Не приходится удивляться, что после войны Эйзенхауэр писал Стюарту Мензису, что «Ультра» сыграла решающую роль.

16 августа Клюге радировал верховному главнокомандованию, рекомендуя немедленно вывести все войска через разрыв между Аржантаном и Фалезом. Он добавлял, что «промедление с принятием этой рекомендации приведет к последствиям, предвидеть которые невозможно». Вследствие строгого правила о получении разрешения Гитлера на отвод войск и фанатичной нереальности приказаний фюрера группа армий «Б» потеряла жизненно важный для нее день, который мог бы спасти часть ее войск, потому что 16 августа канадцы наконец взяли превратившийся в груду развалин Фалез. Только тогда Монтгомери предложил Брэдли замкнуть кольцо окружения, встретившись на полдороге между Фалезом и Аржантаном.

Ночью 16 августа Эбербах предпринял отчаянную попытку выбить американцев из Аржантана, чтобы сохранить достаточно широкий коридор для выхода из окружения семи немецких корпусов. Разрыв все еще составлял 15 миль в ширину, и с наступлением темноты начался выход немецких войск из окружения.

Поскольку фюрер считался непогрешимым, он возложил вину на Клюге и в посланной ему в тот день радиограмме сообщил, что командование всеми войсками на Западе примет генерал Модель. Клюге, должно быть, понимал, что это неизбежный конец безумной стратегии Гитлера. Могу себе представить, как он устал и был разочарован. Для нас не было сомнения, что «Ультра» сыграла решающую роль в этой крупной победе.

15 августа началась операция «Энвил» — вторжение в Южную Францию войск США и Сражающейся Франции, а 17 августа Гитлер направил радиограмму группе армий «Г», которая дислоцировалась в южной части Франции, с приказом сдать Южную Францию и отступать в северном направлении к Сене. 18 августа канадцы заняли деревню Трён, где Монтгомери намечал встречу с американцами, которые теперь приближались к деревне Шамбуа, находившейся всего в нескольких милях от Трёна. Ночью 19 августа тысячи окруженных немецких солдат под моросящим дождем и в тумане крадучись пробирались через узкий проход, и утром 20 августа, когда туман рассеялся, проход все еще заполняли отступающие войска противника. Только в полночь 20 августа выход из мешка был окончательно закрыт.

Так или иначе, это была славная история. Расшифровка радиограмм, которыми обменивались Гитлер и Клюге в ходе Фалезского сражения, способствовала уничтожению значительной части немецкой армии на Западе и означала, вероятно, высочайший триумф «Ультра». «Закулисные ребята» Блечли действовали превосходно.

Для Гитлера это было начало конца войны на Западе, несмотря на то, что, как считают, от 20 до 30 тысяч солдат, в том числе многие ветераны танковых войск, сумели прорваться на восток. Для Клюге это был конец. Он написал Гитлеру письмо, которое мы нашли после войны. В нем Клюге изложил факты и заявил, что навязанный фюрером грандиозный и дерзкий оперативный замысел был практически неосуществим. Клюге, как истинный офицер, был сдержан в выражениях. В ночь на 18 августа фельдмаршал, осмелившийся усомниться в приказах фюрера, отправился в Германию. Но до Германии он так и не доехал, в пути покончив жизнь самоубийством.

Операция «Оверлорд» несколько затмила такие события, как падение Рима 4 июня, но, хотя внимание премьер-министра на время целиком сосредоточилось на операции «Оверлорд», поток немецких радиограмм в адрес штабов войск, действовавших в Италии, не прекращался. При отступлении от Рима две армии Кессельринга оказались в опасном положении: между ними образовался широкий разрыв. Из радиограмм Кессельринга мы узнали, что отступление протекает не гладко и командующие армиями боятся, как бы союзники не обошли их открытые фланги.

