– Нет, Гидеон!

Господи, он каждый день разбивал мне сердце. Вдребезги.

– Да, в отличие от тебя я не говорил тебе о своих чувствах. Но я принадлежу тебе. И ты это знаешь.

– Да, Гидеон. Я знаю, что ты любишь меня.

Безумно. Яростно. Всепоглощающе.

Точно так же, как и я его.

– Ты поймала меня, Ева. – Гидеон откинул голову и наклонил меня к себе, чтобы одарить сладчайшими, нежнейшими поцелуями. – Я мог бы убить ради тебя, – прошептал он, – мог бы ради тебя отказаться от всего, чем владею… но только не от тебя. Два дня – это мой предел. Большего у меня не проси: я не смогу на это пойти.

Эти слова я не могла принять с легкостью. Богатство защищало его, давало ему силу и власть, похищенные у него в какой-то момент жизни. Ему явно довелось пережить жестокость и насилие, так же как и мне. И его признание в готовности поступиться ради меня своим внутренним покоем значило гораздо больше, чем просто слова «я тебя люблю».

– Мне правда нужны эти два дня, но я тебя за них отблагодарю.

Суровость в его взгляде вдруг сменилась сексуальным жаром.

– Вот как? Планируешь успокоить меня сексом, ангел?

– Да, – бесстыдно призналась я. – Много-много секса – это то, что нужно. В конце концов, мне кажется, с тобой эта тактика прекрасно срабатывает.

Губы его скривились, но взгляд оставался таким, что у меня просто дух захватывало. Взгляд, недвусмысленно напомнивший, если об этом вообще можно было забыть, что Гидеон – это мужчина, которого невозможно укротить или приручить.

– Ах, Ева, – проурчал он, потягиваясь на сиденье с хищной грацией леопарда, надежно спрятавшего добычу в своем логове.

Меня пробрала сладкая дрожь. Когда дело касалось Гидеона, я более чем желала оказаться добычей.

За миг до того, как я вышла из лифта на двадцатом этаже, где располагалось рекламное агентство «Уотерс, Филд и Лимэн», место моей работы, Гидеон, склонившись ко мне, шепнул на ухо:

– И смотри – чтобы весь день думала только обо мне.

Незаметно сжав ему руку в переполненном лифте, я шепнула в ответ:

– Всегда и везде.

Он поехал дальше, на последний этаж, где находился офис «Кросс индастриз». Небоскреб Кроссфайр принадлежал ему, как и множество других городских объектов, включая и тот комплекс, где я жила.

Но как раз об этом я старалась не думать. Моя мать была женщиной-охотницей, она отвергла любовь моего отца ради возможности вести образ жизни, к которому я вообще не желала иметь отношения. Сама я всегда чувствовала, что готова предпочесть любовь богатству, однако отдавала себе отчет в том, что мне легко было это говорить. Деньги у меня имелись – внушительный инвестиционный портфель, причем собственный. Правда, я к ним даже не прикасалась. Уж слишком высокой ценой они мне достались.

Мегуми, секретарша в приемной, приветствовала меня из-за стеклянной двери широкой улыбкой. То была симпатичная молодая, примерно моего возраста, женщина. Ее стильно уложенные блестящие черные волосы обрамляли очаровательное лицо с азиатскими чертами.

– Привет, – сказала я, остановившись у ее стола. – Есть планы насчет обеда?

– А то.

– Потрясающе, – отозвалась я, так же широко и искренне улыбаясь.

Я с удовольствием проводила время с Кэри, но мне хотелось иметь и подруг. Сам Кэри, едва обжившись в городе, уже начал обрастать разнообразными знакомствами, а вот меня, можно сказать, полностью затянуло в водоворот романа с Гидеоном. Хотя я предпочитала каждую свободную минуту быть с ним, но прекрасно понимала, что это все-таки не совсем нормально, а потому была всерьез настроена обзавестись и подругами женского пола.

Миновав приемную, я прошла по коридору к своему рабочему месту, убрала в нижний ящик письменного стола сумочку, достала смартфон, чтобы отключить звук, и обнаружила на нем сообщение от Кэри: «Детка, прошу прощения».

