Возвратившись на транспорт, 18-я команда вынуждена была в 17 часов снова спустить на воду 1 катер для спасения 7 оставшихся в живых членов экипажа тральщика, который подорвался на мине.
После завершения подрывных работ на северных участках боевым пловцам предстояло выполнить аналогичное задание на участках высадки, находящихся южнее. Очистка прилегающего к ним района моря от мин еще была далека от завершения, так как тральщиков не хватало с самого начала, а с течением времени их число все уменьшалось по мере того, как они один за другим выбывали из строя, подрываясь на минах. Наступило 27 июня. До начала десантной операции оставалось 4 дня. От командиров тральщиков были получены сведения об окружном пути, по которому канонерские лодки и десантные катера могли приблизиться к южным участкам.
Дул сильный ветер. На море вздымались высокие волны. Из-за сильного дождя и нависшего над островом облака черного дыма от пожаров было трудно различить очертания берега. Ориентируясь при помощи радиолокаторов, колонна из 7 канонерских лодок, за которыми следовали десантные катера, благополучно прошла через минное поле и приблизилась на расстояние 1,5 мили к берегу, напротив Кландасана. Подрывникам предстояло обследовать и очистить от заграждений прибрежный участок общим протяжением около 1800 м. Кландасан является населенным пунктом, находящимся недалеко от Баликпапана, который расположен на северном берегу залива.
Стэйтс передал по радио, что из-за плохой погоды ему, очевидно, нельзя рассчитывать на поддержку с воздуха, но в ответ получил неожиданное сообщение, что первая волна самолетов уже приближается к району разведки. То самое 13-е авиасоединение, которое по ошибке сбросило бомбы на пловцов у Лабуана, теперь усиленно обрабатывало побережье. Бомбардировщики В-24 и В-25 действовали в строгом соответствии с графиком. Боевые пловцы вздохнули с облегчением, когда увидели, что бомбардировщики снижаются до высоты в несколько десятков метров, чтобы сбросить серии бомб точно на побережье.
Когда катера подошли ближе к берегу, пловцы сквозь дождь и дым начали различать на нем дома, доты, радиолокационную установку на холме и прочее. Старший лейтенант Кумз писал позже: «Не без некоторых сомнений в своих силах приступили мы к своей работе. Австралийцы опасались, что вообще наша задача окажется невыполнимой, но в конечном результате мы не очень их разочаровали».
Небо потемнело от дыма пожара и разрывов снарядов на побережье. Наблюдатели обнаружили, что к самому морю подходят трубопроводы, и возникло опасение (правда, оказавшееся неосновательным), как бы японцы не залили поверхность моря горящей нефтью и не попытались сжечь пловцов живьем. Поэтому им дали краткие указания относительно того, как плавать в воде, покрытой горящей нефтью: следовало руками разгребать воду так, чтобы впереди образовывалось свободное от нефти пространство.
Обычный орудийный огонь, которым встретили пловцов японцы, оказался достаточно сильным. Снаряды тяжелой артиллерии, укрытой в склонах холмов, начали рваться около подрывников. Это свидетельствовало о том, что японцы были преисполнены решимости удержать богатый нефтью район в своих руках.
Сперва разведчики думали, что всплески на воде являются результатом недолетов своих снарядов с поддерживающих судов. По радио были переданы срочные приказания перенести огонь дальше на берег, но после этого огонь со стороны японцев не только не ослаб, но даже усилился.
И все же разведчики упорно плыли вперед. Вода казалась им теплее, чем насыщенный влагой воздух. От огня японцев пострадал младший лейтенант Ф. Джеймсен. Мина разорвалась под ним, и силой взрыва его выбросило из воды. Несмотря на контузию, он продолжал руководить подчиненными ему пловцами до тех пор, пока они не окончили разведку. Только тогда он согласился отправиться в судовой лазарет.
Хотя из-за шторма вода была мутная, боевые пловцы тщательно измеряли глубины, пользуясь веслами и лотом. Мин обнаружено не было; на аэрофотоснимках за мины были приняты обломки старых свай. Но заграждения были недавно сооружены и отличались прочностью. Толщина столбов достигала 30 см, а их число превышало все ожидания.
