Главное, если врастаешь в эту профессию, не надо, как говориться, пудрить мозги. Ты привыкаешь не делать глупости, ты врастаешь в шкуру, входишь в образ.
На самом деле профессия разведчика менее романтична и менее рискованна, чем она кажется людям.
А.Ш. Менее романтичная, согласен. Но менее рискованная?
А.П. Понимаете, если ты правильно подготовлен, у тебя хорошая крыша и все продуманно, и сбоку дураков и предателей нет, то вживаешься и живешь себе. Перед сном не проверяешь пистолет на взводе и под подушкой или нет. Это только Штирлицы всякие могли положить. Зачем тебе пистолет под подушкой, если ты находишься в тылу и ты немецкий офицер?
Умные люди меня посылали. Продуманно было все, чтобы я не попадал в такие ситуации, в которых мог бы засветиться. Вот если бы послали позже, после 37-го года, наверняка я бы полез и в дела военнопленных и еще куда-то и явно привлек бы к себе интерес, если бы увидели, что я слишком любопытный.
Комментарий 4.
В 1937–1938 гг. все старые опытные работники контрразведки, преподаватели Центральной школы НКВД были расстреляны. Индивидуальных секретных занятий не проводилось. Занятия велись в группах, и многие будущие нелегалы знали друг друга в лицо, что противоречит азам разведки и разрушало строжайшую конспирацию, и могло привести к провалу в дальнейшем. То, что стали преподавать после 37-го года, часто не имело к разведке никакого отношения. Так Е. Синицын — резидент советской разведки в Хельсинки 1939–1941 гг. вспоминает, что в школе разведки им «читали лекции по основам марксистской философии».
Е.Синицын. Резидент свидетельствует. М., 1996, с. 6
А.Ш. Во многих фильмах и книгах разведчик занимается чем угодно, хватается за все, что, как говорится, плохо лежит…
А.П. Нет, это херовый разведчик хватается за все. Не надо мне в чужие сферы влезать. Надо быть обыкновенным человеком. Правда, у меня такой характер: хочешь не хочешь, становлюсь лидером. Но если увижу, что лидер из меня не получается, я уйду, я не люблю, чтобы меня вели.
Хвататься за все? Ну, правда, если бы подвернулся случай взорвать Гитлера, или достать пистолет, наверное, я бы не удержался.
Когда я в 43-м году слушал Геббельса на известном собрании о тотальной войне, я понимал, что если я достану пистолет, то до президиума далеко, да и выстрелить мне не дадут — не успею.
А.Ш. Вас не обезоруживали на этом совещании?
А.П. До покушения на Гитлера на совещаниях подобного рода оружие не сдавали. Только входя в ставку фюрера, приходилось сдавать пистолет. Нескольких тысяч делегатов было на этом совещании, цвет нации. Каждый не раз проверен. За что же оружие сдавать? За то, что я мог сидеть на пенсии, но пошел добровольно помогать «своей родине?».
А.Ш. Александр Петрович, как вы оказались на вашей «второй родине?
Глава 3
Лучшая легенда — это правда.
Год 37-й и другие.
Неблагодарный родственник. «Гренада, Гренада, Гренада моя…»
Кто и как моется, или кое-что об Испании. И не только.
А.Ш. Как известно, одним из важнейших, если не важнейшим фактором безопасности разведчика является его «легенда». Какова была ваша «легенда»?
А.П. В 36-м. началась война в Испании. И тут вспомнили заграничные связи моей семьи. Русские и немецкие Беннигсены поддерживали до революции тесные отношения. Когда мой отец учился в Германии в 10-м или 11-м году, моя мать к нему приезжала и встречалась со своими родственниками. Мое руководство решило использовать это, и я был в декабре 1936-го года направлен «добровольцем» в Испанию. И там я получаю сообщение, что мои родители арестованы. Что прикажете делать сыну репрессированного? Конечно, бежать к франкистам.
А. Ш. Стоп. Вот это уже совсем интересно. Надеюсь, что все это был розыгрыш?
