Сама же для себя она заварила чай, прихлёбывая который, прислушивалась к чавкающим звукам на всю квартиру.

Чая, впрочем, пришлось выпить всего три кружки. Через полчаса в дверном проёме показался худой силуэт брата. Заур осведомился деловито:

- Пожрать что есть?

Глаза ХIинд округлились.

- Насчёт торта.. Через пару часов его место в унитазе. Ты мне не кофейное брюлле, ты мне есть давай.

- Ну и темпы. – Удивилась ХIинд аппетитам брата, впрочем, удивление было привычным.

С того вечера Заур стал вести себя более хамовато, но зато пару раз в неделю приносил деньги, а к пятнице покупал подарки всем троим – не забывая про себя.

- Посмотрим, что Заур скажет.

- Посмотрим, - согласилась ХIинд с мамой и посмотрела на часы.

Хотя это было лишним, Заур не приходил в определённое время иногда заявляясь домой сразу после школьных занятий, иногда болтаясь где-то с кем-то по полночи.

- Решать надо. Поскорее. – нерешительно заметила ХIинд, но у мамы своя позиция уже выработалась.

- В худшем случае не поедешь. Делов-то. Лучше посмотри, какой мальчик. – ХIинд, не доцарапав на стекле, подошла к маминой постели и мать протянула ей свой телефон.

Мальчик был похож на Алика, внука Лии Сулимовны – тонкие, почти иконописные черты лица. Задумчивые глаза. Оливковая кожа. Коротко стриженный и палец поднял. Поднятый палец, почему-то рассмешил особенно.

- Мам, где нашла ты этот экземпляр?

- Сын тут одних. Я с его матерью познакомилась недавно на улице, неженат джигит.

- Да зачем ему быть женатым, если он по возрасту чуть старше нашего Заура?

- Ему 18, зовут Ал.. Ал.. Из головы вылетело. – Мать, казалась призадумывшейся.

- Младше меня.

- Ну и что? – задумчивость ушла куда-то. – Слушай, не надо мне тут изображать Лию Сулимовну, хватит того, что она из себя невесть что изображает. Ты лучше скажи, нравится тебе он? Нравится?

- Нет. – ХIинд выдавила это слово с трудом – парень ей нравился, просто не привлекал. У неё уже был выбор – плохой ли, хороший ли – был. Она старалась не думать о том, что чуть не лишилась из-за него жизни, утешая себя тем, что не мог он знать, на кого наехал. Известие о том, что Шахин женился, огорошило её, но воспринимать его как человека женатого у неё никак не получалось. Тут что-то не так, есть какая-то хитрость, - думала она, пытаясь разгадать загадку его поведения.

Бесплодные усилия выматывают, разочаровывают, но усталость ХIинд пока что не достигла той точки, за которой начинается равнодушие и желание искать успокоение в чувствах к другим людям.

- Очень приятный молодой человек. Вежливо здоровается, работает у отца в фирме. Мать его сказала, что с Зауром приятельствуют они. Чем не пара?

- На пары в институте я уже опоздала. Извини, мама.

ХIинд поставила чашку с недопитым чаем на пол, вышла в коридор и удивлённо уставилась на вращавшуюся по кругу замочную скважину.

Через пятнадцать минут втроём они уже завтракали на кухне.

- Ехать однозначно. Пусть метёлка наша развеется.

ХIинд не обиделась за метёлку, но рассмеялась:

- Я и так пострашнела за последнее время, а ты ещё меня обзываешь!

- Ехать, так ехать. Но, наверное, дорого?

- Мамик, а я на что? – Заур кинул на стол пачку банкнот. – Извините, но мне пора. Ждут друзья. – Я забежал на секунду перекусить – как чуял, что придусь кстати. Ассаламу Iалейкуму ва рахьматуЛлахIи ва баракятухIу!!

- Что это значит? – спросила ХIинд, пересчитывая деньги. – Здесь слишком много.

- Значит, что едешь. – Мать отвернулась, плечи её нервно дёрнулись – она пыталась сдержать слёзы бессилия.

На выбор жизненной позиции Заура повлиять было невозможно.

Он ещё раз забежал вечером – сообщил, что не придёт ночевать и сыграл с сестрой пару партий в нарды. ХIинд, думая только о поездке, проиграла все.

На следующее утро позвонила Лия Сулимовна.

