История казалась правдоподобной, многие согласно закивали головами. Фортерон постарался запомнить тех, кто с недоверием слушал императора и оставался недвижен.

– Принц Дэррик, вероятно, был убит предателями, проникшими в императорский дворец, – продолжал Варсовран. – Как мы видели, предатели сумели пробраться даже на наши боевые корабли, однако я допускаю, что многие люди были обманом вовлечены в заговор, принимая волшебницу за истинную императрицу. Не повторяйте их ошибку, императрица мертва – существует только враг, выдающий себя за нее, в расчете на поддержку ныне здравствующих королей.

– Но, ваше величество, что они собираются предпринять? – спросил Мэндэлок.

– У меня была серьезная причина прийти к Диомеде, – ответил Варсовран. – Мне было знамение богов лунных миров, и я чувствую себя обязанным подчиняться их воле. Только благодаря их указаниям все мы уцелели, когда огонь уничтожал Торею.

Он выдержал паузу, вглядываясь в лица стоявших перед ним людей.

– Полагаю, вы хотите знать мою тайну. Несколько сотен капитанов согласно кивнули.

– Со временем все станет известно. А теперь чините свои корабли, поддерживайте боевой дух и физическую форму экипажей и солдат. Это место – наш единственный дом, и мы должны защищать его.

Собрание завершилось принятием присяги на верность императору. Варсовран и Фортерон покинули зал вместе.

– Я уверен, что императрица полностью дискредитирована, – пробормотал Варсовран себе под нос.

– Никогда не думал, что она обладает такой силой магии, – признал Фортерон.

– Она покинула орден Метрологов, и в ее адрес был вынесен очень редкий смертный приговор. Именно поэтому она настаивала, чтобы я преследовал орден на протяжении всех этих лет.

– Что же она совершила, чтобы навлечь на себя такой гнев?

– Не знаю, это случилось еще до нашего брака. Судя по тому, она пыталась сделать по отношению ко мне, это было нечто очень и очень серьезное. Какая ирония судьбы. Чтобы шпионить за мной, она проникла сюда, позволив мне объявить ее самозванкой. Она управляла преданными ей дамарианцами, Фортерон, но была еще и инициированной двенадцатого уровня – даже Эйнзель достиг лишь одиннадцатого! По этим двум причинам ее всегда было трудно убить. Когда огненные круги уничтожали Торею, я надеялся, что старая карга наконец умерла. Увы она сбежала, расплатившись за свое спасение жизнью Дэррика. Но, по крайней мере, теперь я от нее освободился. Небольшая компенсация за потерю империи.

– А ваш сын?

– Ничто не сможет компенсировать его потерю.

Фортерон быстро обдумал ситуацию. Варсовран ни за что не признается, что не знал заранее, на что способны огненные круги, пока не будет проведена проба на практике.

– Сэр, вы знаете, что знаю я, – осторожно произнес он после небольшой паузы.

– Да. Ты присматривал за императрицей, но сохранил верность мне. Почему?

– Флот – вся моя жизнь; а вы – мой император.

Варсовран остановился, развернулся к Фортерону и посмотрел ему в лицо. Потом он на мгновение закрыл глаза и покачал головой.

– Если бы Дэррик был жив, я мечтал бы лишь о том, чтобы он стал похожим на тебя, – голос императора звучал искренне и печально. Потом Варсовран резко отвернулся и быстро пошел прочь.

Фортерон остался на месте, обдумывая перспективы на будущее. Истинная причина его верности заключалась в том, что Варсовран был отличным командующим, а Фортерону нравилось одерживать победы. Если бы император оказался некомпетентен, адмирал еще много лет назад нашел бы себе другого повелителя. Больше всего на свете Фортерон боялся жалкой, позорной смерти в результате бездарного решения вышестоящего идиота. Сейчас он был фаворитом императора, возможно даже наследником престола, но он ясно понимал: Варсовран намеренно и сознательно обрек на гибель в огне семьи всех, кто находился в данный момент на борту его кораблей. Может, император оказывает ему особое внимание, чтобы купить молчание? Фортерон сомневался в этом, но хороший тактик всегда должен продумывать все варианты.

