— Ну что, демократка ты наша? — сказала Юля. — Убедилась, что все авроровцы как один готовы тебя защищать?

Меня осенило…

— Постой, а какой вы задавали им вопрос?

— Очень простой, — ответила Юля. — Согласны ли они воевать с Орденом в целом и с его членами в отдельности, если Аврора будет в опасности. И девяносто девять процентов ответили «да». Один процент не дал уверенного ответа. Точнее, они тоже сказали «да», но те, кто опрашивал, почувствовали их неуверенность. Это слабые духом, их мы взяли на заметку. На них особых надежд возлагаться не будет, и ничего важного им тоже не поручат, потому что они ненадёжны.

— Подожди… Какая опасность? — Я уронила папку, листки выпали. — Разве речь шла обо мне? Мне показалось, что главная причина для войны — твоё желание устранить Орден как конкурента. При чём здесь я? Юля, тебе не кажется, что ты ввела в заблуждение всех, и меня в том числе?

Она собрала листки, аккуратно сложила в папку.

— Аврора… Мы не хотели тебе сообщать. За две недели до того совещания нами были пойманы двое членов Ордена. Они крутились возле твоей квартиры… Да, да, здесь. Мы их задержали и смогли узнать, что они были посланы, чтобы убить тебя.

— Убить?.. — Я натянула на себя одеяло.

— У них были мечи. Они собирались изрубить тебя на куски. Мы решили не говорить тебе, чтобы не пугать зря. Так что опасность действительно есть, Аврора… И мы сделаем всё, чтобы защитить тебя.

Их глаза смотрели на меня тупо и неотрывно. Их руки не были скованы, но они не могли двигаться: их напоили вином. У одного вместо глаза была чёрно-красная рана. У другого — сломан нос и разорваны ноздри. Я заглянула в их глаза глубже.

«Убить, убить Аврору» было там.

На столе лежали два самурайских меча. Я коснулась их рукояток и проникла в сердце их теней. Убить, убить Аврору, сказали они. Руки, державшие нас, намеревались убить Аврору. Мы должны были покрыться её кровью. Я могла бы и не смотреть в глаза подосланных убийц: одни только мечи могли бы мне рассказать более чем достаточно. Стоило мне их коснуться, как они заговорили. Им было незачем врать и выкручиваться, да они и не умели этого делать. Вещи никогда не лгут.

Рука Юли обняла меня за плечи.

— Пойдём, Аврора. Пойдём, ничего не бойся. Мы не позволим никому тронуть тебя и пальцем.

Я ещё мешкала уходить.

— Что с ними сделают?

— То же самое, что они хотели сделать с тобой. Изрубят на куски и выбросят шакалам.

Они услышали это и вздрогнули. Их дрожь отозвалась в моём сердце ответной дрожью.

— Нет… Не убивайте их.

— Что же ты прикажешь сделать с ними?

— Не знаю… Отпустите.

— Но они снова попытаются тебя убить!

— Я не хочу, чтобы их убивали.

— Хорошо, Аврора, как прикажешь. Но наказать их следует.

Я видела, что с ними сделали. Сначала одного из них — того, что с выбитым глазом — взяли за плечи и сильно выгнули ему спину, одновременно ударив в поясницу. За спиной у него распахнулись крылья — сизые, как у голубя. Два коротких сильных взмаха мечом — и пара крыльев лежала на полу, отделённая от тела. Несчастный даже не кричал, только жалобно и тонко блеял, и из глаз у него струились слёзы. Его сообщник, видевший это, лишился чувств, когда к нему подошли и тоже взяли за плечи. Вторая пара крыльев, дымчато-серая, упала на сизую.

В камине потрескивал огонь. Сияли звёзды. Вверху были Альпы, внизу Альпы, справа и слева тоже Альпы.

Огонь трещал и гудел. Каспар подбросил в камин дров и долго подправлял их кочергой, чтобы пламя равномерно их охватило. Хотя топка камина не входила в обязанности начальника моей личной охраны, он всё же делал это.

— Они и здесь могут меня найти, — сказала я.

— Пусть попробуют, — усмехнулся Каспар.

Домик в швейцарских Альпах был моим домом уже год — ровно столько, сколько шла война между «Авророй» и Орденом. Это была война без взрывов и без стрельбы. Мало кто вообще знал, что она шла.