– Ох, Кэри Тейлор, – вздохнула я. – Я люблю тебя… даже когда ты напрягаешь.

А напряг он меня, надо признаться, основательно. Ну какой, скажите, женщине понравится, если, придя вечером домой, она увидит на полу у себя в гостиной групповушку. Особенно если сама она только что поцапалась со своим любовником.

Я тут же написала ему: «Если нет других планов, давай проведем выходные вместе».

Ответ пришел после долгой паузы, и я даже представила себе, как он осмысливает мое требование, но наконец, черт возьми, прислал ответ: «Собралась надрать мне задницу?»

– Может быть, чуток, – пробормотала я и передернулась, припомнив… оргию, на которую наткнулась.

Но в основном мысли мои были о том, что нам с Кэри, вообще-то, в любом случае не мешало урвать свободное время, чтобы провести его вместе. На Манхэттене мы жили совсем недолго, и все здесь пока было для нас новым. Новая квартира, новая работа, новый опыт, новые любовники у нас обоих. Оказавшись вне своей привычной стихии, мы были вынуждены бороться за место в новой реальности, а поскольку обоих нас отягощал груз прошлого, борьба давалась нам не так просто. Обычно мы помогали друг другу поддерживать равновесие, но в последнее время у нас оставалось на это слишком мало времени. Мы по-настоящему нуждались в совместном отдыхе.

Меня так и подмывало кое-что добавить, но, решив, что время для этого найдется позже, я отключила звук и убрала телефон, в то время как мой взгляд скользнул по двум рамкам с фотографиями, стоявшими возле монитора. В одной были снимки моих родителей и Кэри, а в другой – мои и Гидеона. Эту подборку сделал сам Гидеон и преподнес мне, чтобы она служила постоянным напоминанием о нем, как напоминали ему обо мне подобные фотографии, стоявшие на его рабочем столе. Как будто я нуждалась в таких напоминаниях…

Но мне было приятно, что образы близких мне людей всегда при мне. Мама с копной золотых волос, сногсшибательной улыбкой и великолепной фигурой, которую подчеркивало бикини, была запечатлена на борту яхты моего отчима Ричарда Стэнтона во время посещения Французской Ривьеры. Сам отчим выглядел царственно и вальяжно. Его благородные серебристые седины еще больше подчеркивали молодость его жены. И Кэри, удивительно фотогеничный, с роскошными каштановыми волосами, сияющими зелеными глазами и лучистой озорной улыбкой. Лицо на миллион долларов, уже начавшее появляться в журналах и обещавшее вскоре украсить собой щиты, растяжки и автобусные остановки в качестве рекламного образа производящей одежду компании «Грей айлз».

Бросив взгляд через узкий проход и стеклянную перегородку, отделявшую маленький офис Марка Гэррити, я увидела лишь наброшенный на спинку кресла пиджак босса. Я ничуть не удивилась, обнаружив его в комнате отдыха, где он стоял с чашкой кофе и хмуро смотрел на него.

– Похоже, ты с ней освоился, – заметила я, имея в виду трудности, которые Марк поначалу испытывал в обращении с кофеваркой.

– Так и есть, тебе спасибо.

Он поднял голову и одарил меня очаровательной лукавой улыбкой. У него была весьма приятная внешность: блестящая темная кожа, небольшая бородка и карие глаза со смешинкой. К тому же Марк был еще и замечательным начальником. Он охотно обучал меня тонкостям своего бизнеса и очень быстро усвоил, что я не из тех, кому приходится дважды показывать, как что-то делается. Мы прекрасно сработались, и я надеялась, что наше сотрудничество продлится долго.

– Попробуй, – предложил он, взяв с барной стойки еще одну дымящуюся чашку и подав ее мне.

Я приняла кофе с благодарностью, отметив про себя, что Марк не забыл добавить сливок и заменитель сахара – как я любила.

Напиток был горячим, и я осторожно пригубила его, но тут же закашлялась, ощутив неожиданный – и нежелательный! – вкус.

– Что это такое?

– Кофе со вкусом голубики.

Неожиданно хмурое выражение образовалось и на моей физиономии.

– Черт возьми, да кто может захотеть это пить?