– Это так, – коротко кивнула Терикель, поставив кубок с вином на стол. – А из братьев нашего ордена уцелели два дьякона в нашей миссии в Диомеде.

– Значит, братский орден можно считать исчезнувшим?

– Формально да. Однако три посвященные священницы могут поставить новых дьяконов. Так раньше не делали, но я намерена ввести эту практику и воссоздать единый орден Метрологов под началом одной Старейшины.

– Итак, самый могущественный и уважаемый ученый орден Тореи теперь базируется на Гелионе.

– Да, это так. И я хочу провести посвящение дьяконисс здесь, на острове, как можно быстрее. В святилище имеется вечный огонь, символизирующий свет знаний и тепло любви, которые никогда не угасают, но нам нужно превратить святилище в храм.

– Храм, конечно, – кивнул Банзало, потирая подбородок. – С домом на острове, тремя плотниками и дюжиной рабочих, сколько, по-вашему, времени займет превращение часовни в храм?

– Для этого нужно лишь вырезать девственное сердце в виде сомкнутых рук, установить некоторые перегородки и воздвигнуть камень с надписью «МЕРА – ЗАБОТА – УЧЕНИЕ – ЛЮБОВЬ». Работы на неделю, не больше.

– Великолепно. Это будет сделано. – Банзало снова развернулся к Ферану: – Вы говорите, что нескольких футов воды достаточно, чтобы защититься от воздействия огненных кругов?

– Для нас, на «Лунной тени», этого оказалось достаточно, – признал Феран.

– Это означает, в устьях рек сохранился ил. Богатый, плодородный ил. Мы можем вычерпывать его и на нем выращивать новый урожай. Моллюски, омары, – все богатство океана все еще там, а армия Варсоврана теперь стала прахом под солнцем.

– Как и все обитатели Тореи, сэр, – заметил Ларон, руки которого все еще заметно дрожали.

– Ну да, конечно, но мы должны смотреть в будущее. Вся Торея мертва, говорите?

– Да, губернатор, – ответил Феран. – За исключением нас, находящихся на Гелионе, горстки купцов и моряков в иностранных портах и, естественно, всего флота Варсоврана.

– Итак, сейчас я представляю собой старшего из видарианской знати, покинувшей наш трагически погибший и горько оплакиваемый континент.

Воцарилась долгая пауза, и гости Банзало только теперь начали понимать направление его мыслей.

Днем на горизонте с восточной стороны появилась «Морская роза». И хотя глубоководный корабль двигался быстрее «Лунной тени» и покинул Торею раньше, капитан повернул назад, завидев вдали сполохи огня. Экипаж подошел к берегу и направил шлюпки. Все прибывшие подтверждали слова Ферана. Терикель приказала Друскарлу снять с корабля бесценные архивы ордена, которые предназначались для сохранения в Диомеде.

Как только губернатор отпустил гостей, Ларон исчез, углубившись в улочки порта Дорожный, являвшегося самым крупным из трех городов Гелиона и столицей острова, на котором располагались еще пять больших ферм и один винный погреб. Ларон оставался единственным из экипажа «Лунной тени», кто пока не утолил голод. Присутствие такого количества потенциальных продуктов питания, спешивших по своим делам, привело его в состояние крайнего возбуждения. Как только солнце коснулось горизонта, Ларон зашел в одну из портовых таверн, заказал кружку эля и присел на скамью, наблюдая за собравшимися. Вскоре к нему подошел один из посетителей таверны с кружкой в руке.

– В поисках возможной еды? – мягко поинтересовался он, усаживаясь напротив вампира.

– Ровал… ты спасся, – отозвался Ларон одними губами. Лицо его оставалось напряженным и неподвижным.

– В общем, да. Я находился на борту одного из кораблей Варсоврана, занимаясь своим обычным делом.

– Шпионил.

– Правильно. Капитаны решили проявить инициативу и направили трех лазутчиков на берег Гелиона под видом скалтикарцев. Поскольку я говорю по-скалтикарски без малейшего акцента, выбрали в том числе и меня.

– Пригодилось рождение на Скалтикаре?