- По обмену? В соседнее государство? Ах, в.. Нет… Нет, я конечно же не против, если она хочет.. Но разве там приличное образование? Мне кажется или там до сих пор разыгрывается пародия на СССР? Да и правительство.. Мне кажется, пусть лучше едет ко мне. Я устрою ХIунайду куда-нибудь в сельскохозяйственный. У меня связи.

С ней поговорили предельно вежливо – вначале мама, потом ХIинд, потом мама закончила разговор. Словам её не придали значения. Принялись укладывать вещи.

- У тебя будет новый номер телефона..

- Да, мама.

- Обязательно напиши его мне, напиши Лие Сулимовне, Алику тоже напиши. Про Заура я не говорю.

- Да, мама.

- И Герману, Герману обязательно, при всём при том, что касается настоящего – он вполне адекватен.

- Да, мама.

- Кого? Кого ещё я забыла? Кому ещё? Нет, вроде, у тебя нет больше знакомых.

- Шахин с его крокодилицей..

- Кто? Не смеши меня, дочка. Кто же ещё? Тёте Эрне напиши. Алику тогда не обязательно.

- Да, мама.

Мысли же уже заработали в другом направлении. Написать или не написать? Естественно, Шахину. Нет, она не даст ему новый номер. Просто, сообщить, что мол так и так – проживаю в другом государстве – можно сделать, ведь он не знает, где она живёт, не знает, где её искать. Возможно, забыл её прежний номер и первые цифры – международный код, уникальный для каждой страны. Возможно, что крокодилица Ляман – хотя почему, собственно говоря, Ляман крокодилица – нормальная. Даже симпатичная. Для кого-то даже красивая. – Возможно, что красавица Ляман – опять не годится.

Просто Ляман. Возможно, что Ляман Гамидова удалила номер ХIинд из памяти телефона; а наизусть, он, конечно же, не помнил. Но возможно тогда, что Ляман вообще проверяет его телефон. И смс, и звонки – она увидит смс от ХIинд, ничего Шахину не скажет, но предпримет меры.. Какие меры предпринимать в силах Ляман ХIинд не знала, но подозревая, что та не остановится ни перед чем, отмела вариант написать на телефон.

Аккаунт в контакте, скорее всего, тоже контролирует она.. Тоже не пойдёт.

ХIинд вспомнила про одноклассники – после того, как она заблокировала Шахина в мае 2009-го, она забросила свой профиль и практически не появлялась на сайте. Вроде бы, не слишком-то проявлял активность и он.

Пароль она помнила – зашла – так и есть. Ни фотографии, друзья все девушки в неприличных позах на главной фотографии – видать, из прошлой жизни; последний визит аж в июле 2009-го. Что же, он не заблокрировал её в ответ – можно воспринять это как знак свыше.

Она написала ему кратко-кратко, где она будет находится в ближайшее время и кинулась доупоковывать вещи.

Выезжать предстояло завтра.

Апрель, 2010-го года.

- Это было осенью, осенью промозглой,

Тосты поднимавшей за листья увядшие.

Мягко-гнило-бурые и дико безобразные:

Безобразнее торговок у подъезда

Семечками из стакана с двойным дном;

Безобразнее милицейского взяточника,

Гуляющего с дочкой по воскресеньям;

Безобразнее учительницы географии,

Вертящей на уроке глобус голубой юбки.

Я так люблю тишину!

И заплакать, заплакать тушью на строчки,

Которые слишком жестоки и холодны –

- Настолько я их люблю,

Что не могу заставить ответить взаимностью.

И так же с людьми!

Поэтому – люблю!

Больно!

Выкрикнув последнее слово, Тамара торжествующе обвела взором кругом.

Широкое чердачное помещение дачи с двускатной крышей, повсюду – пустые бутылки из-под спиртных напитков, паутина с односкатного, со щелями между досок потолка, три старых грязных матраса – два с печатной надписью «УБОП РСФСР» , другой разорван в клочья, без надписи. На «УБОПЕ» развалился Шила – мирное дыхание выдавало сон – глаза были открыты. Остальные сидели, подложив под себя кто какой клочок нашёл. Ступа нашёл не матрасный клочок, а сноп соломы.

- Я не понял, что осенью было, а? – спросил Настоящий Боря, на что Тамара побраговела.