Тот, кого подозревали в убийстве, совсем еще молодой человек, сидел в кухне, крепко привязанный к стулу, в наручниках на сведенных за спиной руках. Перед ним стоял полицейский Оззи, а позади Авэ — оба с направленными на юношу пистолетами.

— Не валяй дурака, признайся сразу, — зло и, видимо, уже в который раз потребовал Оззи.

— Мне не в чем признаваться, — устало ответил юноша. Тонкий свитер с выпущенным из-под него аккуратным белым воротничком подчеркивал его молодость. Рядом с ним лежал пиджак спортивного покроя и туристская кепка с длинным козырьком.

Оззи поставил ногу на стул и наклонился к арестованному.

— Ты увидел ее в окно, — не допускающим возражения тоном заявил он, — пробрался в дом и пытался заигрывать с ней. Она, конечно, отвергла твои ухаживания и пригрозила револьвером, но ты сумел отобрать у нее оружие и застрелил ее.

— Нет, нет, нет! — в отчаянии крикнул юноша. — Клянусь, я не виноват!

Оззи помахал пистолетом у него под носом.

— Хватит юлить! Признавайся!

— Зря вы так наваливаетесь на него, Оззи, — поморщился Аве. — Вы же знаете, Вирлок не любит, когда задержанных допрашивают раньше него.

— Если бы только мне удалось заставить этого сопляка признаться! — грубо ответил Оззи.

— Да, да, вы совершенно правы! — послышался голос К.Т.Макдаффа. От стоял на пороге, не спуская с юноши тяжелого взгляда. — Заставьте его признаться, слышите? Заставьте! Если вы сделаете это, я обещаю вам обоим повышение по службе.

Аве вложил пистолет в кобуру.

— Оззи, это мне не по душе.

— Извините, мистер Макдафф, но у нас есть инструкция и…

— Плевать мне на ваши инструкции! — в бешенстве заорал Макдафф. — Этот бандит убил мою жену, а вы лепечете о каких-то инструкциях!

— Мы всего лишь патрульные полицейские, мистер Макдафф, — запинаясь ответил Авэ. — Наша обязанность задержать подозреваемого до приезда сотрудников уголовной полиции. Допрашивать его мы не имеем права. Вот если этот парень захочет сделать какое-нибудь заявление, тогда мы обязаны его выслушать, а потом выступить в качестве свидетелей. Я правильно говорю, Оззи?

Макдафф подскочил к задержанному и ударил его по лицу. Он уже занес руку для второго удара, но Авэ оттащил его и попросил выйти из кухни.

— Заставьте его сознаться! — успел крикнуть Макдафф. — Мне нужно его полное признание!

Удар оказался настолько сильным, что юноша едва не опрокинулся вместе со стулом. — Оззи удержал его и тут же принялся бить арестованного по лицу.

— И все-таки ты заговоришь! И все-таки ты заговоришь! — приговаривал он после каждого удара. — И все-таки ты сейчас же во всем признаешься!

— Я ничего не сделал! — тщетно пытаясь уклониться от рук полицейского, воскликнул юноша. — Клянусь богом, я ни в чем не виноват!

— Бог тебе не поможет. Тебе никто не поможет. Ты сейчас же все расскажешь. Советую сделать это до того, как за тебя возьмется Честер Вирлок.

В продолжение всей этой сцены Авэ стоял на пороге и нерешительно посматривал то на беснующегося Оззи, то на Макдаффа, возбужденно шагавшего из угла в угол в соседней комнате. «А ведь повышение по службе вовсе мне не помешает, — размышлял Авэ. — К черту сантименты! Если и переборщим — Макдафф не даст в обиду… Кто мог кокнуть его жену, как не этот парень? И если мы сумеем выколотить из него признание до приезда Вирлока, Макдафф обеспечит нам получение следующего чина…»

— Эй, Оззи! — окликнул он коллегу. — Я, кажется, придумал, как развязать ему язык.

Честер Вирлок сидел, ссутулившись, рядом со своим помощником Хиллори Смитом, безотчетно наблюдая, как легко и уверенно ведет тот машину.

— Расскажите мне все, что вам известно о Макдаффе, — попросил он. — Возможно, вы знаете нечто такое, чего не знаю я.

— Сомневаюсь. А впрочем, пожалуйста. Начну с того, что Макдафф считает себя непогрешимым, как жена Цезаря, и с успехом требует, чтобы так считали все остальные.

