— А ты что же делал все это время? — спросил Эллендер.

— Я был так потрясен, что, кажется, стоял как вкопанный.

— Кажется?

— Ну, хорошо, стоял, — вяло поправился Уэстин.

— Дальше.

— Потом я вошел в комнату, вот так… — Уэстин снова сделал несколько шагов. — Хотел подойти к ней, но увидел пистолет, поднял его, однако тут же сообразил, что этого не следовало делать, и бросил его на пол. Тут мне пришло в голову, что на нем могут остаться отпечатки моих пальцев, поэтому я опять поднял пистолет и стал обтирать его платком. В эту минуту в парадную дверь вошел ее муж.

— Вы уверены, что он вошел в парадную дверь? — спросил Вирлок.

— Уверен. Я стоял спиной к двери, а он приказал мне поднять руки и не поворачиваться. Потом он заставил меня подойти к стене и стоять там с поднятыми руками, пока он будет звонить в полицию.

Уэстин замолчал и обвел взглядом Эллендера, Вирлока и Хиллори Смита.

— Клянусь, я говорю правду.

— Вирлок, что вы можете сказать? — угрюмо осведомился Эллендер.

— Вы утверждаете, что услышали, как кто-то бежал, — вместо ответа обратился инспектор к Уэстину. — Но как вы могли услышать топот, если полы в доме покрыты коврами?

— Не знаю… Не могу объяснить… Я рассказал все, что знал. Повторяю, я слышал, как кто-то побежал.

— Оззи, ну-ка пробегите по комнате, — распорядился Вирлок.

Оззи злобно взглянул на инспектора и неловко сделал несколько медленных шагов.

— Беги, тебе говорят! — вспылил Эллендер.

Оззи несколько раз тяжело пробежал вокруг комнаты. Ковер настолько заглушал шаги, что их почти не было слышно.

— Ни звука, — повернулся Эллендер к Вирлоку. — Что вы обнаружили на пистолете? — спросил он у дактилоскописта.

— Ничего, никаких отпечатков.

— А что сказал врач о характере ранения? — обратился Эллендер к Смиту.

— Нанесено пулей из автоматического пистолета сорок пятого калибра. Выстрел произведен, очевидно, с расстояния не более нескольких футов. Смерть последовала между восемью сорока и восемью сорока пятью.

Некоторое время в комнате стояло молчание.

— Ну вот, теперь обстановка представляется мне так, — заговорил наконец Эллендер. — Вирлок, проверяйте меня. Уэстин топчется около особняка, намереваясь, очевидно, пробраться в него с целью грабежа. Он проникает в сад и через незакрытое окно проскальзывает в дом. Женщина слышит какой-то шум, пугается, хватает пистолет и пытается задержать Уэстина. — Излагая свою версию, Эллендер ходил по комнате и жестикулировал. — По всей вероятности, она напугана гораздо сильнее, чем сам Уэстин, и потому не составляет особого труда отобрать у нее пистолет. Она начинает кричать, и Уэстин, потеряв голову, стреляет в нее. Он принимается стирать отпечатки пальцев с оружия, и тут в комнату вбегает Макдафф… У кого-нибудь есть вопросы?

— Не стрелял я в нее! — закричал Уэстин. — Зачем бы мне убивать ее?!

— Вирлок, отвезите его в полицию и оформите арест, — приказал Эллендер, даже не взглянув на юношу. Он закурил сигару и направился к двери.

По знаку Вирлока Смит надел на Уэстина наручники и повел его к полицейской машине.

Вирлок закончил оформление ареста лишь часам к двум ночи, сам отпечатал рапорт, подписал его и, положив Эллендеру на письменный стол, вернулся в дежурную комнату, где Смит посвящал Адамса в подробности происшествия на Бэккер-авеню.

— Пойдем посидим, отдохнуть надо, — предложил инспектор своему помощнику.

Примыкавшую к зданию полиции тюрьму окружали высокие, массивные стены. Вязы и дубы соседнего парка, склоняясь над одной из стен, образовывали в жаркие дни тенистый уголок, где Вирлок любил посидеть в свободные минуты.

— Ну, так что вы думаете, Смит? — спросил Вирлок, как только они присели на скамейку. Смит сразу понял, что его начальник чем-то озабочен. — Вы согласны, что миссис Макдафф убил этот паренек?

