие глаза? Но что мне ей сказать? Кто я, чтобы воспитывать её, учить чему-то хорошему? Могу ли я вообще научить её чему-то стоящему, принимая во внимание то, кем, а точнее, чем я являюсь? Я увязла по самую макушку, и возврата для меня уже нет, а она ещё может спастись, всё зависит только от её выбора. Но могу ли я повлиять на её выбор?

— Хорошо, скажу честно. Да, я не в восторге, куколка. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты осталась человеком, а если ты станешь встречаться с Гришей, едва ли это удастся. Я очень боюсь, как бы ты не повторила выбор, когда-то сделанный мной. Я сделала его, и ты видишь, к чему это привело. Уже нельзя ничего вернуть назад и исправить. А ты ещё можешь этого избежать, всё в твоих руках.

Она долго молчала. Я могла бы прочесть её мысли, но не стала: предпочла дождаться, пока она сама их озвучит.

— Знаешь, мама, если бы ты сделала другой выбор, ещё не известно, была бы твоя доля лучше. В этом мире всё устроено жестоко: если ты не хищник, то ты — жертва. Сомневаюсь, что жертвой быть лучше.

Признаюсь, от её слов у меня пробежали по спине мурашки.

— Ты сама так считаешь, или ты это от кого-то услышала, куколка?

Она опустила глаза.

— Гриша так говорит. Но я с ним согласна. Этот мир в самом деле жесток и абсурден. Настолько жесток и абсурден, что иногда даже страшно становится. Мне очень страшно, мамочка. Я совсем одна.

Я прижала её к себе. Она обхватила меня так крепко, будто боялась сорваться куда-то. Мы сидели так, и её дыхание щекотало мне шею. Её щека была тёплая и мокрая.

— Родная моя, ты не одна. Покуда я жива, я буду защищать тебя от этого жестокого и абсурдного мира. До последнего издыхания. Ты — всё, что у меня есть.

— Вы должны действовать немедленно. Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.

Забавная аналогия: предателя звали Иуда. Его полное орденское имя было Иуда Ватшеба, но он сам называл себя Шебби. Он сдался добровольно и пожелал поговорить с Авророй, сказав, что у него есть для неё интересная информация. Когда его, грязного, заросшего чёрной щетиной, с копной сальных нечесаных волос, вели по коридору, ему случайно повстречалась Карина.

— Неплохо вы тут устроились, — заметил он, облизнувшись и бросив на Карину плотоядный взгляд. — Вы людишек прямо тут держите, чтобы за едой далеко не летать? Аппетитная малышка! Может, за мою информацию я заслуживаю вознаграждения в виде такого лакомого кусочка, а?

Карина шарахнулась к стене, а конвоировавший перебежчика Алекс отвесил ему знатную затрещину. Сплюнув в ладонь два окровавленных зуба, Шебби усмехнулся:

— Так и знал, что мне окажут тёплый приём.

Держался он нагловато и бесшабашно, а в глазах у него была холодная чёрная бездна. Представ передо мной, он первым делом попросил стул, пояснив, что устал с дороги. Алекс, многозначительно сверкнув обнажённым мечом, сказал ему, чтобы он не умничал, но я велела принести для пленного хотя бы табуретку. Табуретку принесли, и Шебби уселся, почёсывая многодневную щетину.

— Вот спасибо, — сказал он, вперив в меня холодный взгляд. — Раньше я думал, что слухи о твоём благородстве, мягко скажем, слегка преувеличенны… Но теперь вижу, что это и впрямь не сказки.

— Хватит болтать, — оборвал его Алекс. — Говори, что у тебя.

— А я не с тобой разговариваю, варвар, — отпарировал Шебби. — Я пришёл поговорить с Авророй, у меня есть для неё информация, которая её заинтересует.

— Что за информация? — спросила я. — Учти, если это какое-нибудь фуфло, на моё благородство не рассчитывай.

— Помилуйте, зачем же мне, пардон, гнать фуфло? — ухмыльнулся Шебби. — Я пришёл, чтобы выдать вам местонахождение источника вашей головной боли, а именно, вождя шайки под названием «Истинный Орден», вашего врага и моего бывшего босса, Октавиана. Что мне будет за такую информацию?