— Конкретнее. Мне нужны детали.

— Макдафф, пожалуй, наиболее влиятельная персона не только в нашем городе, но и во всем штате. Он богаче всех, кого я знаю. Частенько принимает участие во всякого рода темных делишках и…

— Факты?

— Надо учитывать нравы, царящие в нашей стране. Слишком часто такие вот политические интриганы и богачи, как Макдафф, на поверку оказываются соучастниками всяких темных афер.

— Вы продолжаете говорить в общем и целом, — мягко упрекнул Вирлок.

— Макдафф — азартный картежник и время от времени проигрывает крупные суммы. Много пьет, большой юбочник, сорит деньгами… Что еще? Принимал самое непосредственное участие в крупных мошенничествах, которые впоследствии кому-то удавалось замять… Но это вы и сами знаете.

— Хиллори, Хиллори! — рассмеялся Вирлок. — Но только в одном нашем Гэйтвее я могу назвать человек сто, о которых можно почти слово в слово сказать то же самое!

— Макдафф тщеславен, — добавил Смит.

— Откуда вы взяли?

— Он тщательно следит за своей внешностью, ежедневно не меньше часа проводит в парикмахерской, покупает костюмы только в самых дорогих магазинах Нью-Йорка. Женился на девушке вдвое моложе его. Она шикарно одевалась и выглядела, как кинозвезда, что вовсе не мешало ей частенько появляться в общественных местах совершенно пьяной. Макдафф предоставлял свою хорошенькую жену самой себе и гонялся за каждой юбкой. Видимо, жена была для него красивым манекеном, не больше.

— Все это довольно общо.

— Могу еще кое-что добавить.

— Ну?

— Несмотря на все это, он ее страшно ревнует… Я хочу сказать — ревновал.

— Вы не исключаете, что он сам мог ее застрелить?

— Мог. Как и любой из тех, кто, по-вашему, попадает под мою характеристику.

— Но ведь Адамс сообщил, что убийца задержан на месте преступления, не так ли?

— Тогда зачем же вам сведения о Макдаффе?

— Освежаю в памяти свои впечатления о самом респектабельном и влиятельном гражданине города.

— Вот мы и приехали, — заметил Смит, когда они, с трудом пробравшись по заполненной зеваками и машинами улице, остановились у ворот усадьбы Макдаффа. Дежуривший у ворот полицейский поздоровался и доложил:

— Убитая в спальне, а задержанный на кухне.

Вирлок кивнул и по мощеной дорожке, через усыпанный цветами сад направился к дому. У входа с важным видом прохаживался еще один полицейский. Увидев инспектора, он распахнул дверь.

Вирлок вошел в дом и осмотрелся. У двери в спальню, расположенную чуть выше вестибюля, на ступеньках стоял третий полицейский.

— Прошу сюда, мистер Вирлок, — сказал он, отдавая честь.

Вирлок вошел в спальню.

— Смит, попросите всех посторонних сейчас же освободить комнату, — распорядился он и повернулся к Макдаффу, который как раз показался из ванной, где, очевидно, умывался и причесывался. В руке он держал наполненный до краев бокал с виски; веки у него покраснели — не то от вина, не то от слез.

— Кто вы, собственно, такой? — сухо спросил Макдафф.

— Честер Вирлок из уголовной полиции. А это мой помощник Хилл Смит.

Макдафф даже не взглянул на Смита.

— Убийца в кухне, его допрашивают двое полицейских. Идите сюда. — Он жестом приказал Вирлоку и Смиту следовать за ним. — Не тяните канитель, — говорил он на ходу, — кончайте дело быстрее. Клянусь всеми святыми, чем скорее этот бандит окажется на электрическом стуле, тем лучше для вас, слышите?

— Слышим, сэр.

Войдя в кухню, Вирлок и Смит сразу поняли, какую дикую расправу учинили над задержанным Оззи и Авэ. Лицо юноши покрывали багровые синяки, кровь из разбитого носа и губ заливала воротничок белой рубашки и свитер. Макдафф устремился к задержанному и принялся осыпать его грубыми ругательствами.

— Ну-ка, вы оба! — сквозь стиснутые зубы обратился Вирлок к Оззи и Авэ. — Немедленно убирайтесь отсюда!

Оззи нагло ухмыльнулся.

— Пожалуйста, инспектор… Мистер Макдафф, мы сделали все, что могли, но этот тип так и не сознался.