Теперь уже Софи не сомневалась, что ей не имеет смысла выяснять, какие проблемы беспокоят ее свекровь. Ей ужасно не хотелось услышать в ответ еще какую-нибудь грубость.

– Поверьте, Марион, я уверена в этом еще больше, чем вы.

Вдовствующая герцогиня искоса взглянула на Софи, затем подошла к столу и достала оттуда папку.

– Это мой отчет о прошлогоднем празднике, – сказала она, передавая папку Софи, – в нем есть меню и список приглашенных, а также замечания относительно еды и комнат, которые предпочитают некоторые гости. Виконт Ирвинг уже достаточно стар, и он решил, что кровать в гостевой зеленой комнате была для него слишком жесткой. Вам нужно будет подобрать ему другую комнату.

– Благодарю вас, Марион, это как раз то, что мне нужно. – Софи повернулась и направилась к выходу.

Не успела она переступить порог, как дверь с шумом захлопнулась позади нее, чуть не зацепив край длинной юбки.

Убеждая себя поскорее забыть недоброжелательное отношение свекрови, Софи вернулась в свою комнату. Она понимала, что если даст волю своим чувствам, ей уже никогда не удастся установить нормальные отношения с матерью своего мужа, на что Софи все еще не теряла надежды. Усевшись за стол, она начала писать приглашения, а через три часа, устало откинувшись на спинку стула, с удивлением оглядела огромную стопку запечатанных красным воском конвертов с эмблемой герцогов Уэнтуортов.

В это время раздался стук в дверь, и, к удивлению Софи, в комнату вошла Марион...

– О, это вы. – Софи выпрямилась.

– Вы написали приглашения?

Софи указала на стопку писем:

– Да, я пригласила каждого, кто был в прошлом году.

– Но, надеюсь, не леди Колчестер?

– Кажется, я пригласила ее вместе с мужем.

Марион покачала головой и закатила глаза к потолку:

– Нет, нет и нет. Леди Колчестер умерла прошлой зимой. Нужно переписать приглашение, оно должно быть адресовано только лорду Колчестеру.

– Хорошо, перепишу, – послушно согласилась Софи. Онемевшими от долгой работы пальцами она начала перебирать уже заклеенные конверты, разыскивая тот, который был адресован леди Колчестер. Внезапно конверты заскользили, и некоторые из них упали на пол.

Подойдя ближе, Марион тоже стала перебирать конверты, читая адреса на них. При этом она внимательно изучала почерк невестки.

– Я сейчас его найду, – сказала Софи и наклонилась, чтобы поднять конверт, выпавший у нее из рук.

Боже, как ей было неприятно ощущать на шее дыхание свекрови, которая тоже наклонилась, стараясь найти нужное письмо, как будто Софи не в состоянии была сама справиться с таким простым делом.

– Вот оно! – Старческой рукой, на которой проступали синие вены, Марион подняла нужное письмо. Разорвав конверт, она с негодованием воскликнула: – Ах, Боже мой! – При этом голос ее прозвучал так, как будто в письме содержалось сплошное богохульство.

– Что-то не так? – Софи чувствовала, что ей не слишком хочется услышать ответ.

– Вы не должны подписываться как Софи Лэнгдон! Ваша подпись теперь должна быть Софи Уэнтуорт. Уэнтуорт! – Марион бросила письма на стол и распечатала еще один конверт. – Тут то же самое, – она раскрыла еще несколько конвертов, – они все написаны неправильно, и вам придется все переписать заново. А эти бумаги можно просто сжечь.

Когда, выйдя из комнаты, Марион громко хлопнула дверью, Софи удержалась оттого, чтобы не швырнуть всю эту кипу писем ей вслед. У нее было такое ощущение, как будто она – маленький ребенок и оказалась в школе со своей учительницей миссис Триллинг. В ушах у нее тут же раздался звук линейки, ударяющей по столу.

Ну, уж нет, решила Софи, она не позволит старой ведьме сломать ее и не допустит, чтобы эта женщина растоптала все то, что осталось от прежней Софи, навсегда погубив ее мечты о достойном светлом будущем.