Через двенадцать дней после того, как они покинули Жирональ, экипаж и пассажиры «Лунной тени» почувствовали нараставшее напряжение. Ветра и течения словно ополчились против них, а маленькое судно несло на пять человек больше, чем планировалось. Как бы тщательно Феран ни рассчитывал нормы продовольствия, какие бы ограничения ни вводил, становилось ясно, что до Гелиона запасов не хватит. Что представлялось Ферану еще худшим, так факт, что Веландер предпочла ему Банзало, и они все чаще уединялись в каюте.

Мираль вставала теперь сразу после заката, и Друскарл стоял на ночной вахте. Феран присоединился к нему после того, как небо окрасилось в яркие, вечерние тона.

– Рыбы не видно, капитан, – доложил Друскарл.

– Если бы ты был рыбой, то пошел бы в сторону Тореи? – спросил Феран.

– Поскольку я не рыба, сэр, выбирать мне не приходится. Снизу донеслось громкое хихиканье и взвизги. Звуки шли из каюты Ферана. Мужчины переглянулись.

– Ваш роман с Веландер… э-э-э… закончился? – поинтересовался Друскарл.

– Верность не более постоянна, чем флюгер.

– Банзало?

– А кто, по-твоему? Хэзлок? Банзало больше не император, но он по-прежнему регент. Вероятно, весьма незначительный регент, но тем не менее… Начните с капитана и делайте карьеру, стремитесь наверх!

– Сэр, Ларон упомянул, что ее поведение немного…

– Ларон! Да что он знает? Холодная, безжизненная рыба! Должно быть, он единственный на «Лунной тени», с которым она не флиртовала.

– Очевидно, она не проявляла интереса и ко мне, – возразил евнух.

– Дело не в этом! Я – капитан, но я вынужден спать в одном отсеке с матросами. Как я смогу поддерживать свой авторитет? У меня должна быть отдельная каюта. А у Ларона нет ни малейшего права на отдельную кабину.

– У Ларона особые потребности.

– Ларон просто валится замертво, когда восходит Мираль. Я видел это по дороге на Ларментель.

– Вступать в конфликт с Лароном – не лучшая мысль. Банзало может об этом кое-что рассказать. Кроме того, он единственный, кто знает глубоководную навигацию.

– Я тоже немного разбираюсь в глубоководной навигации. Ларон ставит под сомнение мой авторитет – и авторитет нашего регента. Его нужно ограничить, я в этом убежден. Я собираюсь сделать следующее: прикажу перенести Ларона из кабины вниз, когда взойдет Мираль, и там мы его запрем.

Феран изучал лицо Друскарла, но евнух сохранял полную невозмутимость. Оставив Друскарла у рулевого колеса, Феран спустился в трюм. Вскоре оттуда донеслись звуки расщепляемой древесины: ломали дверь маленькой кабины Ларона. А потом раздался вопль ужаса.

– Умер! – восклицал Феран. – Навигатор умер!

Примерно через час тело Ларона лежало на палубе, а вокруг собрались пассажиры и члены экипажа. Предполагалось провести службу, но она сразу переросла в спор.

– Он должен был спать не потревоженным, – бурчал Друскарл, когда тело Ларона готовили к отправке за борт. – Вы убили его, вскрыв дверь.

– Он давно уже умер, – возражал Феран. – У него нет пульса, и тело его совершенно остыло. Должно быть, он умер несколько часов назад.

– Когда он спал, его сон был на грани смерти. Любое потрясение могло оборвать тонкую нить его жизни. Он объяснил мне это, когда я впервые поднялся с ним на борт.

Банзало раздраженно фыркнул:

– Что значит еще одна смерть после того, как мы видели столько смертей?

– Смерть этого юноши лишает нас единственного квалифицированного навигатора, регент, – заметил Друскарл. – Как вы собираетесь пересечь Плацидийский океан и достичь Гелиона без его помощи?

Эта мысль не приходила в голову Банзало. Он вопросительно посмотрел на капитана.

– Я могу сделать все то же, что и Ларон, – возмутился Феран.

Он раздраженно вышагивал туда-сюда по узкой палубе, а потом, видимо, набрался смелости. Тело Ларона являлось свидетельством неправильного решения, значит, от него надо избавиться.