К этому времени уже доставили на самолетах заказанные ранее заряды Хагенсена. Были также подготовлены тысячи подрывных зарядов со специальными завязками, дающими возможность плотно прикреплять каждый заряд к столбу. Величина зарядов была увеличена, чтобы обеспечить разрушение не только отдельных столбов, но и целых связей их.
На следующий день погода благоприятствовала успеху. Рано утром 28 июня боевые пловцы в десантных катерах, нагруженных подготовленными зарядами, и прикрывающие их канонерские лодки отправились в путь. Опять они прошли через проходы в минном поле.
На этот раз канонерские лодки осмелились приблизиться к берегу на расстояние 0,5 мили, встали на якорь, чтобы их не снесло на непротраленные минные поля, находящиеся по обе стороны, и открыли сильный огонь по побережью. Немедленно же по ним начали стрелять японские береговые батареи. Тогда по огневым позициям противника стали бить из своих орудий крейсера и эскадренные миноносцы, находившиеся в 3–4 милях от берега.
К намеченным участкам понеслось 7 десантных катеров с пловцами, зарядами взрывчатки, надувными резиновыми лодками и плотиками. Противник открыл по приближающимся катерам сильный орудийный и минометный огонь. Снаряды и мины начали ложиться на опасно близком расстоянии.
На одном из катеров 37-мм снаряд пробил оба борта выше ватерлинии. В 2 других катера также попало по одному снаряду. Кроме того, 1 канонерская лодка получила настолько сильные повреждения, что была вынуждена отойти. Несмотря на это, катера сбросили в море пловцов и заряды взрывчатки на очень близком расстоянии от линии заграждений.
Завоевавшие теперь уважение пловцов самолеты В-24 еще раз пронеслись над побережьем, сбрасывая бомбы с небольшой высоты. Истребители в свою очередь обстреляли прибрежные участки. Постепенно усиливала огонь корабельная артиллерия. Несмотря на это, японские батареи все еще продолжали стрельбу, что создавало большую опасность для канонерских лодок и десантных катеров.
Добравшись до заграждений, пловцы попали под сильный минометный огонь. Мины разрывались близко. Один из пловцов был серьезно контужен. Прилив недавно начался, и заграждение наполовину выступало из воды. Чтобы привязать заряд к основанию столба или прикрепить к поперечной балке, пловцам приходилось то нырять, то при помощи товарищей приподниматься кверху.
Когда обе команды подготовили все к взрыву, было уже 10 часов 25 минут. Подрывники быстро уплыли в море. Едва Динер, поставив взрыватель в боевое положение, начал отплывать, как японская мина ударила прямо в заряд взрывчатки, прикрепленный к верхней части одного из столбов. Последовал взрыв на всем участке длиной более 700 м.
Взрыв заграждений, подготовленный 18-й командой, был произведен обычным порядком и без «помощи» со стороны противника. Когда рассеялся дым, стал виден еще один проход шириной более 700 м. Огонь противника по катерам, подбиравшим из воды возвращающихся пловцов, и по канонерским лодкам стал более интенсивным. Поэтому был усилен и огонь по японским батареям, а вдоль побережья поставлена дымовая завеса, вследствие чего противник лишился возможности вести прицельный огонь.
Хотя между участками, очищенными от заграждений, и оставалась еще полоса препятствий длиной около 270 м, преграждающая доступ к средней части района высадки, эшелоны десантных войск имели полную возможность высадиться на берег на два расчищенных участка по обе стороны от центра. С третьим участком можно было повременить, и Стэйтс дал своим крайне утомленным командам 1 день отдыха. Это было за 2 суток до начала высадки десантов. Ведь в течение 4 дней подряд люди выполняли боевые задания под огнем противника. При этом объем выполненной ими работы был слишком велик для двух команд. Напряжение сил и нервов во время каждого заплыва доходило до крайних пределов. Пловцы уже выдохлись, их силы иссякли. Заместитель Стэйтса Уэллс также полагал, что выполнить еще одно задание без предварительного отдыха пловцы не смогут.