Бойцы «Авроры» по всему миру захватывали членов Ордена, и, как докладывала мне Юля (она сама докладывала мне обстановку), треть из них удавалось переманить в «Аврору», а две трети приходилось уничтожать.

Закутанная в плед-шотландку, я сидела у камина, глядя на пляску пламени и греясь его жаром, а Кэт командовала одним из таких отрядов. Один раз (за особые заслуги) её удостоили чести побывать у меня. Вот что она мне сказала:

— Многие члены Ордена сами хотят в «Аврору». Они понимают, что мы сильнее.

Над Альпами горели звёзды, но я не могла полететь к ним.

— В целях твоей же безопасности, — сказала Юля.

Я была объектом номер один и находилась под неусыпной охраной.

Стук в дверь, Каспар выпрямился и подошёл. В дверь просунулась рука с пластиковым полуторалитровым пакетом из «пункта питания». На пальце блеснуло жёлтое колечко.

— Хорошо, — сказал Каспар, принимая пакет.

Я поднесла носик пакета к губам и отпила треть. А потом сказала Каспару:

— Я хочу видеть того, кто мне это принёс.

Каспар кивнул.

— Сию минуту.

И вышел. А через три минуты дверь открылась, и оранжевый отблеск пламени, горящего в камине, озарил бледное остренькое личико темноволосой девушки. Я окинула её взглядом всю, от ровно поставленных вместе высоких ботинок солдатского образца до встрёпанной копны жестких темно-каштановых волос, отдалённо напоминавших шевелюру Эйне. Миниатюрная, увешанная разнообразным оружием, с самурайским мечом за плечами, она стояла навытяжку, сжимая маленькие кулачки. А на пальце блестело то самое жёлтое колечко.

— Вы боец? — спросила я.

— Так точно, — был ответ.

— Вы не переживайте, у меня никаких претензий нет. Я просто хотела посмотреть на того, кто меня кормит. Ваше имя?

— Изабелла, — ответила она тихим, хрипловатым голосом. — Изабелла Хард.

Несмотря на миниатюрность и кажущуюся хрупкость, она была вся мускулы и нервы. Железная. И зубастая — маленький злой зверёк. Да, похоже, драться эта девочка умеет и любит. И каждый день получает свою норму в две тысячи грамм крови.

Каспар подошёл и со снисходительно-небрежным видом перечислил мне все заслуги, за которые данный боец удостоился чести снабжать пищей саму Аврору. Пока он рассказывал, Изабелла стояла неподвижно, вытянувшись в струнку, и в её немигающих, непроницаемых глазах плясали отблески пламени, ярко пылавшего в камине.

— Спасибо вам, Изабелла Хард, — сказала я.

В её зеркально-холодных глазах проступило живое, человеческое выражение: моё «спасибо» жарко заструилось в её холодных жилах и вспыхнуло в её тёмных зрачках.

— Служу «Авроре», — ответила она глуховато, но чётко.

Я про себя усмехнулась. Прозвучало как «Служу Советскому Союзу». Жестом отпустив Изабеллу, я приникла ртом к носику пакета с кровью, а она пружинисто повернулась кругом и вышла, бесшумно ступая по толстому ковру рифлёными подошвами своих грубых ботинок. Я невольно проводила её взглядом, залюбовавшись её плавной, кошачьей походкой. Походкой хищника.

Я подошла к окну. Звёзды горели, недосягаемые и холодные.

— Сегодня такая потрясающая ночь, — сказала я Каспару. — Мне очень хотелось бы прогуляться. Полететь к этим чистым звёздам.

— Нельзя, — ответил он. — Всё это…

— Знаю, знаю, — перебила я. — В целях моей безопасности. Мне уже осточертела эта безопасность! Может быть, я хочу опасности! Я хочу столкнуться с врагом, хочу драться! Я скоро просто рехнусь здесь! Каспар, я прошу тебя, отпусти меня хотя бы на полчасика полетать. У меня просто крылья чешутся.

— Джулия этого не одобрит, — сказал он.

— Да плевать мне на Джулию! — воскликнула я. — В конце концов, кто я такая? Я ведь ваша Аврора, Аврора, которую вы почитаете, как божество! Вы обязаны меня слушаться! Разве не так?

— Так.

— Так какого же чёрта ты мне говоришь «нельзя»?! Как ты смеешь говорить мне это слово? Я хочу полетать, и ты не можешь запрещать мне это!