Он устал. Ну и что, что молодой? Если человек чувствует себя старым, усталым евреем. Не очень мудрым. Он, наверное, в папу, которого никогда не видел. Ну и черт с ним – все это давно пережито и отстрадалось еще в юности, когда и положено мучиться по этому поводу.
Само собой, Марк страдал. Щуплый, носатый еврейский мальчик с непослушными кудрями и влажными глазами за толстыми стеклами очков. Получил свое сполна за прочерк в графе «Отец». Конечно, не он один в классе рос без отца. Но так получилось, что только у Марка он не умер, не ушел – его просто никогда не было. А может, его мать была единственной из мам, которая не сочла нужным что-то придумывать. Марк часто злился на нее за это. Вернее, и за это тоже. А еще за неласковость, холодный взгляд голубых глаз и непререкаемое: «Это твои проблемы, дружок. Ты уже взрослый мальчик. Справляйся сам».
И он справлялся. Правда, не то чтобы совсем сам. Ведь были тетя Рая и дядя Миша, которые всегда готовы были выслушать и поговорить. Это так важно – знать, что тебя выслушают. Даже если не помогут – дядя Миша не мог и не хотел помогать мальчику в его школьных проблемах, но он слушал. Качал головой, давал какие-то советы – в основном невпопад. Тетя хлопотала в кухне – так не похожая на его маму, хотя и родная сестра. Мама всегда была стройная, подтянутая, предпочитала брюки, носила короткую стрижку и курила дорогие сигареты. Тетя Рая отличалась пышными формами, красила волосы хной и укладывала их в классическую халу. От матери пахло только французскими духами – вечный предмет зависти ее подруг. Она регулярно дарила духи тете на день рождения. Марк удивительно хорошо помнил эти маленькие коробочки, иногда голубые, иногда желтые с белыми голубками, со странными названиями и волнующими запахами. Самое забавное, что от тетушки духами никогда не пахло. По крайней мере, она стойко ассоциировалась у мальчика с запахом кофе, ванили, пирожков. И представлял он ее себе всегда в халате, в кухне. В этой кухне было тепло и можно было чего-нибудь поесть.
Не мудрено, что, когда мать собралась выйти замуж и уехать на ПМЖ в Израиль, Марк отказался ехать с ней. Слава богу, ему уже исполнилось шестнадцать, и формальности уладить было несложно. С тех пор она присылает ему открытку каждый год на день рождения, а все новости и сплетни он узнает от тети, которая иногда пересказывает ее письма.
В целом все складывалось очень неплохо. Мальчик вырос и удачно миновал череду юношеских инициаций: первая сигарета, первая пьянка, первая женщина… Курит Марк редко – только в моменты сильного стресса. Пьет, само собой, но умеренно и предпочитает качественные напитки. А вот что касается женщин… Приятели считают его бабником. Это самый заезженный анекдот в компании. Если речь заходит о женщинах, кто-нибудь обязательно скажет: «А давайте спросим Марка – он у нас знаток. Марк, правда, что…»
Дальше может следовать любая чушь: правда ли, что рыжие склонны к садизму? (Глупости какие.) Неужели женщины-стоматологи могут трахаться с пациентами? (А что, стоматологи – не люди? Еще как могут!) Ну и так далее…
А Марк, прошу заметить, вовсе и не бабник, а самый настоящий романтик. Вот. Романтик в процессе поиска своего идеала. И с этим пока дела обстоят не очень хорошо.
Карьера удается ему лучше, чем личная жизнь. Институт, аспирантура, кандидатская, практика в частной клинике, докторская в процессе написания. Он ведь правда хороший врач и любит свою работу, даже если окружающим она кажется не слишком приятной.
Врачей часто подозревают в садизме и в том, что стоматолог наслаждается видом беспомощного человека в кресле. Кое-кто из коллег этим грешит, что и говорить. Но Марк не такой. Единственное, чем он иногда наслаждается, – это прикосновение к теплому бедру пациентки – кресло узкое, а врач должен сидеть близко. И ничего дурного в этом нет. Вообще, секс в этой жизни не главное. Да, он смеет это утверждать, и, поверьте, его опыта хватит на полклиники. Хоть он и не готов отказаться от этой радости. Ну скажите, что еще требует так немного: два симпатичных друг другу человека – и дарит такое разнообразие ощущений? Секс может стоить кучу денег и оказаться посредственным, а может запомниться на всю жизнь, хоть дело и происходило весной в парке «Сокольники» и листочки были еще совсем молодые и клейкие… И все же сегодня он с уверенностью может заявить: радости плотских утех не главное в этой жизни. Главное – что-то другое, иначе почему ему, человеку, у которого все есть, так плохо?