— Если твои сведения окажутся верными и помогут нам его поймать, то мы сохраним тебе жизнь, — сказала я. — Даю слово.

— Я и не сомневался, — осклабился Шебби окровавленным ртом со свежеобразовавшейся щербиной.

— Чем же тебе так не угодил твой босс, что ты решил его предать? — усмехнулась я.

Лицо Шебби стало мрачным и серьёзным.

— У меня есть на то веские причины, — сказал он. — Одна из них — я уверен, что он обречён на поражение. Так почему бы не приблизить его конец? Чтобы вся эта заваруха поскорее кончилась. Есть ещё парочка причин, но они личного свойства. Позвольте мне тут о них не распространяться.

— Ладно, твои личные счёты с ним меня не волнуют, — сказала я. — Итак, где он сейчас?

Шебби опять заухмылялся.

— Если вы дадите мне клочок бумаги и ручку, я вам напишу.

— Что-то не нравится мне его рожа, Аврора, — сказал Алекс. — Я ему не верю. Это какой-то подвох.

— Посмотрим, — сказала я.

Шебби выводил на листке бумаги корявые буквы, неуклюже держа ручку в левой руке, когда в мой кабинет вбежала Карина.

— Мама, там какого-то жуткого типа привели, он… — начала она, но осеклась, увидев того самого «жуткого типа».

Шебби оторвался от бумаги, поднял взгляд и расплылся в щербатой ухмылке.

— Мама? — повторил он. — Вот так дела! А я мечтал тобой полакомиться, крошка… Извини, не знал.

Он и сейчас вожделел её крови и не скрывал этого. Карина попятилась. Алекс, одной рукой приобняв её за плечи, выставил вперёд обнажённый меч.

— Не бойся, детка. Он не посмеет тебя тронуть. Если он хотя бы дёрнется, я снесу ему башку.

Шебби тем временем закончил выводить каракули.

— Спасибо, что предупредил, — усмехнулся он. — Не буду делать резких движений. Без головы я не хочу остаться.

Я спросила:

— Великий Магистр с ними?

Шебби хихикнул.

— Великий Магистр… Ох и развели же они вас с этой дохлой старухой! — Заметив наши непонимающие взгляды, он ухмыльнулся: — Ну да, старухой. Вы что, не знали, что наш Великий Магистр — баба? Ну так вот, разводы это всё. Они её тело всюду с собой таскают, как будто она ими руководит, хотя там за главного Октавиан.

Перед моими глазами встало видение, явившееся мне во время моего посвящения в члены Ордена. Я видела лысую старуху на троне. Выходит, я видела Великого Магистра, только не знала, что это он. То есть, она.

Я подвинула к себе листок. На нём было написано всего два слова: «каирское кладбище». Зачем Шебби понадобилось писать их на бумаге, когда он мог просто произнести их? Вслух он сказал:

— Вы должны действовать немедленно. Октавиан не задерживается нигде более чем на сутки. В последний раз я видел его шесть часов назад.

Было шесть часов вечера.

— Куколка, через десять минут мы отправляемся.

Как только я вошла в комнату, Карина подбежала и повисла на мне.

— Мамочка, будь осторожна, — прошептала она. — Ради меня.

Мне хотелось её успокоить, но слова почему-то не находились, да и времени было мало. В горле стояла сухая горечь.

— Я скоро вернусь, родная. Не бойся за меня, просто жди.

Она уткнулась лбом мне в плечо.

— Я буду очень сильно ждать.

В дверь постучали, и Карина вздрогнула. Вошла Юля — с необычной просьбой.

— Аврора, я знаю, что времени мало, но я прошу тебя отпустить Карину буквально на минутку. Мой сын просит разрешения увидеться с ней перед вылетом. Он ждёт её в моей комнате.

Я усмехнулась.

— А почему он просит через тебя? Самому прийти — кишка тонка?

Карина вся напряглась и навострила уши, её глаза заблестели.

— Пожалуйста, мамочка… Можно? — принялась она упрашивать.

Я уже хотела сказать «нет», но рука Юли мягко легла мне на плечо.

— Аврора, ну, не будь такой суровой. Ты же понимаешь…