Кессельринг доложил обстановку Гитлеру, сообщив, что старается организованно отойти на линию Альберта, а затем на Готическую линию, где развернулось строительство укреплений. Линия Альберта, как видно, считалась временной позицией и была расположена на полпути от Рима до Готической линии на севере. 14-я армия практически потеряла три пехотные дивизии, а остальные были укомплектованы только наполовину. Материальные потери были велики, а отход по прибрежной дороге оказался трудным.

Несмотря на все эти сведения о затруднениях немецких войск, Марк Кларк, находившийся в Риме, не двинул свою 5-ю армию вслед за отходящим противником и, как было видно из радиограммы очень взволнованного Фитингофа Кессельрингу, упустил возможность не только разгромить 14-ю армию, но и окружить 10-ю армию. Такая оценка, конечно, принадлежала отступающему противнику, но, так или иначе, Кессельрингу опять позволили сорваться с крючка. Кессельринг признал в радиограмме верховному главнокомандованию, что если бы американская 5-я армия нанесла сосредоточенный удар в стык между двумя армиями, она окончательно разорвала бы немецкий фронт.

Готическая линия, на которую теперь отступали немцы, была довольно серьезным препятствием и опиралась главным образом на Апеннинские горы, которые тянутся с запада на восток, пересекая Северную Италию. Нам было известно через «Ультра» о мощных инженерных укреплениях, которые германское верховное главнокомандование приказало там построить, но мы также знали, что, поскольку выполнять эту работу заставляли итальянских рабочих, позиция могла оказаться не такой уж неприступной.

Через горы было лишь несколько проходов, а болота и озера на восточном участке линии затрудняли наступление.

К счастью для нас, Кессельринг в своих радиограммах точно указал стык между двумя армиями, и Кларк разумно решил нанести главный удар именно в этом месте.

8 сентября была перехвачена обычная для Гитлера радиограмма о том, чтобы проход Фута, один из немногих проходов через Апеннины, «удерживать до последнего солдата и до последнего патрона». Зная об этом через «Ультра», Кларк 10 сентября атаковал немцев через другой проход, находящийся восточнее прохода Фута, и после ожесточенного боя американская 5-я армия вышла на северные склоны гор, господствующие над обширной Ломбардской низменностью и долиной реки По.

Итальянская кампания практически закончилась. «Ультра» точно указала слабые места в обороне противника, и Марк Кларк воспользовался этим.

Во Франции продолжалось стремительное продвижение войск союзников к границам Германии.

Несмотря на все меры, принимаемые верховным главнокомандованием, сам Гитлер явно утратил всякое понятие о действительном положении дел. Он рассылал всем штабам тщательно сформулированные радиограммы, предписывающие строить и удерживать оборонительные позиции за реками Сомма и Марна.

Мы перехватили приказ Гитлера армиям на западе, который требовал «как можно дольше держаться перед линией Зигфрида, а потом занять саму линию». Наверное, Йодль наконец правильно расставил флажки на карте фюрера. Затем последовала радиограмма, содержавшая главный боевой клич Гитлера: «Все германские войска в портах Ла-Манша и в крепости Шельды должны сражаться до последнего солдата». Далее он сообщал, что в Голландии будет создан новый штаб, который объединит войска всех родов, что 5-я танковая армия получит две дивизии из Италии и будет воссоздана, что предстоит решительное контрнаступление в полосе действий американской 3-й армии. За последнее время в радиограммах Гитлера было много всякого вздора, но эта радиограмма была важна и для Монтгомери, и для Брэдли. Она служила для Монтгомери предупреждением, что в Голландии он встретит немало немецких войск, а от Брэдли требовала быть настороже на случай контрудара немцев.

Как раз в это время Гитлер восстановил Рундштедта в должности командующего войсками на западе. Назначение Рундштедта показало нам, как остро нуждается Гитлер в восстановлении доверия в армии и в стране в целом. Он опять решил опереться на старого ортодоксального солдата.

По возвращении из Квебека Уинстон Черчилль, как и Рузвельт, явно стал задумываться о мире. Премьер-министр стал меньше интересоваться «Ультра» на Западе, но мне пришлось представить ему краткий обзор положения «Ультра» в командовании войсками в Юго-Восточной Азии.