– Похоже, что так. Я выдал себя за скалтикарского купца, торгующего медицинскими снадобьями, заимствованными из корабельных запасов. Между прочим, сделал двадцать семь серебряных монет за два дня.

– А другие?

– Их поймали почти сразу, как они вошли в таверну Дорожного и попытались заказать по кружке пива. Один умер от ран: он пытался вырваться и бежать. Другого пытали и допрашивали, но ему удалось извернуться и облизать ногти. Их покрытие убило его за несколько секунд.

Надеюсь, ты тщательно вымыл свои руки?

– О да.

Ровал отхлебнул вина, а Ларон неподвижно сидел напротив, плотно сжимая в ладонях полную кружку эля.

– Теперь опасно быть и выходцем с Акремы, – добавил Ровал. – Здесь, на Гелионе.

– Почему?

– Серебряная смерть появилась из святилища на Акреме.

– Но изначально ее украли дамарианские наемники на Торее. Кроме того, именно Варсовран использовал ее, чтобы распалить это адское пламя.

– Гелионцы нынче не слишком сильны в истории, логике, формальных рассуждениях, анализе фактов или других методах последовательного мышления. Девять выходцев с Акремы были убиты с момента вашего прибытия на остров. Даже член ордена Метрологов Друскарл поспешил найти убежище в святилище.

– А кто, собственно, такой этот Друскарл? – спросил Ларон, пристально глядя сквозь мутное оконце на святилище, стоявшее на вершине холма, когда-то бывшего кратером вулкана, а теперь освещенного последними лучами заходящего солнца. – Я обращаю внимание на мелочи, а в Зантрии мне показалось, что некоторые важные люди обращались к нему с почтением, достойным короля.

Ровал отхлебнул вина.

– Когда-то он был королем, и ему подчинялось войско, не меньшее, чем сейчас находится в распоряжении Варсоврана. Его ненадолго схватили враги во время одной военной стычки. К несчастью для него, этих нескольких часов оказалось достаточно для некоторых творческих модификаций с его гениталиями. После этого он решился отречься от престола в пользу сына. Теперь он странствует по миру в поисках способа вернуть себе яйца.

– Понятный, но вряд ли плодотворный поиск.

– Серебряная смерть может сделать это.

– Серебряная смерть? Серебряная смерть только что уничтожила целый континент, обратив его в пепел, а он хочет использовать ее для того, чтобы получить пару новых яиц?

– Согласно одной древней хронике, которую мне удалось прочитать, Серебряная смерть нуждается в том, чтобы носитель стал активнее и здоровее, чем был. А потому делает его организм полноценным и молодым. Если носителю недостает какой-либо части тела, Серебряная смерть восстанавливает ее. Может омолодить на несколько десятилетий, излечить любую болезнь, избавить от тяжелейших ран, вернуть мертвого к жизни, так что ей ничего не стоит добавить человеку пару утраченных гениталий.

– А потом она запускает механизм огненных кругов.

– Ну, в принципе да, в последний раз цена оказалась экстремальной. Но Варсовран после общения с Серебряной смертью стал на пару десятилетий моложе.

– Откуда ты это знаешь?

– Мне сказал Друскарл. Короли знают о таком.

Ларон пристально смотрел на моряка, который был пьян и только что изверг на стол перед собой содержимое собственного желудка, залив карты, в которые играл с тремя местными.

– Он сделал это намеренно, увидел, что проигрывает, – прокомментировал Ларон. – Мне были видны его карты.

– Так, значит, его зовут Обед?

– Матрос Обед, второго класса, если не возражаешь. Я полагаю, это будет моим вкладом в оздоровление общества.

– К слову о пользе общества, как насчет Серебряной смерти?

– Она сделала свое дело, и на этом конец.

– Ты уверен?

– Как могла она сама уцелеть в том огне, который сжег целый континент?

– А ты проверил?

– Проверил? У меня подошвы обуглились после прогулки в несколько ярдов по поверхности Тореи. Ларментель находился в тысяче миль от берега. Может, я и бессмертный, но, знаешь, Ровал, я ведь не являюсь неуязвимым и меня можно разрушить. Сожги меня в пепел, мори голодом много месяцев, и я не смогу удержаться за это тело, так что постепенно погружусь в небытие.