А.П. Розыгрыш, но блестящая идея. С самого начала было задумано, что причиной моего дезертирства будет арест родителей. Для всех арест был настоящий. Отец в это время работает замнаркома земледелия Грузии по коневодству. Мать — преподаватель иностранных языков в Университете. Пришли домой, и забрали вечером. Заранее все было подготовлено. Его с мамой отправили на Дальний Восток, он и там занимался коневодством. Родители знали, что я в командировке, но где, могли только догадываться, связи не было. Отец уехал под своей фамилией. Кто будет интересоваться, куда в 37-м году девался замнаркома? В 37-м стали бы волноваться, если бы не посадили, а раз посадили, то все в порядке. Все руководство Грузии село.
А.Ш. А ваших родных задел 37-й год?
А.П. К счастью, нет. Все-таки, возможно, учитывалось, что я там, на западе. Но вот, например, у моего дяди Андрея Фроловича Тальникова был друг, с которым они всю Гражданскую прошли. В 21-м году, зимой, во время Антоновского восстания их захватили антоновцы. Раздели догола и бросили. Они по снегу 12 км. пробежали голые, но до своих добрались. Представляете, какие отношения были между ними?
Справка: Антоновский мятеж — восстание крестьян Тамбовской губернии в 1920–1921 гг. под руководством эсера А.С.Антонова. Крестьяне выступали против системы принудительной реквизации зерна — продразверстки. Одним из лозунгов восстания был лозунг: «За Советы без коммунистов». Мятеж был подавлен с особой жестокостью. Применялась система заложников, использовались газы. Подавлением восстания руководил М.Н. Тухачевский, принимали участие подразделения под командованием лучших командиров Красной Армии И.П.Уборевича, Г.И. Котовского и др. Следствием восстания Антонова а также Кронштадского восстания, проходившего в марте 1921 г., было принятие решения об отмене продразверстки.
В 37-м году дядя Андрей был начальником одного из управлений НКВД в Тбилиси. И вот его друга привезли расстреливать именно в Тбилиси. Дядя в ту ночь дежурил по управлению. В обязанность дежурного входило обходить камеры перед расстрелом. Не присутствовать, а обходить. И вот дядя, не зная, кто в камере, открывает дверь и видит своего друга. И тот ему говорит: «Андрей, я тебя ни о чем не спрашиваю, и ты не спрашивай. Давай перед смертью поцелуемся». После этого дядя две недели пил. А человек был непьющий. Причем, напьется и: «Андрей, давай поцелуемся». А на третьей неделе пустил себе пулю в лоб. Вот такая история.
Еще помню эпизод с дядей Эйзером. Его не тронули, хотя он был ближайшим товарищем Раковского, знал Троцкого да и других «врагов народа». Сталин его лично знал неплохо.
Справка.
Раковский Христиан Георгиевич (1873–1941). Профессиональный революционер. С 1923 г. полпред СССР в Англии. С 1923 г. зам. наркома иностранных дел СССР. С 1934 г. нач. Управления наркомата здравоохранения РСФСР. Член ВЦИК и ЦИК СССР. Арестован в 1937 г. Расстрелян в сентябре 1941 г.
А.Ш. Однако личное знакомство не мешало Сталину убирать своих прежних соратников.
А.П. К дяде Эйзеру Сталин относился с симпатией, причем, простил ему дерзость. Однажды в 37-м, на заседании ЦКК (Центральной контрольной комиссии. — А.Ш.) Межлаук, расстрелянный через год после этого, бросил дяде Эйзеру: «Товарищ Шифрин, вот здесь фотография, где вы сфотографированы с такими и с такими…»
Справка.
Межлаук Валерий Иванович (1893–1938). В 1937 г. зам. председателя Совета народных комиссаров СССР. Расстрелян в 1938 г.
А дядя Эйзер не стеснялся. Он был не из трусливых. Он ответил: «А товарищ Сталин не сфотографировался с ними вместе?» Воцарилось молчание. Первым засмеялся Сталин, а за ним остальные. Тогда он и сказал фразу: «Шифрин святой человек». Это возможно и сыграло свою роль. Одна фраза, но в глазах Сталина улыбка и одобрение…
Он не из трусливых был. Война началась, и зав. научной частью ИМЭЛ (Институт Маркса-Энгельса-Ленина), но комиссар Гражданской войны, ушел добровольцем на фронт. В Карпатах, в 1944 г. в 18-й армии, где Брежнев был, какой-то полк попал в окружение, так Шифрин пробрался туда, чтобы вывести этот полк. И вывел, но заработал осколок в поясницу. Такие были люди.