И вот в жизни Марка опять обнаружилась неожиданная пустота. Пустота, которая настойчиво требовала заполнения. Жена и ребенок. Он знал, что пришло время. Он созрел для брака и отцовства. Он готов любить, беречь, материально обеспечивать (ах, прав был дядя Миша – пока у людей не перестанут болеть зубы, стоматологи будут процветать). Но! Что-то не складывалось в небесном брачном агентстве. Марк ждал, поглядывая по сторонам, где же она, его женщина. Женщин было много, а вот с семейным счастьем пока не складывалось.
Тетя Рая между тем продолжала говорить, время от времени прихлебывая чай с коньяком из любимой чашки от сервиза «Мадонна», – в доме было полно старинного фарфора и даже серебра, – у дяди Миши всегда был хороший вкус и понимание того, во что надо вкладывать деньги. Но вот поди ж ты – больше всего тетушка любит именно этот аляповатый сервиз, предмет вожделения многих обывателей в начале восьмидесятых.
– И дядя Миша всегда желал тебе добра, и я тоже, конечно, я не могу его заменить, но я стараюсь. Да и вообще-то это дело женщин, старых и болтливых, таких как я, – устраивать браки.
Хоп. Пока Марк был весь в себе, тетушка опять углубилась в свою любимую тему – как бы его женить. Наверное, это хобби всех одиноких бездетных тетушек – устраивать личную жизнь своих молодых родственников. Тетя Рая не была исключением. Честно говоря, частично он сам был виноват в ее настойчивости. Однажды Марк проявил слабость, позволив ей познакомить его с девушкой. Девушка обладала шикарной – в смысле большой – грудью, чуть менее шикарным, но тоже выдающимся носом и библейским именем Мария.
Это было пять лет назад. Знакомство закончилось ничем. Вернее, не совсем ничем – она ходит к Марку лечить зубы, приглашает в гости, когда собирает большие компании, и плачется ему в жилетку по поводу своего любовника – он на два года старше Марка, высокий голубоглазый блондин. Он был контужен в Афгане, и с тех пор у него нервный тик и периодические запои. Это именно от него пыталась спасти Машу тетя Рая. Но у каждого своя судьба, – они вместе уже восемь лет, и конца-краю этому не видно.
– Тетя, не надо меня сватать. Кроме того, вы сами только что сказали, что все счастливые браки заключаются на небесах.
– А то небесам нечем заняться, кроме как искать тебе невесту! – Тетушка с негодованием поджала губы. – Конечно, заключаются браки там, наверху, но чтобы это случилось, я должна найти славную девушку для моего мальчика. Или ты думаешь, мы с твоим покойным дядей познакомились на улице? Никогда! Я была порядочной девушкой. – Тетушка гордо покивала головой, увенчанной ядовито-рыжей от хны халой, и поправила на груди веселенький шелковый халат с драконами. – Его бабушка узнала все о моей семье и поговорила с моей мамой, и только после этого… Что ты смеешься над своей старой теткой? Тебе не стыдно? Конечно, теперь все просто – сошлись, разошлись.
Но так дела не делаются и жизнь не устраивается. И я не понимаю, что ты имеешь против. Она очень милая девушка. Она год прожила ТАМ (несомненные заглавные буквы в сочетании с выпученными глазами служили обозначением Израиля), но вернулась. Бедная девочка, конечно, там было одиноко и тоскливо – семья у нее здесь. И с работой там все оказалось не так просто, хотя она свободно говорит на иврите, а уж английский знает почти в совершенстве…
– Почему же такое совершенство не нашло работу? Оказалось, что там богатые мужья под ногами не валяются, и она вернулась домой, чтобы папа с мамой выдали ее замуж здесь?