Смит, собираясь с мыслями, сделал вид, что прислушивается к шелесту листьев над головой.

— Как вам сказать, сэр… — наконец ответил он. — Вот мистер Эллендер, кажется, нисколько в этом не сомневается.

— Видите ли, у каждого из нас найдется по меньшей мере десяток версий — у всех разные и у всех одинаково убедительные. Вирлок помолчал и добавил: — Не так ли?

— Так-то оно так, сэр. Но ведь мистер Эллендер зарится на место начальника городского управления внутренних дел.

— Знаю. — Вирлок хрустнул спичкой, которую держал в зубах. — Знаю, что на эту должность метит и начальник полиции Фэйн. По-вашему, и тот и другой готовы сфабриковать дело против этого парня или кого-нибудь другого, чтобы показать себя с выгодной стороны?

— Не сомневаюсь.

— Если парень действительно виноват, туда ему и дорога, — с ожесточением заметил Вирлок. — Но меня беспокоит мысль, что Эллендер и Фэйн собираются пришить Уэстину дело в интересах собственной карьеры. Помешать им мы можем только при одном условии: если будем располагать неоспоримыми доказательствами виновности или, напротив, невиновности Уэстина.

— Но если допустить, что Уэстин невиновен, кто же тогда убийца? — спросил Смит и нерешительно добавил: — Макдафф?

— Не знаю, не знаю… Надеюсь, не Макдафф. Если убийца — он, нам не удастся привлечь его к ответственности. Да Фэйн и Эллендер в порошок нас сотрут, как только мы заикнемся о Макдаффе, — они же оба рассчитывают на его поддержку в борьбе за место начальника управления внутренних дел. Но не могу я спокойно смотреть, как они хотят сделать из юноши козла отпущения, осудить его на смерть! Не могу, понимаете?!

— Понимаю, мистер Вирлок, но ведь объяснения Уэстина шиты белыми нитками, а поверить ему на слово мы просто не имеем права.

— Согласен. И все же должен сказать, что эти объяснения можно толковать и в его пользу.

— Но, если Эллендер получит место начальника управления внутренних дел, вас немедленно назначат начальником отдела уголовного розыска, а это означает ежегодную прибавку к жалованью в пять тысяч долларов. — Смит радовался, что темнота мешает Вирлоку видеть краску стыда, проступившую у него на лице.

— А если я стану начальником отдела уголовного розыска, вы автоматически займете мое место, — в тон ему ответил Вирлок. — Я понимаю вас. Разумеется, и лишние деньги мне не помешали бы, и возражать против продвижения было бы глупо. Но…

— Тогда пусть события развиваются своим путем, — с невинным видом сказал Смит. — В общем-то дело ясное.

— Вот, вот! Как раз это мне и не нравится. Слишком уж ясное.

— К тому же начальство не поймет вашего поведения, пока нет доказательств, что Элен Макдафф убил не этот парень, а кто-то другой. Начинать сейчас какие-то поиска весьма рискованно хотя бы потому, что невозможно предсказать, на кого выйдешь.

— Вы имеете в виду Макдаффа? Или, может, одного из представителей так называемой золотой молодежи, которые ухитряются спать по очереди со всеми богатыми бездельницами с Бэккер-авеню? Не принимайте Макдаффа за простака, не способного усмирить собственную жену.

— Он тщеславен и не захотел бы выносить сор из избы.

— Ладно, оставим пока Макдаффа. Слушайте, а вы бы не хотели попытаться несколько поунять этого ретивого Эллендера?

— Да я бы не против, мистер Вирлок, но вы же понимаете, какая каша заваривается вокруг дела Уэстина.

— Тогда, выходит, мы должны сделать все возможное, чтобы парню дали лет двадцать тюрьмы, а не посадили на электрический стул, как того жаждет Макдафф?

— Но ни Фэйн, ни Эллендер никогда не позволят нам заниматься новыми поисками.

Вирлок выругался.

— У меня создается впечатление, что все они рады этому происшествию, — продолжал Смит. — Дело Уэстина — настоящая находка для них: подозреваемый — северянин, схвачен на месте преступления, признался, что вытер отпечатки своих пальцев с пистолета, что бродил в поисках работы из города в город, и все такое… Это же дар божий для районного прокурора Энстроу, он же спит и видит себя в кресле судьи!