Подобрав длинные юбки, Софи выскочила из комнаты. Она твердо решила, что не станет больше смотреть на свекровь со страхом и покорностью, так, как все эти несчастные слуги смотрели на членов семьи герцога. Точно такими же глазами они теперь смотрели на нее, но она не допустит, чтобы Марион сломала ее так, как сломала всех окружающих. Неудивительно, что Джеймс, выросший в такой семье, не знает, как можно любить кого-нибудь по-настоящему.

Идя по коридору, Софи ускорила шаг, стараясь догнать уходившую свекровь, и, наконец, у самой лестницы перед ней возникла спина Марион.

– Подождите!

Услышав отклик Софи, Марион остановилась и обернулась. С сильно бьющимся сердцем Софи взволнованно произнесла:

– Хватит! С меня довольно!

– Кажется, я что-то не поняла? – холодно обронила Марион.

– Вы прекрасно все поняли. И вот что я вам скажу: мне надоело слушать ваш пренебрежительный тон. Если я вам не нравлюсь, это ваша проблема. Ваш сын женился на мне, и я тут останусь. Я хозяйка этого дома и надеюсь, что с этого момента со мной будут обращаться, по крайней мере, вежливо.

Словно вдруг потеряв дар речи, Марион некоторое время молча смотрела на Софи, а затем, не произнеся ни слова, повернулась и торопливо направилась вниз по лестнице.

Что ж, вот и правильно, подумала Софи. Ей тоже не следует обращать внимание на мелкие неприятности. Стоя на верхней ступени лестницы, Софи чувствовала себя победительницей. Много дней подряд она пыталась приспособиться к жизни рядом с этими холодными, бесчувственными людьми; нервничая из-за жестокости Джеймса, пытаясь понять причину изменения его отношения, она не могла найти ответы на мучившие ее вопросы, и только теперь ей стало ясно, что она никогда не найдет ответов, если будет чувствовать себя жертвой.

Но теперь все кончено. С этой минуты она будет здесь хозяйкой, настоящей герцогиней, и больше никогда не позволит свекрови унижать себя, как не позволит мужу думать, что она будет постоянно хныкающим и требующим внимания бременем для него.

Когда герцог вернется из Лондона, он убедится, что его жена – достаточно сильная личность, и ему придется приложить немало усилий, чтобы вернуть ее уважение.

Приняв столь важные решения, Софи вернулась к себе в комнату и принялась переписывать приглашения. Кроме того, она подумала, что ей стоит посетить арендаторов герцога и узнать, чем она сможет помочь им, а заодно установить с ними хорошие отношения.

Через две недели поздним вечером Джеймс возвратился в замок, в котором не был почти месяц. Зайдя в комнату, он увидел горящий камин и Томсона, ждавшего его с бокалом бренди.

– А-а, вот как раз то, что мне нужно! – Джеймс взял бокал и сделал несколько глотков, а затем, сняв шейный платок, уселся на стул.

– С возвращением домой, ваша светлость! – Томсон приветливо улыбнулся.

– Благодарю. Это путешествие оказалось нелегким и довольно долгим...

Поездка действительно затянулась, потому что Джеймсу опять пришлось решать проблему с Мартином. Мальчика исключили из Итона, и надо было организовать его переезд к тетушке Каролине.

В дверь неожиданно постучали, и Джеймс удивленно обернулся:

– Войдите!

На пороге в белом ночном халате, с шалью на плечах, держа в руках большой бронзовый подсвечник, стояла Софи. Волнистые локоны густых волос обрамляли ее лицо, пламя горящих свечей отражалось в ее больших синих глазах.

Очарованный удивительной красотой своей жены, Джеймс поднялся и, не отводя от нее взгляда, произнес:

– Благодарю, Томсон, больше мне ничего не потребуется.

Когда камердинер, поклонившись, молча вышел за дверь, Софи прошла в комнату и поставила подсвечник на стол.

– Ты не говорил мне, что собираешься в Лондон. Джеймс окинул восхищенным взглядом изящную фигуру жены, одновременно придумывая, что бы сказать в ответ, однако нужные слова ускользали от него, как перышки, гонимые легким ветром. Он не придавал большого значения этому разговору – его длительное отсутствие предоставило так нужное ему доказательство того, что все в порядке, и он по-прежнему владеет своими чувствами. Попутно ему удалось найти оправдание всем тем жестоким словам, которые он наговорил жене перед отъездом, а иногда ему даже удавалось вообще на какое-то время забыть о существовании жены.